Александр Авдеенко - Черные колокола
— А может быть, все-таки рискнете?
— Рискну!.. Папа и его коллеги высоко ценят и надеются, что вы в любой обстановке оправдаете доверие и любовь святейшего престола. Папа и его кардиналы уверены, что вы богом данной вам пастырской властью начертите должный курс венгерским событиям.
— Дальше!
— Святейший престол называет венгерские события не революцией, а национальной освободительной борьбой. Святейший престол уверен, что Венгрия и Запад победят в любом случае, увенчается полным успехом эта борьба или не увенчается.
— Я вас не совсем понял, мой друг.
— Святейший престол считает, что мы уже в большом выигрыше. Пробита брешь в лагере коммунизма на самом главном направлении! Распахнут железный занавес! Затрещал в самом крепком месте Варшавский пакт! Разбежалась партия венгерских коммунистов! В борьбу против безбожников втянута грозная масса. Этого же еще не бывало за всю историю коммунизма. Акция мирового размаха. Мост в будущее. Ключ к настоящему.
— Все это так, конечно. Тем более нельзя быть нерешительным, нельзя ограничиваться полумерами.
— Ваше преосвященство, я уже сказал: когда яблоня цветет…
Сквозь жалюзи пробивался рассвет. Надо было хоть немного поспать перед дальней дорогой. Римские отцы поговорили еще немного и умолкли. Через некоторое время они по-стариковски захрапели. Снился им, конечно, святейший престол.
И сны у таких людей бывают величественными.
БУДУЩИЙ ПАПА
Не спали в эту ночь адъютант патера Вечери и шофер Миклош Папп. Поместили их в одной комнате, кровати стояли рядом. Молодые люди разговорились и до утра не умолкали.
Начался разговор не по инициативе Андраша. Глупым, тупым он был в глазах начинающего иезуита, но все же не хотел рисковать. Любопытство и словоохотливость настораживает даже тех, кто в тебе уверен.
Андраш удобно устроил голову на подушке, закрыл глаза и приготовился якобы ко сну. В самом же деле он боялся заснуть. Во сне мог выдать себя, заговорить вслух. Не умеет он спать хорошо, как надо было бы спать настоящему разведчику. Болтлив.
Адъютант, возбужденный дальней дорогой, встречей с кардиналом в замке, его речью в церкви, жаждал поговорить, обсудить эти события хоть с шофером.
— Миклош, что ты делаешь? — воскликнул он.
— А разве не видишь? Сплю! — Андраш не открыл глаз.
— Да как ты можешь спать в такую ночь? Вставай, бегемот! Вставай, а то стащу за ноги.
Андраш с трудом открыл сонные глаза, виновато улыбнулся. — Я ж не католик, монсеньер.
— Но ты венгр. Радуйся. Ликуй. Сердце католической Венгрии вновь забилось!
— Я уже свою норму радости выпил. И закусил ликованием. Завтра еще одну хлебну. Устал я, байтарш.
— Сколько тебе лет?
— Столько же, наверное, как и вам.
— Нет, больше. Я чувствую себя молодым, а ты…
— У каждого свой характер, монсеньер. Один горячий, другой холодный, третий бешеный, а четвертый рассудительный.
— А ты каким себя считаешь?
— Монсеньер, мы еще с вами не пили на брудершафт. И свиней вместе не пасли.
— О-о-о!.. Извините, Миклош Папп.
Он улыбался, но внутренне был смущен хлесткой пощечиной этого простого с виду шофера. Интересно, что на уме у этого «национального гвардейца», так горячо рекомендованного комендатурой? Откуда он вышел? Как рос? Какой духовной пищей питался? Что любит? Ненавидит? Как взлетел на гребень венгерских событий? Каким ему рисуется будущее Венгрии, Европы, мира?
Все эти вопросы были не праздными для молодого католика, которого мы до сих пор называли просто адъютантом. Нет, он был не просто адъютантом при важной особе. Полноценный, полнокровный сотрудник патера Вечери, его помощник. Он был немцем. Звали его Вальтером Брандом. Родился в католической семье в Силезии, отошедшей теперь к Польше. Отец и братья погибли во время войны на разных фронтах: под Ржевом, на Волге, в Сталинграде, в Африке и где-то на берегах Балатон, во время великой танковой битвы за Венгрию и Вену. Мать с одиннадцатилетним Вальтером и двумя его сестренками бежала в Западную Германию. Два года осиротевшая католическая семья Брандов жила в деревянном бараке, как и все беженцы. Был и холод, и голод, и унизительное прозябание на положении бродячих собак. В тринадцать лет Вальтер был извлечен из барачной беспросветной дыры. Это сделала рука умного, дальновидного католика, рука патера Вечери. Много таких, как Вальтер, извлек он из мрака нищеты, недоедания и сиротства.
