Исаак Бабель - Том 2. Конармия

[47] Сын Апанасенки.

О мальчиках в армии. — Сын атамана, его лошадь, езда, ординарцы. Покровительство. — Александра Вас[ильев-на]. — Очаровательно. Начать — ее рассказы, история с Ап[анасенкой] — Глупа. — ЧК и любовь. — Лес, ее напаивают, — причастили, — казаки подсматривают. —

История про бабу.

[48] За стеной.

Броды. Одесская гостиница. Я сижу и слушаю, к[а]к совокупл[яются]. Новое совокупл[ение]. Он из хоз[яйственной] части, она из питпункта. Их разговор. — У нее хриплый голос. — Казар[менное] байковое белье. — Грязные. — Диалог? — Она ругается по матушке, пьет водку, оба в мужском костюме, я думаю, что <два муж> оба мужчины. — Она — братва та хули… Начало — к[а]к скучно, как томительно и длинно совокупляются русские люди. Об этом можно было бы написать трактат. — В юности я простаивал у коридоров, подслушивал, хихиканья, женщины находят слова, переворачивающие душу, а теперь… Черепахи — три года, вот так же и эти… Общественная сторона этого совокупл… — Она рассказывает о канцелярских мытарствах, спят на прелом сене…

Он — и опять мне чудится мертвое лицо. — Брезгливое совокупл… Они из хозяйств. организ[ации] — эти наследники интендантства — их социальная структура. — Она брезгливо курит крученку. — Оба они лежат — к[а]к мертвые, а за окном тревога, ночь смутная. — Она — выпьем… Оба пьют, к[а]к двое мужчин из полоскательниц. — Ее торчащие ноги с косточками. — Она в мужских парусиновых кальсонах.

Рыбочкин. — Начало ночи, тревога… Главное — ночь в Бродах, на фоне этой ночи — пара…

[49] Молчание.

Получили телеграмму — Красностав, Холм. — Казаки в кругу. Молчание. — С каждым нужно уметь обращаться.

[50] Мануйлов и Богусл[авский] Человеки

Рассказать по дням? — Козицкий.

Богуславский едет за арм[ейским] Встреча с женщиной, приказом. — Полная русская дама…

Сиреневые кальсоны, Игнатий. —

Расположить по главам. [нрзб]

Орлов. Его разговоры.

[51] Вареники с вишнями.

Иванчково. К[онстантин] Карлов[ич] — Натюрморт. — Холуи насыщаются. — Он рассказывает о хитром фельдшере, о Варшаве, водка. —

—

Натюрморт.

Взять из следующих глав.

[52] Житом[ирский] нарком.

Я видел в Финляндии, настоящие пролетарии, здесь — евреи, вылезшие из гробов. Каторжники у стола. Чахлые евреи, гнущиеся под тяжестью оружия, под польским игом, местечковые коммунисты. — Евреи, поющие интерн[ацио-нал]. — Сюжет для Андреева. — Раса гномов, необыкновенно малые ростом, важные и молчаливые, увешанные оружием, ремнями, один только непомерно длинный и тощий в обмотках сине-рыжий в короткой курточке. — Молодые евреи, ремесленники поляки — в евреях что-то ласковое, к[а]к в праздник. — Фамилии — Уваров, Бартенев. — Русские извозчики. — Социальное происхождение Жит[омирского] наркома.

[53] Коммунист и казаки.

Они грабят. Он увещевает. Потом в бешенстве — выбросим вас к… матери. Грязными руками делаем, бриллианты в огне — в перчатках их таскать.

Я с подвязанной щекой и евреи. Вы начальство? — Начальство, стоило кровь проливать.

[54] Чехи.

Русский чиновник в Финляндии. — Роémе en prose. — Вихрастый полубезумный мужичок. Барин — я там родился, а здесь умру. — Я надел свой имею… Он пашет плугом, детей в школу, старухи [нрзб], квас из яблок, моих — мало-мало.

И я вспомнил Финляндию…

Нач[ало]. Поехал в Шпаков. Увязался мужичонка, тревожится. Я увидел. Описание. Речи мужика. Отъезд, полк, входящий в деревню…

—

Просто. Мне нужны были лошади. Выехал из Белёва. Увидел. Благолепие. Проехал по селу. — Плохой из меня казак. — Все.

Роémе en prose. — Главное — благолепие чешского села. Концерт в Катариненштадте. — Центр. — 3 фразы? — В трактире — группа чехов. — Чем занимаются? — Курят.

