Юрий Бородкин - Поклонись роднику
— Я уж боялся, аккумулятор посажу. Где ты запропал? Хотели искать, — толковал Виктор.
— Заблудился, что ли? — спросил Алексей.
— Да нет, — не признался Василий Егорович. — Я не люблю этот шум-гам в лесу, хожу и хожу потихоньку.
— Ты смотри, грибов-то накатал! — изумился Иван, сдвинув на глаза кепку и как бы озадаченно почесав в затылке. — А это что? Брусника! Ну, пап, ты даешь!
— А вы чем похвастаете? Ну-ка, показывайте свою добычу! — весело ответил Василий Егорович. — О-о, братцы, отстаете от старика!
— У меня всего штук пятнадцать груздей, — сказал Иван.
— Гляньте, какие завитушки! С полсотни-то будет, — торжествовал Василий Егорович, перебирая грибы и некоторые из них, самые красивые, любовно взвешивая на своей большущей ладони. — Какой-то обходышек мне попался, нетронутое местечко. Да смотрю — брусника! Отведайте, больно вкусна.
— Действительно, сходил в лес — будто зачерпнул, — дивился Виктор. — Я думаю, сейчас перекусим да еще поберем.
— Я согласен, если директор разрешит, — с улыбкой скосил глаза на брата Иван.
— Нет, нас с тобой ждет работа — уж десять часов, время-то в лесу летит незаметно, — сказал Алексей. Он и без того нервничал, старался не попадаться на глаза другим грибникам: скажут, еще уборочная на полях, а директор по грибы ходит. Такая должность, что забудь дорогу в лес.
— Ничего, погодите немного, я отвезу вас прямо в поле, — агитировал Виктор. Ему что — отпускник.
Достали из машины кое-какую провизию, расположились в сторонке от дороги. Трава обсохла, солнце припекает.
— Красота-то в лесу! Между прочим, больше всего мечтал походить по грибы, — высказался за всех Виктор. — В следующий раз мы вдвоем с папой поедем, торопиться не будем.
— Вам проще: отпускник да пенсионер. Давайте, обеспечивайте нас грибами, — засмеялся Иван.
— Пешком я уж не собрался бы в бор, а на машине можно, — сказал Василий Егорович.
Настроение у него было отличное, с наслаждением курил, пряча в усах улыбку.
— Все хорошо, ребята, на жизнь грех обижаться, — пустился в рассуждения Василий Егорович. — Вспоминаю, с чего начинали после войны: ни лошадей, ни тракторов, ни хлеба. Можно ли было подумать, что по грибы будем ездить на своей машине!
— Папа, ты все собирался побывать у нас в городе. Когда приедешь? — спросил Виктор.
— Как-нибудь выберу время.
— А давай вместе со мной: я ведь один обратно поеду. Знаешь как славно катанем! — хлопнул в ладони сын.
— А что? Надо подумать, — расхрабрился Василий Егорович.
Он чувствовал воодушевление после грибной удачи. И день, казалось, выдался особенный, по-летнему теплый. На пригреве мельтешила оранжевая бабочка. Небо было пронзительно-голубым, так что вызывало слабую резь в глазах. Уже начали золотиться лышняки и березы, умножая солнечный свет. Давно примолкли птицы, в лесу покорная, заколдованная тишина, отзывающаяся и в душе человека задумчивым покоем.
Никто не заметил и не услышал, как на дороге появились осокинские грибники: бор от них недалеко.
— Это кто на такой машине? — спросила одна.
— Или не видишь — Логиновы, — ответила другая и поздоровалась, усердно кивая головой: — Василий Егорович, доброе здоровье!
— Здорово, бабоньки!
— Ты целую бригаду вывел в лес: чай, все грибы обобрали?
— Мы берем только свои, — пошутил он.
Уже отойдя на некоторое расстояние, бабы толковали друг другу во всеуслышанье:
— Видали, и директор наш тут.
— Неужели?
— А что им? В бору-то никакое начальство не найдет…
Алексей готов был сквозь землю провалиться.
— Все, братцы! Поехали! — распорядился он, энергично поднявшись и стряхивая травинки с брюк.
— Что ж, поехали, — неохотно согласился Виктор. — Всю жизнь куда-то торопимся.
Стали переезжать Катениху — заглох, как на грех, двигатель: пришлось всем выбраться из машины, толкать ее, а тут опять появился на берегу народ. Вот положение: в лесу живешь и по грибы спокойно не сходишь, за все лето раз собрался, и то, можно сказать, тайком.
Сделали крюк до Еремейцева, где у Ивана стоял трактор с льнокомбайном. Алексей тоже дальше не поехал, оставшись вдвоем с братом в поле, облегченно вздохнул.
— Ты уж, Ваня, поднажми сегодня, — попросил он.
