Варткес Тевекелян - За Москвою-рекой. Книга 1
— Если бы не дождь…
— Ну, дождь! Разве уж так плохо, что был дождь?
Власов проводил Анну Дмитриевну до знакомой двери на Пятницкой.
— Спасибо, — просто сказал он, сжимая ее руку в своих руках.
— Мне было хорошо с вами, — тихо ответила она.
Глава девятнадцатая
1В неуютной, прокуренной «забегаловке» за двумя кружками пива сидели и неторопливо разговаривали Ненашев и Антохин.
— Значит, завтра домой. — Антохин приподнял кружку и сдул пену.
— Выходит, домой, — откликнулся Ненашев.
За соседним столиком сидело четверо пожилых людей, по виду строительные рабочие. Они пили пиво, о чем-то громко спорили. В дальнем углу кутила большая компания, на запачканной скатерти стояла батарея бутылок с водкой и вином.
— Нет, ты мне ответь! Имею я право пить или нет? — вопрошал, запинаясь, человек с багровым лицом и блуждающими глазами. — Ты требуй с меня работу, а остального не касайся. Вася, друг, вот ты в ответственных работниках ходил, интеллигент, порядки знаешь, скажи: имею я право пить или нет?
— О чем разговор! — ответил угрюмый сосед, державший на коленях потертый портфель.
— А раз так, то нечего в душу лезть. Ишь какую моду завели, на собраниях критиковать!
Порой в закусочной появлялись какие-то странные люди с сосредоточенными лицами. Выпив молча у стойки стакан водки или кружку пива, они уходили, озираясь по сторонам.
— Хорошенький вид будет у нас с тобой, Матвей Григорьевич, — сказал Антохин, сделав несколько глотков. — Приехали, мол, из командировки и подарочек привезли. Ткачихи непременно спросят: «Где ваши глаза были?»
— Что поделаешь, не мы заказывали станки. Какие дали, такие и взяли…
— Нет, я с тобой не согласен! По-моему, это дело так оставлять нельзя. Два станка — уж куда ни шло — поставим где-нибудь в конце зала, на них будем образцы вырабатывать. А вдруг пришлют целую партию, что тогда? Я сам видел, они начали их серийно выпускать. Не нам, так другим фабрикам будут поставлять.
— Да ведь мы сделали все, что могли… — И Ненашев начал перечислять, загибая пальцы: — С руководителями завода поскандалили — раз, Власову телеграмму послали — два, даже рабочих пристыдили, что они, мол, этакие гробы собираются выпускать, — три. Приемочный акт отказывались подписать — четыре. Заставили нас. Ну, чего ты еще хочешь?
— Приедем домой — самому министру напишем. Так, мол, и так. Машиностроительный завод нас тянет назад, под видом новой техники тихоходные автоматы выпускает весом в полтонны каждый, — не сдавался Антохин.
— По-твоему, министру больше нечего делать, как только наши письма читать…
— Не говори! Дело государственное, прочтет! А нет — так мы в ЦК партии пойдем и все расскажем.
— Конечно, нескладно получается… — Ненашев задумался. — Знаешь, как надо действовать? Соберем станки у нас на комбинате и покажем директору. Алексей Федорович не захочет их принимать, поднимет шум.
— Это верно, в нем другом, а в станках он здорово разбирается, — сказал Антохин. — У меня как-то га ночной смене станок разладился, хлопает. Я и так и сяк — ни черта не получается. Откуда ни возьмись Власов с обходом идет. «Что это у вас, товарищ Антохин?» — спрашивает. Я оробел и признался: никак-де не пойму, в чем дело. «Эх, говорит, тряхнем-ка стариной, что ли». Пиджак снял, закатал рукава, взял ящик с инструментами и давай работать. Измазался весь, а станок наладил. Хороший хозяин, разбирающийся, — жаль, что работать любит в одиночку.
— А на кого ему опереться? На Морозову, что ли? На Баранова? Механик тоже хорош, тени своей боится, — махнул рукой Ненашев.
— А мы-то с тобой? Или за производство не болеем? Обратись он к рабочим — дело пошло бы веселей. Ты бы поговорил с ним, Матвей Григорьевич, по душам, по-дружески. Поймет.
— Что же, поговорить можно… Пошли, что ли?
Они вернулись на завод. Там, под навесом, стояли запакованные в ящики, готовые к отправке станки.
Антохин с сердцем пихнул ящик ногой.
— От безделья больше, чем от работы, устаешь! — Он достал из кармана пачку папирос и закурил.
— Не говори! На фронте руки тосковали по работе. Бывало, лежишь в землянке и все фабрику вспоминаешь. Поверишь, даже во сне станки ремонтировал.
К ним подошел пожилой диспетчер транспортного отдела завода.
