Златослава Каменкович - Опасное молчание
Незаметно для себя Ленька так углубился в это занятие, что если бы не звонок будильника, который случайно был настроен на десять вечера, он так и не узнал бы, который час.
А басню надо было учить. И Ленька поспешно сел за стол над раскрытой книгой. Но, пробежав глазами несколько строк, поймал себя на том, что опять думает о замке, а из прочитанного ничего не запомнил.
Ленька с упорством принялся читать вслух, но теперь буквы словно наползали друг на друга, строчки сливались. Он потер покрасневшие веки тыльной стороной ладони и упрямо твердил:
Мартышка к старости слаба глазами стала.А у людей она слыхала,Что это зло еще не так большой руки.Лишь стоит завести Очки…
«Усни, усни», — казалось, шептал ему сон.
«Надо выучить басню… Я завтра иду в школу», — не сдавался Ленька. Он встал, пошел на кухню, открыл кран водопровода и подставил голову под холодную струю воды.
Достаточно было Леньке секунду подержать голову под холодной водой, чтобы сон удрал без оглядки.
Ровно в половине одиннадцатого Ленька знал басню назубок. Теперь он мечтал, как завтра, не дожидаясь, когда его вызовет Клавдия Романовна, на удивление всем ребятам, он сам поднимет руку и расскажет эту басню громко и внятно…
Размечтавшись, Ленька не заметил, как уснул, уронив голову на книгу.
И Леньке приснилось, будто идет он с мамой в порт встречать отца, возвратившегося из экспедиции. И будто это не в Ленинграде, а там, в Крыму, на берегу Черного моря, где Ленька отдыхал в детском санатории прошлым летом. Мать держит Леньку за руку, словно он маленький. Она боится, чтобы Ленька не сорвался вниз с каменистого обрыва. А его так и тянет к самому краю обрыва посмотреть, как внизу волны со страшной силой ударяют о берег и высоко подбрасывают брызги…
И вот уже Ленька видит отца, который стоит на палубе, — с лицом, опаленным солнцем и морским ветром. Сняв панамку, отец, как всегда, приветливо машет ею. В руке у отца — небольшой фанерный ящик. «Молодец, знаю, ты теперь учишься у изобретателя, — хвалит Леньку довольный отец, — вот, получай подарок — тиски…»
И вдруг Ленька очутился в открытом море на капитанском мостике маленького быстроходного корабля.
Корабль не покачивается и не вздрагивает от быстрого хода, рассекая острым носом бирюзовую, сверкающую на солнце гладь моря. Ленька с радостным чувством обнимает глазами синее-пресинее небо, по которому бегут узорчатые белоснежные тучки. Он с гордостью обращается к стоящему около него Федьке в форменной матросской рубашке: «Смотри, Федюха, мы все же построили корабль, а ребята смеялись, не верили…» Федька почему-то не разделяет его радости. Он сурово хмурит свои белесые брови, морщит лоб и молча показывает на маленьких птиц, низко летающих над волнами. «Гляди, штурмовики! Моряки говорят, что эти птицы предвещают бурю».
И не успел Федька это промолвить, как пронесся сильный шквал, и первая громадная волна опрокинулась на палубу, рассыпаясь в пенистую массу. Небо заволокло тучами, оно почти слилось с потемневшим, закипающим морем. Сверкнула молния, и ливень со страшной силой обрушился на их корабль.
Но почему так испуган Федька? Или он забыл, какая сила таится в каждой белой кнопке на щите управления их корабля? Ленька быстро спускается в застекленную рубку управления, нажимает кнопку, и корабль, задраив все иллюминаторы и люки, ныряет под воду.
Теперь он идет под водой. «Смотри, смотри, Лень! — удивленно восклицает Федька. — Там целый сад!»
Разом приникнув к огромному овальному выпуклому стеклу в стене рубки управления, они зачаровано смотрят на заросли ярко-красных, желтых и розовых цветов. Небольшие деревца с огненными стволами и ветвями, сплошь покрытыми белыми светящимися цветочками, излучают мягкий голубоватый свет, освещая все вокруг. «Это не цветы, — шепчет Ленька, — это морские животные».
Сквозь сине-зеленоватый цвет прозрачной воды видно, как в зарослях проносятся стаи причудливых рыб. Но вот все чаще и чаще начинают встречаться камни, густо облепленные рыжеватыми водорослями, похожими на длинные бороды. «Рифы! Сейчас нарвемся на рифы!» — в панике вскрикнул Федька.
