Абдурахман Абсалямов - Огонь неугасимый
— Пусть дочь, как и мать, будет знаменитой актрисой. Мать — звезда. Дочь — звезда звезды! Ур-ра!..
На этом и кончились их родительские обязанности. Им, вероятно, представлялось, что ребенок со столь содержательным именем сам собой должен вырасти совершенством. Ни отец, ни мать не интересовались, как учится ребенок, где бывает, с кем встречается. С шести лет они начали выпускать Идмас на сцену. Сначала девочку приводило в недоумение, почему ее родители, на сцене такие милые и умные люди, стоило им вернуться домой, тотчас преображались. Подымали крик, дрались, запускали друг в друга сырыми яйцами. Но с годами, сама того не замечая, она стала подражать им.
В школе Идмас училась плохо, сверстники невзлюбили ее за наклонность ябедничать, за капризный характер, за то, что она кичилась своими «талантами». Мальчишки даже поколачивали. Ее не тянуло стать пионеркой. В комсомол она вступила, но в первый же год потеряла членский билет. Сообщить же об этом не сочла нужным. В тот же год отец угодил в тюрьму за спекуляцию. Мать увязалась за каким-то узбеком в Среднюю Азию и с той поры точно в воду канула.
Идмас осталась с бабушкой. После школы кончила с грехом пополам курсы чертежников и, бросив старуху, переехала на другую квартиру. Вокруг нее всегда вились поклонники. Но она не спешила бросаться на шею первому встречному, понимая, что материальной помощи ей ждать неоткуда, а своим трудом она много не заработает. Зря кидаться своим единственным богатством было, по меньшей мере, неумно. Она лелеяла мечту выйти замуж за ученого, на худой конец — за видного инженера и жить припеваючи, не зная забот.
В 1944 году ее близкая подруга Шамсия, вместе с ней работавшая на заводе, познакомила ее с только что вернувшимся с фронта инженером Акчуриным.
— Это не муж будет, а сокровище, сумей только взять его в руки, — уверяла Шамсия. — Об ученых мечтать таким, как мы, что журавля в небе ловить. Смотри, милая, дожидаясь гуся, не упусти утку. К тому же, что проку от ученых в военное время… Непрактичный они народ. Акчурин тебе с неба свалился. Денег, ума ему не занимать стать. Человек он с положением. Литер есть. Чего еще тебе нужно? В наше время, душа моя, на дедушкино наследство рассчитывать не приходится. Все богатство человека в нем самом, в его мозгах. Умный человек — денежный человек. А что вдовец и немного старше тебе — не беда. У красивых женщин мужья всегда старше. Не бойся и того, что ребенок от первой жены остался. Это даже неплохо, когда ребенок, да еще девочка вдобавок, не мешает иметь под руками. Иначе нужно было бы держать прислугу. Но запомни, мой соловушка, единственный совет… Говорю на основании собственного опыта. Полит он горючими слезами. Кровью сердца дался. Даю тебе этот совет, как близкому другу, в надежде, что позже золотом отплатишь мне: никогда не открывайся целиком мужчине. Играй с ним… будь тысячеликой… только не будь самой собой!
Играть тысячеликую Идмас было не по силам, зато одну взятую на себя роль она исполнила блестяще. Подсознательное, присущее только женщинам чутье подсказало ей, какая женщина должна понравиться только что вернувшемуся с фронта, усталому, измученному горем Авану, и она очень тонко разыграла из себя скромную и мягкосердечную девушку-сироту.
Столкнувшись с Идмас назавтра после того, как та познакомилась у нее с Акчуриным, Шамсия затараторила:
— Душечка, Аван от тебя без ума!.. Смотри не зевай. Сейчас мужчины наперечет. Оглянуться не успеешь, как выхватят у тебя изо рта этот лакомый кусочек. По секрету, — на Акчурина заглядывается кое-кто с образованием, инженеры!
И после замужества Идмас некоторое время — и довольно ловко — продолжала играть свою роль. Но та пора прошла. И теперь Авану все чаще приходилось удивляться:
— Что с тобой? Будто подменили тебя, Идмас… Или эта чертовка Зонтик заколдовала?
А Идмас просто решила сбросить наскучившую маску. Произошло это после того, как они вернулись из Сочи. На курорте Идмас поняла, что на зарплату мужа в полторы тысячи рублей да на свою не особенно разъедешься. А когда она вздумала было жаловаться на скудный заработок мужа, намекая, что люди пооборотистее, не такие мямли, как он, находят себе источники «дополнительного дохода», муж гневно оборвал ее:
— Я не стану на путь преступления ради твоих тряпок. Не морочь мне голову пустой болтовней.
