Борис Пильняк - Том 5. Окэй. Камни и корни
«Действительная сила находится в руках пловцов», – сообщает Кэнт в главе под таким названием.
«Он (кандидат) может провести великолепную кампанию. Он может преподносить избирателям самые тонкие виды хокума и давать для них самые лучшие зрелища, – и все же, если в день выборов у него дело с избирательным фондом («текущими расходами») обстоит слабо, то с уверенностью можно сказать, что он провалится.
…о «текущих расходах». В каждом из ста пятидесяти тысяч участков, с четырьмястами приблизительно избирателей в каждом, всегда можно найти десять-двадцать мужчин, иногда также одну или двух женщин, рассматривающих день выборов главным образом как случай легко подработать. В прежние времена эти люди были известны под названием «пловцов». Впоследствии они превратились, согласно областной терминологии, в «работников», или «сторожей», или «вестников». Некоторые из них принадлежат к определенной партии, другим же – этих огромное большинство – совершенно безразлично, для какой партии работать, лишь бы им платили за это деньги. Демократические пловцы естественно обращаются в день выборов к демократическому участковому капитану; республиканские ж – к республиканскому. Участковый капитан, заключая сделку, говорит: – «Хорошо, уэлл, десять долларов за этот день, Джон, но ты должен в шесть часов быть в участке и привести туда всех твоих Джонсонов!» Все, что пловец должен сделать, – это доставить свое собственное семейство».
Двадцатая глава книги Кэнта называется «Повинуйся закону, и ты будешь побит». Ее не следует комментировать ввиду ясности ее заглавия и потому, что истинность этого положения наглядно вытекает из вышесказанного. В главе «Отряды отравителей» Кэнт рассказывает о принципах и практике клеветы, применяемой американскими – республиканскою и демократическою – партиями. Кэнт оговаривается фразой, которой может быть исчерпан его труд:
«Честность в политике – неосуществимая мечта. Политика представляет собою игру… с бесчисленным множеством призов, начиная с самого важного в мире поста – президента Соединенных Штатов – кончая двухдолларовой ассигнацией, которую жадно ищет продажный избиратель в день выборов».
Для того чтобы оживить рассказ об американской политике, следует привести наглядные картинки.
Первая. Иллюстрирует «хокум», то есть всяческую чепуху, которая развлекает избирателей и устанавливает между кандидатом и избирателями теплые отношения.
– Войдя гордой поступью в переполненный зал, Хилл шел к находившемуся на трибуне столу, на котором, по его распоряжению, стоял графин с водою и стакан. Подняв графин, он начинал наливать воду в стакан, как будто для того, чтобы выпить немного воды. И вдруг он с драматическим жестом выливал воду в окно или бросал стакан об пол. – «Что такое?! – восклицал он. – Вода? – Мы не хотим воды в этом районе. Мы хотим пива, и если вы, ребята, пошлете в конгресс Джона Филиппа Хилла, то он достанет для вас пива!» – Тут он схватывал американский флаг (также заготовленный заранее), музыка начинала играть национальный гимн, и толпа сходила с ума от удовольствия.
Вторая. Рассказ участкового «капитана» о своих боях.
– Когда в субботу перед выборами я получил от окружного лидера для своего участка тридцать долларов вместо ста двадцати, то это явилось для меня тяжелым ударом. Я уже тогда понял, что дела идут не как следует, но лишь впоследствии я понял истинное положение дела. В день выборов, еще до девяти часов, я уже знал, что мы побиты, и притом сильно побиты. В этом участке была дюжина парней, все – демократы, которых я на каждых выборах нанимал за плату от двух до десяти долларов. Обычно они показывались на месте, где производились выборы, около шести часов. На этот раз мне лишь в девять часов удалось найти одного из них. Он был пьян и в прекрасном настроении. И у него-то я выведал правду. Оказалось, что он имел в своем кармане двадцать пять долларов республиканских денег. То же самое сделали все остальные из дюжины «вестников» моего участка. Впрочем, один или двое из них умудрились получить по пятьдесят долларов. Они никогда не видали таких денег, да и я тоже. Против таких денег бороться было невозможно. Они провели бы на выборах рыжего пса против апостола Павла!
Мистер Котофсон прав:
– Уэлл, политика! – это грязное дело! – не говорите мне об их честности – не станут же боссы заниматься политикой ради чьих-либо прекрасных глаз! щюр!