Желая предотвратить неминуемую катастрофу, растерявшиеся Ленька и Федька одновременно бросаются и нажимают… не на кнопку подъема, а на кнопку глубинного погружения. Корабль, вздрогнув, повернул носом ко дну и рванулся в глубину. Гибель неизбежна! На этот раз корабль разобьется в щепки о скалистое дно. Но вдруг чья-то большая, сильная рука, протянувшаяся из-за спин мальчиков к щиту управления, нажимает на кнопку подъема. Корабль содрогается и, описав круг, молниеносно всплывает на поверхность свирепствующего моря. Взлетев над ним, точно великан-птица, корабль проткнул нависшую мглу и вырвался в синий простор безоблачного неба. Сверкая всеми гранями в лучах яркого солнца, теперь он плавно летел высоко-высоко над клубящимися внизу черными тучами.
Овладев собой, Ленька и Федька разом оглянулись назад и увидели весело смеющегося изобретателя. Смущенные мальчики переглянулись и тоже весело, радостно засмеялись.
«Э, друзья, в трудную минуту надо быть хладнокровными, теряться нельзя», — все еще улыбаясь, проговорил изобретатель, обнимая мальчиков за плечи…
— Да проснись, проснись же, сынок, — не в силах сдержать улыбку, трясла за плечо Леньку, смеющегося во сне, мама.
Открыв глаза, Ленька все еще оставался под впечатлением сна.
— Чему это ты так смеялся, сынок?
— Я изобретателя видел, мама, — прошептал Ленька и, просветлев, посмотрел в усталое лицо матери, точно этих слов ей должно было вполне хватить для определения всех чувств, теснившихся сейчас в душе Леньки.
— Изобретатель! — с грустью вздохнула мать, поглядев на Ленькин стол, где лежали разобранные соседские часы. — Ты бы лучше бросил с этой ржавчиной возиться да за уроки по-серьезному взялся. Смотри, не сдобровать тебе, если меня опять в школу покличет Василий Васильевич. Ну, иди, иди спать, а то утром не добужусь…
Рано утром, когда на улице еще не успели потухнуть ночные фонари, Ленька проснулся сам, без напоминания будильника. Встал, выгладил рубашку и приколол к ней звездочку.
Разбуженная звонком будильника, Лидия Кирилловна, не найдя Леньку в его кровати, удивилась. Удивила ее и отглаженная рубашка на спинке стула. Приятно пораженная, она пошла на кухню и застала там Леньку в белье и валенках, старательно утюжившего свои брюки.
«Никак сына подменили!» — казалось, говорила ее растерянная улыбка. Заметив же на сундуке около керосинки шурупы, пружинки и колесики от старого будильника, она вдруг со вздохом сказала:
— Ты хоть гладь, хоть не гладь, а напихаешь в карманы штанов вот этот хлам, так они сразу же прежний фасон примут.
— И не подумаю!.. Разве я Плюшкин, как у Гоголя в книжке?
— Вот давно бы так, сынок, — примирительно сказала мать. И Ленька заметил, как сразу прояснилось ее лицо.
Как ни велико было желание Леньки прийти в школу раньше всех, но, завозившись с утюжкой, он прибежал в раздевалку, когда там уже висело около сотни разных ребячьих пальто. Среди них Ленька сразу узнал серенькое, с пушистым меховым воротником. И пусть теперь взамен оторванных им пуговиц были пришиты новые, но это было, конечно, пальто Светланы.
Нет, сторожиха тетя Катя не встретила Леньку, как он этого ожидал. Она даже не обратила на него никакого внимания, а шумно распекала какую-то пятиклассницу за то, что у той была оторвана на пальто вешалка.
На лестнице Леньку чуть не сбила с ног догнавшая его одноклассница Рита Лютикова. Ее коротенькие светлые косички с двумя бантами на концах трепыхались из стороны в сторону.
— Скобелев, — негромко сказала Лютикова с видом заговорщицы, таинственно поглядев по сторонам. — Меня от класса послали сказать, чтобы твоя мама пришла в школу.
— Ну? — сердито посмотрел на нее Ленька.
— А я не такая! Уже восемь дней прошло с тех пор… Разве я пойду? Я — не ябеда, как Светлана. Я своего товарища, никогда не выдам.
— «Я не такая!» — передразнил Ленька. — Уходи, сплетница!
В эту минуту Ленька увидел, как Василий Васильевич вышел из своего кабинета. Высокий, седой, он твердой походкой направился в учительскую.
С трудом подавляя волнение, Ленька почти побежал за ним и догнал.
— Здравствуйте!.. Меня изобретатель прислал…
Тут Ленька осекся, встретив строгий, изучающий взгляд Василия Васильевича. Подавленный, чувствуя, как что-то подступает к горлу, Ленька едва мог вымолвить:
— Изобретатель…
— Да, изобретатель просил за тебя.
Ленька просиял. Он ждал, что вот сейчас Василий Васильевич скажет: «Иди, Скобелев, в класс». А Василий Васильевич в это время думал: «Как прозорливо подметил Сергей Миронович в этом маленьком мечтателе и выдумщике пытливый ум! Надо акцентировать именно на эту его склонность и суметь внушить ему, что без глубоких знаний изобретателем он не станет».
