Николай Богданов - Легенда о московском Гавроше
— Это верно, и отец говорит — недоплачивают!
— Отсюда у них, у богачей, и богатства. Одному недоплатят, другому недоплатят, а нас, рабочих, тысячи. Посчитай, сколько им с нас доходу?
— Вот какая арифметика! Да как же сделать, чтобы этого не было?
— Подумай, кургузый, как жить без хвоста, подумай, бедняк, чем редька сладка, — загадочно ответил Уралов. Он любил замысловато шутить с мальчишками.
Андрейка думал, думал и придумал:
— Надо германских и русских солдат подговорить кончить эту войну! Ружья-то у них в руках и пушки тоже. Не захотят из них палить, и все, войне конец!
Рабочие рассмеялись. Кто-то сказал:
— Слыхали, братцы? Арбуз-то наш и впрямь красный, смутьян опасный!
НЕУДАЧЛИВЫЙ АГИТАТОР
Через несколько дней рабочие завода Михельсона и других заводов и фабрик прекратили вдруг работу, дали тревожные гудки, высыпали на улицы, построились в колонны, подняли над головами плакаты «Мира и хлеба!», «Долой войну!» и с песней:
Вставай, поднимайся, рабочий народ!Вставай на борьбу, люд голодный!..
пошли к городской думе. Было это 9 января 1917 года.
У моста через Москву-реку рабочих встретила полиция. Рабочие бесстрашно шли вперед, но пробиться им не удалось: на помощь жандармам подоспели казаки.
Возвращались рабочие по домам в разорванных пиджаках, без шапок, с кровоподтеками и ссадинами. Побежденные, но не усмиренные.
Замоскворецкие мальчишки в этой потасовке от взрослых не отстали и шишек тоже нахватали.
Арбуза какой-то казачина нагайкой хватил. Саша Киреев возвращался с синяком под глазом. Уралычу начисто оторвали полу пальто.
— Эй, Арбуз! Не вешай головы! В следующий раз наша возьмет! — крикнул Уралов.
— А почему в этот раз не взяла? — зло крикнул Андрейка, у которого голова гудела и плечо саднило от удара нагайки.
— Мало гаек взяли, — вздохнул Гриша Чайник.
— Михаил Константинович недаром советовал в свои ряды серые шинельки заполучить. Да еще с ружьями… — уточнил Уралов.
Андрейка не знал, кто такой Михаил Константинович, но сразу сообразил, как это здорово было бы заполучить в рабочие ряды солдат с винтовками… И, не теряя времени, решил сговорить солдат поддержать рабочих.
Среди солдат 55-го запасного полка, расквартированного недалеко в казармах, у Андрейки был хороший знакомый, дядя Сидор Егоров. На вид совсем не воинственный, тихий, грустный, бородатый, в прожженной шинели, но, судя по нашивкам за ранения, не раз побывавший в боях. Занимался он, правда, совсем мирным делом — возил хлеб из пекарни в казармы, в то время как другие солдаты ползали, бегали, кололи штыками соломенные чучела с криком: «Ур-ря!» В 55-м полку обучались воевать молодые солдаты, и входили в воинскую форму старые, возвращавшиеся в строй из госпиталей после ранений.
Бородатый Сидор Егоров каждое утро спозаранку громыхал по булыжнику на телеге, погоняя ленивого коня вожжами и смешно чмокая. Выезжал солдат рано, так что Андрейке удавалось проводить его до пекарни, помочь погрузить буханки, постеречь воз, получить за помощь отвалившуюся корку или довесок и успеть к третьему заводскому гудку, пожевывая теплый черный хлеб.
Познакомил Андрейку с солдатом дед Кучка — забавный старик пекарь из той самой пекарни, где выпекался солдатский хлеб. Дед Кучка углядел, что Андрейка по утрам вокруг пекарни крутится, а просить не просит. Он подтолкнул своей широченной ладонью Андрейку к солдату Сидору:
— Помоги сложить-выложить, поднести-вынести. Видишь, у служивого раненая рука плохо слушается.
Андрейка охотно помог солдату, проводил его до казармы и там пособил разгрузить хлеб. И с тех пор стали они с дядей Сидором большими друзьями. И трудом и хлебом делились. Но стоило заговорить Андрейке с солдатом о политике, тот сразу на попятную. Отвернулся и давай с лошадью разговаривать:
— Но, милая! Чего уши развесила? Не слушай этих, которые подговаривают нашего брата-солдата против царя бунтовать, присяги не соблюдать…
Очень огорчился Андрейка, что его агитация не привела солдата к рабочим. Надо же! Завел знакомство с солдатом, да, видать, с трусоватым.
Уралов, выслушав его сетования, усмехнулся в усы.
— Старый солдат службу знает… Не столько он трусоват, сколько бородат! — И пояснил: — Старыми понятиями оброс. Замшел сильно. Вот молодые солдаты, те побойчее! — И подмигнул окружающим рабочим, словно что-то знал, да не высказывал.
