Случайные обстоятельства. Третье измерение - Леонид Борисович Борич
— Шум винтов иностранной подводной лодки!
Мог бы даже спокойно сказать. Мог бы не кричать, мог шепотом: в этой предзалповой тишине все равно это было бы криком.
— Не повезло, — только и сказал потом Букреев, когда атака была отставлена, когда прошла тишина, а он, обмякнув, сразу как будто состарившись, устало прислонился к телу перископа.
— Поддерживать контакт, — приказал командующий. — Донести в штаб флота.
Он встретился с понурым взглядом Варламова и, усмехнувшись, спросил:
— А вы, старпом, что скажете?
— На настоящей войне, товарищ командующий, после такой атаки... — Хотелось как-то защитить командира, хотя никакой и ничьей вины тут не было: действительно, просто не повезло. — После такой атаки, — повторил Варламов, — лодка противника больше не прослушивается.
— Верно, — согласился командующий. — Одним бы олухом меньше стало. — Он помолчал и добавил: — Но вот рассчитывать надо все-таки на умного противника.
...Вскоре, по указанию штаба флота, они отвернули от иностранного ракетоносца и легли на новый курс. Для них, по сути дела, все еще только начиналось.
20
Лодка ошвартовалась у пирса под самый вечер, командующий поблагодарил по трансляции экипаж за отличную торпедную атаку («даже за две атаки», — добавил он), пожелал, как водится, новых успехов, поднялся в сопровождении Букреева на мостик, увидел, как красиво вокруг — голубоватый снег, серебристо-нежное сияние на полнеба, безветрие, тишина, — и внезапно спросил:
— А не надоело плавать, Букреев?
— Лет пять можно еще, товарищ командующий.
— Сколько вам?
— Тридцать восемь...
Вообще-то через месяц уже тридцать девять исполнится, но раз уж речь о возрасте зашла, о том, не надоело ли ему плавать, то лучше все-таки — тридцать восемь.
Не знал он только, чем объяснить вопрос командующего: то ли простым любопытством, то ли хорошим настроением, когда вдруг хочется поинтересоваться рядом стоящим человеком... А может, никак особенно и не надо было себе объяснять — хорошая погода, хорошо дышится наверху, а вчера и лодку чужую обнаружили, можно сказать, с рук на руки передали, да еще и на приз главкома удачно стрельнули, — отчего же и не спросить о чем-нибудь неслужебном, если уж на мостике рядом оказались, а вдалеке уже показались огни легковой машины, и через несколько минут они с командующим попрощаются... Отчего же и не спросить напоследок?
— Тридцать восемь? Не старый еще, — улыбнулся командующий. — В твои годы в космос летают.
К самому пирсу подкатила машина, из нее выскочил Мохов и побежал к лодке. Что-то он явно запоздал со встречей...
— Хорошая лодка сейчас на подходе, — сказал командующий, глядя на бегущего по пирсу начальника штаба. — Через год уже заплавает... Пошел бы? — Он обернулся к Букрееву.
«Все-таки, видимо, начальство никогда просто так не интересуется возрастом», — подумал Букреев.
— Пошел бы, товарищ командующий.
Он даже размечтался, как хорошо было бы перетянуть на новую лодку, о которой успел наслышаться, и своего механика, и штурмана, конечно, и, пожалуй, замполита можно — надежный мужик как будто, и Филькина взял бы — он уже, наверно, дважды перечитал «Капитальный ремонт», а так и не посадил его до сих пор на гауптвахту, того и гляди Мохов скоро поинтересуется, надо все-таки сажать, и не для Мохова, для самого Филькина надо, безобразие, конечно... А вообще так выходило, что всех, почти всех хотелось бы с собой на новую лодку забрать, но ведь это идиллия, такого не бывает...
— При одном условии пошел бы, товарищ командующий, — шутливо сказал Букреев. («А жаль, — подумал он, — что нельзя ставить никаких условий»).
— Еще не назначили, а уже условия ставишь, — добродушно проговорил командующий. — Какое же условие?
— Хотя бы двух-трех офицеров с собой забрать.
— И мичмана Бобрика, — рассмеялся командующий.
— И его, — серьезно подтвердил Букреев. — А квартиру ему пока так и не дали...
— А ты мною пригрози. Жесткие сроки поставь. Все вас учить надо... — проворчал командующий.
— Есть пригрозить, — улыбнулся Букреев.
Мохов уже поднялся на мостик, козырнул, извинился за опоздание — машина на морозе долго не заводилась — и поздравил с возвращением.
— Ты вон его поздравь, — сказал командующий, кивнув на Букреева.
Внизу, на пирсе, топтался в нерешительности сотрудник Марии Викторовны, утомительно вежливый и многословный человек. Этих двух качеств было вполне достаточно, чтобы Букреев сразу же невзлюбил его, но сейчас, оценив его деликатность, — не лез на лодку, пока не сошел командующий, — Букреев, проводив начальство до трапа и скомандовав «смирно», даже имя-отчество вспомнил:
— Проходите, Аркадий Васильевич. Чего мерзнуть?
Аркадий Васильевич не ожидал такого внимания от Букреева, расчувствовался, стал благодарить, доверительно пожаловался на свою начальницу, правда очень деликатно, как-то намеком, не больше; Букреев кивнул, молча согласился, что действительно нечего ей было так поздно гнать на лодку пожилого человека, сама могла прийти, если ей так уж необходимо было...
С недоумением Букреев почувствовал, что этого он бы и хотел сейчас: чтобы именно она пришла, именно она стояла перед ним и спрашивала — как Аркадий Васильевич в эту минуту — об их торпедной атаке. Только чтобы спросила она его не просто из вежливости, а потому, что ее действительно интересует это. Или пусть даже ни о чем не спрашивает... А он мог бы подождать ее, пока она на лодке возится. Если, конечно, не долго. Все равно ведь по дороге потом...
— Надолго? — спросил Букреев.
— Нет, нет, — успокоил Аркадий Васильевич:
«Тем более, — подумал Букреев. — Мог бы и подождать ее немного...»
— Только сниму показания наших приборов, — сказал Аркадий Васильевич.
— Это где?
— А в рубке акустиков.
— Там же
