Ливень в степи - Чимит Цыдендамбаевич Цыдендамбаев
Вы легко узнаете нашего зайсана, хотя он по виду ничем не отличается от других. Зайсан сидит за столом. Он смуглый, полный, с мясистым лицом. Ни усов, ни бороды у него нет, и лицо поэтому кажется старушечьим. Взгляд у него ленивый, ни громов, ни молний не мечет. Он человек семейный и, хотя в молодости кое-где побывал, кое-что повидал и узнал, все же не так силен в грамоте. Перед ним лежит самодельный портфель, видимо, высшее старание и вершина мастерства его жены. В портфеле много всякой бумаги, особенно чистой, ибо сам он не пишет, а пишет за него секретарь. Еще в портфеле лежит короткий, остро отточенный красный карандаш, которым он расписывается на бумагах, заготовленных секретарем: спросит сначала, что за бумага, на каком месте надо расписаться, и красным карандашом крупно напишет по-монгольски «Ры», это обозначает «Рыгдыл». Если же места для подписи было много, он полностью писал свое имя, а то и фамилию. Потом доставал из мешочка, вымазанного чернилами, круглую печать, большую, как копыто жеребенка, долго и шумно дышал на нее…
Его, председателя, все хорошо знали и, видимо, решили, что ничего, при хорошем секретаре он вполне справится со своей работой. И приставили секретарем Ниму Гармаева.
Присядьте на свободное место и разглядите собравшихся. Около зайсана сидит Нима Гармаев, молодой, грамотный парень, душа сомонного Совета. Молодость - не беда, каждый старик был когда-то юношей. Грамота тоже дело наживное, главное в том, что у секретаря хорошо работает голова. Если зайсан в каком-нибудь деле берет слишком круто, он его осторожненько поправляет и все выходит, как надо.
А остальные здесь что за народ? Одни пришли в свободное время почитать газеты, полистать журналы и книги, посмотреть яркие плакаты на стене. Неграмотные - чтобы расспросить о новостях тех, кто читает газеты. Другие - чтобы потолковать про урожай, про погоду. Есть такие, что зашли пожаловаться на нужду, попросить помощи от новой власти, иные явились просто посплетничать, сказать напраслину на соседа. Кое-кто пришел, чтобы уплатить налоги или за справкой. Есть здесь и такие, которых послали подслушать, о чем толкуют в сомонном Совете, не говорят ли о новых налогах для зажиточных, не собираются ли кого-нибудь лишить голоса или даже сослать в дальние края. Днем, когда красный уголок замкнут, сомонный Совет был единственным местом, где в свободные минуты собирались улусники, сидели, посасывая свои трубки.
Если спросите, над чем здесь хохотали, когда вы подходили к сомонному Совету, вам не ответят. Видно, была к тому причина, но что пришло, то и прошло. Посидите пока, послушайте серьезную беседу о том, что надо сделать новую пристройку к школе взрослых: помещение тесное, а желающих учиться много, все хотят ликвидировать свою темноту и неграмотность. О том, что плохо ремонтируются дороги, о почтальоне, который задерживает газеты…
В Совет зашел со своей женой молодой паренек. Они совсем недавно поженились, еще даже не зарегистрировались. Зайсан сразу оживился, понял, что не миновать веселого разговора… Молодые же смутились, хотели пройти в уголок потемнее, но зайсан строго потребовал их к столу.
- Сюда, ближе, ближе…
Молодые покорно подошли.
- Ну, что у вас, по какому делу пожаловали?
- Вы, зайсан, должно быть, слыхали… Мы недавно поженились, нам надо в загс…
- А… загс, значит?… - зайсан взглянул на секретаря, тот принес ему толстую книгу регистрации актов гражданского состояния. - Так, так… Ну, глава новой семьи, как твоя фамилия?
- Раднаев… Гомбо.
И началось… Начались вопросы, которых никогда не было ни в одной анкете… В избе все притихли, приготовились хохотать.
- Так… - нахмурился председатель. - Извольте рассказать, кто из вас первый заговорил о женитьбе? Или он дни и ночи бегал за тобой, ты согласилась, чтобы отвязаться или, ты сама придумала, что не можешь без него?
В комнате раздался первый осторожный смешок. Зайсан же остался серьезным.
- Советская власть, - продолжал он, - должна знать, как у вас это получилось. Вы стоите не перед Рыгдылом Ринчиновым, а перед законом. Вот и отвечайте, кто из вас затеял это дело, что нам писать на этой государственной бумаге? И как вы понравились друг другу - сразу или постепенно?
Зайсан переждал, пока в комнате утихнет смех.
- Чем вы докажите, что будете жить дружно, что у вас будут здоровые, хорошие дети? Что завтра не начнете драться?
Молодые стояли перед зайсаном потупившись, красные чуть не до слез. Они, кажется, даже говорить разучились… Они поженились и не знали, что здесь такой строгий порядок… Их смущал даже не суровый зайсан, а то, что в Совете столько народу и все почему-то смеются. Чему они смеются, разве сами не женились когда-нибудь? Что же делать: отвечать или уйти? Видно, надо все же вытерпеть. И они растерянно топтались у стола, оглушенные общим хохотом, задыхаясь от стыда и едкого табачного дыма.
Секретарь давно перестал писать - ведь все законные вопросы исчерпаны, теперь зайсан просто потешается. До чего же ему, секретарю, все это надоело… Но он сидит рядом с зайсаном и не знает, что делать.
Но вот, наконец, надоело и самому зайсану, он отпустил молодоженов на все четыре стороны.
Наш зайсан, наверно, долго бы еще так шутил, но однажды…
Народу в сомонном Совете было больше, чем в прошлые дни, но уже никто не курил. Так сообща решили: в избе не курить, а кому надо, пусть выходит во двор, не зима ведь.
И вот в сомонный Совет вошла Намдыгма Будаева, которая недавно родила, не выходя замуж. Она была одета нарядно и выглядела спокойной. Почему же она так спокойна, ведь понятно, что пришла в Совет зарегистрировать сына, а все знают, что в таком случае у зайсана не скоро добьешься подписи? Она же должна была слышать от других, какие допросы учиняет зайсан: при всех заставит назвать отца ребенка, станет выспрашивать разные подробности… До