<Ингулову — Смерть Дол[гушова]>

<Известия — Тракт[ат] о трубке.>

Спят. — Режут голубей. — Я ушел. —

Две части — первая — поэма в прозе, тишина и благолепие чешской колонии, вторая — встречаю Акинфиева (?) не смог — и. т. м., удар по морде. Ты не можешь, а я могу. Ты зад, а я грабитель… И. т. м… Убить тебя надо — терзать тебя, гадину, на куски…

Комбриг — тут, парень, нечего барахолить, тут наш район…

Его, которого грабят, тебе жаль, а меня, который грабит, тебе не жаль? — Удар по лицу.

<Сердц> С чем ехал, с тем возвращаюсь, сердце не хватило, <[нрзб]> Жаль… —

Буденновец не получится…

О чем задумался, господин писатель? Не получится из меня буденновец. Что так…

Придурковатый и недавно в партию записался. —

Он окликает — о чем задумался, не выйдет буденновец, что так? Поехал за конями, жалко, шут с ними. — Он потемнел, отъехал. Смотрю на село, куры летают над заборами.

[55] Чехи 2.

Тебе его жаль, на двух задницах сидит, а себя тебе, ободранца, не жалко. Жалей за всех вас — сердце разорвется. — [Горю] Жалей вас горюнов. —

В России сколько орлов погибли, а вас холют, погубите вы нас… —

Жалетелей на всех вас, на горюнов где набрать? — Он задрожал, побледнел и ударил меня по лицу. Мужичонка — жена у него в молчании живет, поп к кажному человеку склоняется. Не за что их бить, а бьют, может за то и бьют, что не за что…

[56] О пчелах.

Рассказ? Фигура старика-чеха. Он погиб — искусанный.

[57] Сов[етские] главы.

Старый еврей — царствие небесное наступило.

[58] Книги.

Стиль, размер. — Кладбище в Козине…

Имение Кулачковского, лошади в гостиной — перечень книг —

Поэма в прозе.

Книги — я захватил сколько мог, меня каждый раз зовут — не могу оторваться. Скачем — бросаю каждый раз — кусок души — все бросил. — Центр — перечисление книг. —

Книги и бой —

Элоиза и Абеляр. — Пьетро Аретин<о>. — Наполеон. — Анатоль Франс. —

Комментарии

Конармия*

Печатается по: Бабель И. Конармия. Исправленное V–VI издание. М.; Л., 1931. 127 с.

После публикации отдельных рассказов Бабель впервые собрал их в книгу в 1926 году, продолжая творческую работу над текстами при дальнейших переизданиях. В 1931 году вышло, как указано на титуле, «исправленное V–VI издание» книги, в 1933 году — «VII–VIII дополненное издание». Наконец, в 1936 году «Конармия» открыла самый большой бабелевский прижизненный сборник «Рассказы».

В двухтомнике 1990 года книга публиковалась по изданию 1936 года, однако с некоторыми цензурными изъятиями (впрочем, немногочисленными). По непонятным причинам в нем отсутствовали и датировки под отдельными текстами, сохранявшиеся в прижизненных изданиях.

Однако издание 1936 года в части, относящейся к «Конармии», является дефектным. В нем не только исчезли нежелательные в середине тридцатых годов политические упоминания (фамилия Троцкого, резкие суждения о партии) и натуралистические детали. В сравнении с изданием 1931 года здесь появилось более 100 разнообразных изменений, имеющих отчетливый характер нивелирующей редакторской правки: вычеркнуты слишком оригинальные эпитеты; исчезли внешне бесполезные, но интонационно важные служебные слова; последовательно, даже в сказовых новеллах, восстановлены правильные написания отдельных слов и заглавные буквы; числительные обозначены не цифрами, а словами (при этом «Комбриг два» по недосмотру остался в оглавлении, как и в предыдущих изданиях, «Комбригом 2»). Вносил ли изменения редактор или — под внешним давлением — сам автор, не так уж и важно. Все это не позволяет использовать последнее издание 1936 года как основной текст «Конармии».

В настоящем собрании сочинений за основу взято издание 1931 года, в котором в последний раз воспроизведена установившаяся композиция книги, но еще не появились вынужденные изменения, связанные с ужесточением цензурного режима 1930-х гг. К нему очень близко и издание 1933 года, хотя некоторые политические детали здесь уже исчезли.

Опубликованные позднее новеллы «Аргамак» (она механически поставлена в конец издания 1933 года) и «Поцелуй» (при жизни автора существовала лишь в журнальной публикации), как и никогда не включавшиеся в «Конармию» «Грищук» и «Их было девять», печатаются в особом разделе дополнений.

Сверка с изданиями 1933 и 1936 годов, а также с первыми публикациями, позволила исправить в тексте-источнике несколько десятков опечаток.

Переход через Збруч*

Впервые: Правда, 1924, № 175, 3 августа, рубрика: Из дневника, авторская датировка: Новоград-Волынск, июль 1920 г.

Костел в Новограде*