Прав и я, утверждая, что президенты избираются за взятку, что равнозначно утверждению, что Белый дом диффундирует с бандитами. Работа американских, ныне командующих, партий заключается только в одном – в проведении выборных кампаний. Так оно и есть на самом деле. Дальше для партий начинаются отдых и жизнь – они распределяют между членами посты и никак не постные куски, вроде нефтей Типот-Дома. Речь идет о деятельности партий – республиканской и демократической – партий американских капиталистов, промышленников и воблы – обывателя: стало быть, по партиям следует судить и об этих самых капиталистах, промышленниках и обывательской вобле. И американские эти партии – не партии, но – тресты, отличающиеся от треста, предположим, текстильной промышленности, тем, что у текстилей мануфактура и мануфактурные фабрики, а здесь – властишка от мэра (иль судьи) города Кингмена до президента из города Вашингтона. Тресты эти – не особенно бизнесны: быть заводчиком и миллиардером почетнее, чем быть конгрессменом. Бандиты порядка Синклера и Ала Капона переплетают свои дела с Белым домом. Рэкетиры (и Ал Капон) озабочены всяческими выборами. Торговля алкоголем, бандито-бут-легеры имеют больший бюджет, чем бюджет Белого дома. Обыватель, прежде чем идти в мэрию, к законным властям, идет к районному бандиту. Есть царско-русский анекдот –
купец третьей гильдии города Москвы Иван Фаддеевич, после интеллигентско-еврейских погромов 1905 года, в субботу перед Пасхой, попарившись в бане, причастившись, выпив рябиновки перед заутреней, на цыпочках зашел к себе в спальню, посмотрел в шкаф, под кроватью, – нет ли кого в комнате? – припер дверь на ключ, внимательнейше стал рассматривать физиономию в зеркало, бороду, нос и глаза. Он сказал, наконец, сам себе шепотом в зеркало:
– Иван Фаддеевич! – прошептал он. – Мы с тобой одни. Признайся перед святой Пасхой, как на духу, – один из нас служит в охранке!
Чего доброго, этот анекдот применим и к американцам. Этак, под День Независимости, надравшись виски, американский гражданин на пятнадцатом своем этаже, приперев двери и выключив радио и рефрижератор, чтобы не мешали, в ванной комнате вопросит себя в зеркало:
– Уэлл, Джон! – Мы с тобой в четыре глаза. Признайся перед Днем Независимости, – бандит я или нет?!
30Выше рассказано, как в Бронкском парке однажды журналист П. и я, мы встретили плачущую женщину, от которой ушел муж к женщине, пьющей вино, когда она, встреченная нами жена, была верной христианкой и верной женой. Через неделю после той встречи, в праздник утром, пораньше, чтобы застать его дома, я приехал к П. Он жил один. Он отпер мне не скоро и был чуть-чуть смущен. От вечернего ужина в столовой у него остались два прибора, в кабинете лежала женская шляпка и некая туалетная подробность, также явно оставшаяся от вечера. То, что пришел именно я, как видно, успокоило П. Жестом он информировал меня о событиях. Я хотел было уйти. Он сказал, что делать этого не стоит. Он ушел на минуту в спальню. Через минуту за ним вышла та самая женщина, которую мы встретили в дожде в Бронкском парке. Она увидела меня, лицо ее стало горестно. Я предложил ей папиросу. Она отказалась со всей пуританской строгостью. Вдруг ее глаза наполнились слезами, и она заговорила, чтобы сообщить мне о последних событиях.
– С тех пор, как ушел муж, я ничего не знаю о нем. Он ушел, отказавшись от всего. Он ушел к женщине, которая курит табак и пьет вино. Почему он ушел! – Он ушел, и с тех пор остановилась жизнь. А я – видит Бог! – верная христианка, я верная жена и, конечно, я не курю и не пью.
Я посмотрел на некоторую туалетную подробность, забытую на диване, и на две недопитые рюмки около наполовину выпитого литра ликера, на табурете около дивана. Женщина перехватила мой взгляд. В святой, должно быть, простоте она села на диван, как раз на свои подробности.
– И что же муж? – спросил я.
– Ах, видит Бог, как я жду его! – сказала она, подняв глаза к небу.
Президенты – бандиты – доктор и полиция около той леди, с которой я мог бы получить стоимость автомобильного фонаря, разбитого об ее голову. Гипокритство! лицемерие!
В Америке есть экономисты и историки, которые утверждают, что американскому просперити последних лет очень много помогал сухой закон. Казалось бы, что линия рассуждений пойдет о трезвости, коя повысила производительность труда. Экономисты рассуждают иначе. Возникновение организованной контрабанды спиртом с ее миллиардными оборотами, с ее сотнями тысяч работников, прямых и косвенных, именно это – сиречь бандитщина – сделало множество для процветания торговли и промышленности, для американского просперити. Экономисты предлагают вспомнить здесь об усиленном спросе на моторные лодки, о джуте для мешков, о лесе, о бутылках, о печатании аптечных ярлыков, кроме самих производящих, стандартизирующих, рационализирующих, продающих и пьющих. Такого порядка экономисты отрицательно относятся к утверждению, что нация после запрещения стала меньше пить и лучше работать, – тем паче, что до сих пор медициною не разрешен вопрос, что лучше и продуктивнее влияет на работоспособность, – бессуррогатный спирт или суррогаты, отправляющие питухов на тот свет.