С тех пор она все больше укреплялась в мысли, что надо оставить мужа, пока не поздно, пока она еще сохранила привлекательность. Она начала приглядываться к знакомым мужчинам, к сослуживцам по заводу. Наиболее подходящим показался ей инженер Назиров. Все сулили ему блестящее будущее. Правда, Назиров был влюблен в Гульчиру Уразметову. «Ну и что ж! Подумаешь, любимая — это еще не жена… Счастье не подают на тарелочке», — думала Идмас.
Идмас очень обрадовалась, когда в тот вечер, в театре, Гульчира, покидая поле боя, как выразилась Идмас, бросила Назирова одного и ушла. Вот уже несколько дней Идмас жила в опьянении этой победой. Мечты уносили ее бог весть куда. Назиров уже лауреат. А за свой последний проект, говорит муж, дважды достоин лауреатства. Ах, если бы так!.. Идмас уговорила бы его перевестись в Москву… Или в Ленинград. Азат, милый Азатик, конечно, послушается ее. Москва… Ленинград… Театры, рестораны, парки, балы… Совсем другое общество… Как в Сочи!
И все же Идмас не очень была уверена в прочности своей победы. А увидев на другой день, как нервничает Назиров, поджидая у заводских ворот Гульчиру, она почуяла, что размолвка между ними не будет долговременной. Все дело в оскорбленной гордости Гульчиры, в ее своенравном характере. Но как бы горда, своенравна ни была Гульчира, ей не устоять, если Азат встанет перед ней на колени. Она еще не испытала, что значит по-настоящему обмануться, по-настоящему быть отвергнутой, поэтому, как дитя, готова поверить любой клятве, любому обещанию. «Нет, эту пустяковую обиду необходимо раздуть, маленькую полоску тени, легшую между ними, сделать пропастью!.. И я добьюсь этого», — поклялась себе Идмас.
Она решила пустить сплетню о Гульчире. Грязная сплетня, переходящая из уст в уста, может сделать то, чего не в силах сделать самое злое слово, сказанное в лицо. Необузданный, как у всех Уразметовых, характер Гульчиры, гордость, ревность, которая ударит ей в голову, будут лишь способствовать распространению выдуманной сплетни. Наконец взовьется и вся семья Уразметовых с их сумасшедшей кровью. А уж о неистовом Сулеймане и говорить не приходится. Прослышав, что говорят о дочери, медведем взревет Сулейман. Ему от любого пустяка тесно в рубашке становится. Ильмурзу, младшего сына своего, говорят, чуть не убил. Было бы хоть за что. А то из-за того, что вздумалось бедняжке в буфете работать.
«А как заставлю Гульчиру отвернуться от Назирова, там уж мне нетрудно будет приручить его. Мужчина, однажды испытавший неудачную любовь, второй раз неразборчив». Тут Идмас рассчитывала пустить в ход всю силу своих чар, все свои маленькие женские уловки. Смелые слова, брошенные ему шепотом на заводском дворе, кажется, уже начали действовать. Назиров при встрече с Идмас краснеет, бежит от нее, а уж если мужчину ударяет в краску при виде женщины, если он избегает ее, — это говорит о многом тому, кто хоть что-нибудь смыслит в подобных делах.
Прикинув все и рассчитав, Идмас решила действовать в двух направлениях. Во-первых, она пустила слух, якобы у Назирова интимные отношения с Шамсией Зонтик. Когда она нашептывала это своим заводским приятельницам, ее ни капельки не смущало, что она бросает тень на репутацию самой близкой своей подруги. «Эта рыжая лиса только обрадуется сплетне…» Ею же был пущен и другой слух — что Гульчира неравнодушна к инженеру Акчурину, что она спит и видит, как бы развести его с женой. Причем и тут совесть нисколько не мучила ее. Она еще изображала из себя верную, незаслуженно оскорбленную жену и очень убедительно играла эту роль. После того как она проделала все это, ей оставалось только ждать.
Поначалу слухи эти передавались под большой тайной, шепотком, в укромном уголке, но вскоре об этом заговорили без утайки, в полный голос. Дошло до того, что на «виновных» чуть пальцем не указывали. Как часто бывает в таких случаях, обе сплетни обрастали такими подробностями, которые Идмас и в голову не приходили. Они росли, как чудовищных размеров снежный ком. Одна Шамсия не растерялась, она тотчас раскусила, откуда все идет и для чего подстроено. Поняла она также, что не очень сообразительная голова затеяла это дело. Слишком велико было расстояние между ней и Назировым, не надо было особого ума, чтобы разглядеть, что все это лишь злые сплетни. И в то же время опытная интриганка Шамсия увидела здесь возможность извлечь немалую выгоду для себя. В ее голове зародилась коварная мысль. Но она решила, что оставит ее пока «в резерве». Слишком это мелкое дело — мщение Идмас. Она и без того сумеет поставить ее на колени. А пока что, притворяясь обиженной, незаслуженно оклеветанной, беззащитной вдовой, она проливала слезы перед Пантелеем Лукьяновичем.