— Отдыхаете?
— Факт, отдыхаем. Говорят, от работы лошади дохнут, — огрызнулся Антохин.
— Оно, конечно, так, но, похоже, вашему безделью конец приходит. Завтра к восьми автомашину запланировали. Погрузите — и с богом, — сказал диспетчер.
— Завтраками кормить вы мастера. Вчера то же самое говорили.
— Нет, на этот раз в самом деле, всерьез. Сам директор приказал: «Подайте, говорит, им машину, и пусть убираются. А то эти текстильщики много воображать начали, скандалят и всем работать мешают».
— Ладно, мы с вашим директором еще встретимся, тогда и разберемся, кто из нас воображает!
Диспетчер покачал головой.
— Не проспите! Завтра в восемь, — повторил он.
К одиннадцати часам следующего дня Ненашев с Антохиным вошли в кабинет директора комбината.
Власов поднялся им навстречу.
— Наконец-то! Я вас еще вчера ждал…
— Не вышло, автомашину не дали. Зато теперь все в порядке, станки разгрузили. Куда их ставить будем? — спросил Ненашев.
— Мы уже приготовили им место в первом этаже. Садитесь, рассказывайте.
— Алексей Федорович, соберем станки — сами увидите. — Антохин повернулся к товарищу. — Так, Матвей Григорьевич?
— Так, — невесело подтвердил тот.
Власов порылся в ящике стола, извлек оттуда папку и начал ее перелистывать.
— Я тут познакомился с технической документацией и ничего утешительного не нашел. Неужели станки в самом деле тихоходные?
— Сто двадцать оборотов в минуту. По хронометру проверяли, — ответил Ненашев.;
— А если вот здесь поставить шестеренку диаметром побольше? — Власов показал пальцем на чертеж.
—. Оборотов пять еще можно натянуть. Да дело не только в этом, Алексей Федорович. Вся конструкция никуда: неудобная каретка, тяжелый батан, сложные автоматические устройства. На такие уродины погонялок не напасешься — ломаться будут, — да и ткачихе нелегко будет работать на них.
— Погоди ты, Матвей Григорьевич! Условились — ничего не говорить, а ты взял и все выложил! — Антохин покосился на Ненашева.
— Говори не говори — от этого станки лучше не станут…
— Ладно, подымать панику раньше времени не будем. Посмотрим их в работе, тогда и решим… Сколько времени вам нужно, чтобы собрать станки?
— Основные узлы мы собрали на месте и запаковали. Думаю, дня три хватит, — ответил Ненашев.
— Хорошо! Сегодня отдохните, а завтра за дело. — Власов пожал им руки.
2В первый же день по возвращении из отпуска Сергей явился в лабораторию к Николаю Николаевичу.
— А! Сергей Трофимович, добро пожаловать! Соскучились мы тут по тебе, — радостно встретил помощника Никитин и, внимательно посмотрев на него, добавил: — Изменился ты что-то, похудел…
— Ничего удивительного, сами были студентом, знаете!
— Как не знать, знаю! — отвечал Никитин. — По целым месяцам учебника не раскрывали, а во время сессии ходили как ошалелые, глаз не смыкали! Какие отметки?
— Три четверки…
— До пятерок не дотянул, значит?
— Вы же сами говорили — на пятерки учатся или зубрилы, или будущие книжные черви. А я и не то и не другое…
— Я тогда пошутил! Пятерка — вещь неплохая!
— Ничего, с меня хватит. Как говорят наши студенты: «Грамм здоровья дороже тонны знания». В будущем семестре поднажму — будут и пятерки. Плохо другое — с дипломным проектом ничего не получается. Завуч о барке и слышать не хочет. «Нечего, говорит, мудрить. Есть утвержденные министерством темы, возьмите их и разрабатывайте». Требуется ваша помощь.
— Вот тупицы, привыкли работать по указке! Я поговорю с директором. Готов даже быть твоим руководителем по диплому.
— Было бы здорово…
— Только не думай, что приму готовые чертежи барки — и делу конец! Тебе нужно заново спроектировать комплексную механизацию процесса крашения. Между прочим, хочу сообщить тебе приятную новость: Анна Дмитриевна помогла нам. В мастерских института изготовили первый образец терморегулятора. Я просматривал чертежи — по-моему, это то, что нам нужно. Как видишь, задача твоя облегчается, — соберем десять новых барок, установим терморегулятор и покажем всем маловерам, что и в крашении можно совершать революции! Пусть на родине текстиля, в Англии, красят в старых чанах, если им нравится, а мы не будем!
— Работать с вами одно удовольствие, Николай Николаевич, — сказал Сергей, с доброй улыбкой глядя на Никитина. — Счастливый вы человек!