— Не переживай. Я свое дело сделаю, только лен-то нынче никудышный: где реденько взошло, где сорняком забило, — повел рукой Иван.
— Сильно травянистые участки пропускай, но бери все, что можно: учить тебя нечего. Ладно, двигай, а я пойду в Сафоново.
Трактор оглушительно рыкнул, трогаясь с места; за комбайном потянулась светлая льняная дорожка. Алексей зашагал дорогой, разделявшей поле надвое. Да, ленок нынче не радовал, опять вместо прибыли будут убытки. Из-за позднего сева и теребить приходится с опозданием: пока вылеживается, может наступить ненастье. Везде пишут и говорят об ускорении, и совхозу «Белореченский» пора сделать не то что рывок, а хотя бы уверенный шаг. Пусть нынче урожай невелик, надо убрать все, чтобы люди поверили в свои силы, а то ведь как-то свыклись с тем, что половина льна при Никанорове сжигалась, часть овса уходила под снег.
До Сафонова всего километра два. Логинов перешел лесистый овраг и услышал мощный гул комбайнов. Прибавил шагу. Первое поле уже было убрано, жатва шла полным ходом, в налаженном ритме. Молодцы ребята, стараются. Андрюша Силантьев, новичок, самый молодой, и тот намолотил сто двадцать тонн. Все-таки есть стимул в том, что создали безнарядное звено: в отстающем хозяйстве это не так просто, да лиха беда начало.
Около автомашины стояли агроном Вера Кулешова, бригадир Шалаев и водитель. Логинов направился к ним. Совестно было, как будто совершил прогул.
22Третий день укладывали железобетонные плиты на насыпь, поднятую еще в начале лета от дороги до фермы. Насчет крана Логинов договорился с начальником Раменского лесопункта Бондаренко, тяжелый бульдозер-сотку пригнали с торфоболота. Укладку вели шабашники, поэтому Логинов сам контролировал их работу. Это такая публика — положат плиты наспех, сорвут договорные деньги, и поминай как звали.
На обочине дороги остановился знакомый «уазик» бежевого цвета, из него вышел Кондратьев. Одет он был, как всегда в поездках по району, просто: кепка, серый плащ, яловые сапоги. Крепко пожал руку:
— Успех труду, Алексей Васильевич! За дорожного мастера, что ли?
— Приходится. С таким трудом раздобыли плиты, нельзя побросать их кое-как. Я говорю, руки бы оторвать тому, кто поставил ферму на этом месте! Действительно потонули в грязи, — толковал Логинов.
— Надо летний лагерь для коров строить, как в «Заветах Ильича». Видал там: небольшое помещение из теса, два загона, электродойка, холодильная установка — все необходимое есть. Доярки довольны — чистота.
— Весной обязательно построим и все лето будем держать коров в лагере, а ферму капитально отремонтируем, поднимем полы.
Они прошли вдоль насыпи до разрыва, где был сток коричневой навозной жижи и лежала бетонная труба.
— Вот, спасибо, мелиораторы выручили, дали два колена трубы.
— Ты тут всерьез развернулся, — одобрительно заметил Кондратьев.
— У нас шутят, дескать, строим БАМ. Только, я прикинул, плит не хватит штук пятьдесят. Хорошо бы, вы позвонили в отдел капитального строительства облсельхозуправления Петрову.
— Позвоню, — пообещал Кондратьев и спросил, когда подошли к машине: — Много ли грибов наносил, Алексей Васильевич?
Логинов смутился. Уже успело донестись до райкома.
— Оперативно действуют, — сказал он с досадой.
— А ты думал; у нас с тобой такая подотчетная работа: с руководителей особый спрос.
— Всего раз был в лесу, не рад никаким грибам, — признался Логинов.
Машина скрылась за сельскими домами, а он стоял как будто уличенный в чем-то. Если с шести часов утра бегаешь по стройкам, фермам и полям, никто не замечает, а стоило поехать по грибы — сигнализируют. Эх, учетчики!
На весь день испортилось настроение. И спалось плохо. Возможно, было предчувствие беды? Только забылся немного — требовательно забарабанили в дверь.
— Алексей Васильевич, открой скорей! Пожар! — послышался срывающийся голос Ивана Голубева, дежурившего на зерносушилке. Сразу полоснула догадка: не горит ли новая площадка, набитая овсом?
— Где?
— В Климове горит, глянь сам!
Логинов выскочил на улицу босиком, в майке и трусах. Тьма кромешная, только видно, как за Сотьмой то приподнимается, то опадает, словно дышит, зарево; временами, казалось, его придавливало к земле, но огненный нарыв вновь прорывался, отталкивал темноту.
— Не телятник ли горит? Беги к Силантьеву, пусть живей заводит навозный разбрызгиватель! — распорядился Логинов, а сам позвонил в район и на лесопункт: там есть пожарные машины.