В шестнадцать лет Вальтер досрочно, с высшей аттестацией закончил подготовительное отделение при специальном католическом институте в Мюнхене, где готовились священники. В семнадцать проявил удивительные способности в изучении латыни, английского языка, истории святой веры. Превосходил своих сокурсников, гораздо старших по возрасту, и способностью мыслить, и обостренным интересом к международным делам. Выделялся он и ненавистью к тем, кто убил его отца и братьев, выгнал семью из родного дома. Все это привлекло к Вальтеру Бранду особое внимание патера Вечери, одного из руководящих деятелей католического центра Баварии, главного опекуна студентов-католиков, будущих духовных пастырей.
Молодой человек, подающий надежды, всеми своими корнями уходящий глубоко в почву, питающую душу всякого истинного католика, был выведен на большую дорогу патером Вечери, венгром по происхождению, зачислен в кадры святейшего престола, в его большой резерв.
Вальтер по ватиканской путевке выехал в Рим. Там впоследствии и «короновался». Пять лет набирался мудрости в папском венгерском институте. Изучал общую и церковную историю, философию, русский язык, диалектический материализм, «Краткий курс истории ВКП(б)», Маркса, Ленина и многое другое. За время пребывания в институте изучил венгерский, русский, итальянский.
В папском университете с недавнего времени действует кафедра атеизма, на которой готовятся отборные, верные из верных, кадры святых отцов, нацеленные для борьбы с атеистами. Там же действует и еще одна особая кафедра — коммунистическая, замаскированная обычной ватиканской этикеткой. Целенаправленность ее та же, что и кафедры атеизма, — подготовка отборных кадров для борьбы с коммунистами в мировом масштабе.
Вальтер Бранд был воспитанником этой кафедры.
В каникулярное время он получал из папской кассы итальянские лиры, валюту и отправлялся в дальние заграничные путешествия. Денег ему давали немного, но их хватало на оплату железнодорожных билетов третьего класса, недорогих пансионов в землячестве и безбедного питания. Кое-что удавалось даже и экономить. Вальтер ездил в поездах только там, где не было автострад. Обычно передвигался на автомобилях, за чужой счет. Высокий, тощий, с рюкзаком на спине, в темном пиджаке, из-под которого выглядывал белый твердый воротничок, близорукий, в очках, он выходил на шоссе, поднимал руку, просил попутные машины подхватить его. В Европе так многие путешествуют. Называется это «автостоп».
Пользуясь автостопом, ночуя и питаясь в студенческих и католических землячествах, он в первый же год, не потратив на дорогу ни одной лиры, пробрался из Рима во Францию, в Авиньон, где когда-то, в средние века, была папская резиденция. Был и в Париже, и в Марселе, и в Ницце. На другой год, в каникулы, бродил по Испании и Португалии. Изучал не только картинные галереи и достопримечательности. Все должен видеть, чувствовать, знать будущий пастырь, борец против коммунизма. Ученый, повидавший свет священник стоит сотни домоседов, имеющих докторские дипломы…
Путешествуя по Финляндии, Швеции, Норвегии и Дании, Вальтер Бранд, уже закончивший высшее образование, надолго задержался на ближнем от Стокгольма севере, в небольшом университетском городе Упсала. Не университет заинтересовал Вальтера, не холмы, парки и живописные улицы тихого, уютного города. Привлек его кафедральный, самый большой в Скандинавии собор. Посмотреть на него, полюбоваться стариной, поклониться ей приезжают из многих стран. Здесь похоронен Линней с женой. Мраморный памятник ученому стоит в притворе храма. Надгробная плита вмурована невдалеке от входа.
Построен собор в 1293 году Этьеном в стиле французской готики. Громадная высота. Колонны. Фрески. Картинные витражи. Изумительная акустика. Беломраморные ангелы. Под гигантским цветным окном — самый древний из древних витражей — орган, по звуку которого нет равных в Европе. Во всяком случае, он в ряду лучших.
Все эти сведения, почерпнутые из надписей и отрывочных высказываний бывалых туристов, Вальтер Бранд старательно записывал в свой дневник путешественника. Все пригодится в будущем. И далекое и близкое прошлое.
Вальтер стоял около мощей святого Эрика, того самого Эрика, которого он видел в стокгольмской ратуше, покровителя шведской столицы, когда услышал русскую речь. Это было так потрясающе, так неожиданно для будущего борца против коммунизма, что он вздрогнул, испугался, онемел.