Вообще Андрейка стал замечать, что к тайнам взрослых ему не подступиться. Приметит он иной раз, как о чем-то тихо сговариваются его старший брат Саша, Киреев, Бакланов, Ригосик, Цуканов — молодые слесари и токари, но стоит ему подойти, те умолкают.
Как-то Андрейка спросил Уралова напрямик:
— Почему меня опасаются? Я же свой!
— Свой, да не ровня, — ответил Уралов. — Их дело молодое. Говорят, наверно, о гульбе да о барышнях. — И опять подмигнул.
Саша и гульба? Не может быть! Саша самостоятельный парень.
Но как-то, придя домой, Андрейка застал бабушку в слезах.
За столом важно сидела Филониха, раскинув гадальные карты, и, поджав губы, покачивала головой.
— Вот и карты говорят — завелась у парня кукушечка.
Бабушка, смахнув слезинки, воскликнула:
— Не верится мне, Фенечка! Такой Саша у нас рассудительный, такой смирный!
— Сама смотри. Опять трефовая дама на сердце легла…
Андрейка заглянул через толстое плечо Филонихи и убедился: на сердце бубнового короля лежит трефовая дама…
— Да-а-а, — Филониха вздохнула. — Вот страдаем, воспитываем, надеемся… А как вырастут, первая кралечка глазком моргнет и прочь уведет. Я слышала, собираются в столовке коммерческого института молодые заводские ребята, а вокруг них студенточки увиваются. Есть у них там потайная красная комната, в которую они никого не пускают. И там для них всякие игры, танцы. Вот и карты показывают — быть парню под венцом. Окрутит его трефовая дамочка, и очень вскорости.
А ведь, похоже, правду Филониха про Сашу нагадала.
— Обо мне не беспокойтесь! — сказал недавно Саша, отдавая почти всю получку. — Я в студенческой столовке коммерческого института обедаю. Там дешево кормят.
— Не к бильярду ли ты пристрастился? — поинтересовалась бабушка.
— Нет. Там при столовой только читальня, газеты да шашки.
— А не шашни, милый?..
Андрейке показалось, что Саша темнит.
В студенческой столовке он бывал. Мальчишки, продавцы газет, частенько забегали в нее прихватить хлебца, который нередко на столах оставался. Бывала там и Стеша. Придет, закажет стакан компоту и досыта наестся, обмакивая в него куски хлеба. Случалось, и Андрейка кутил там вот так же на гривенник.
Студенты на эти хитрости ребят смотрели снисходительно, из столовки не гнали. Но в красную комнату мальчишек не пускали. А взрослых парней и девушек приглашали. И называли по именам и фамилиям, как хороших знакомых.
Раньше Андрейка не обращал на это внимания, а теперь обязательно решил попасть в таинственную красную комнату.
ТАЙНА КРАСНОЙ КОМНАТЫ
Вскоре Андрейке представился удобный случай. В гости к Павловым заявился Филонов, прибывший с фронта, и Андрейка вызвался разыскать Сашу, чтобы тот повидался с родственником.
Примчался он в столовку и, смело подойдя к дежурному студенту с повязкой на рукаве, сказал:
— Мне к Саше Павлову.
Студент пропустил, и Андрейка очутился наконец в таинственной комнате, стены которой были действительно оклеены красными обоями. Здесь стоял большой стол, за которым посетители читали газеты и журналы, было несколько маленьких столиков: за ними играли в шахматы и шашки.
Андрейка сразу увидел Сашу. Он сражался в шашки с каким-то очкастым студентом. Андрейка подошел и, выбрав момент, шепнул брату:
— Дяденька Филонов приехал.
— Как приехал, так и уедет! — буркнул Саша, зевнув «фуку», с досады смешал шашки и поднялся.
— Извините, я пойду, — сказал он студенту тихо, — потороплю, чтобы убрали этого идиота.
Андрейка вспыхнул от обиды за дядю Филонова, но, странно, брат и студент одновременно взглянули на одного из посетителей красной комнаты. Андрей узнал этого посетителя: за одним из столиков сидел жандарм Львович и, читая газету, попивал чай. Иногда он отрывался от газеты и мельком оглядывал комнату.
Саша ушел, а Андрейке вдруг страстно захотелось отомстить за проигрыш брата. Надо сказать, что по шашкам он был мастак, самому Ваське Сизову, доке известному, «сухари засушивал».
— Давайте сыграем, — предложил он студенту.
Тот, даже не посмотрев на него, кивнул. Быстро расставили шашки, и игра началась.
У Андрейки замирало сердце, он впервые играл со студентом, да с каким! — из коммерческого института. Отец говорил, что их там главным образом хитрости учат. Вот бы выиграть у такого! И Андрей собрал все силы. Но вскоре его постигло разочарование. Студент… совсем не умел играть. Андрейка проводил дамок и «засушивал ему сухари» как хотел.
