Лев Канторович - Полковник Коршунов
4
Кутана послали в караул.
По ущелью он отъехал с версту от Покровского, слез с лошади и, ведя ее в поводу, осторожно прошел вверх от тропы.
Было утро. Ночная роса еще не высохла на траве. Легкие облачка клубились над вершинами, и косые лучи скрытого за горами солнца бросали на них розовый отблеск.
Кобыла Кутана щипала траву, с хрустом пережевывая сочные стебли. Кутан оглядел ее. Кобыла поправилась. Она не была так тоща, как раньше, чистая шерсть лоснилась и блестела, грива и хвост были расчесаны. Но все-таки Кутан был недоволен. Ему казалось, что начхоз отряда дает для его лошади овса меньше, чем другим, что лошадь не наедается досыта, что ездить его заставляют больше всех. Вот и сейчас — отряд отдыхает, лошади отдыхают, а его заставили идти в караул. И жизнь в отряде ничуть не интересная. Уже три месяца прошло. Где бои, где слава и подвиги, где богатая добыча? Скучные приказания, скучные караулы и переходы. Разве так джигиты жить должны?
Не выпуская повода из рук, Кутан шел за лошадью и все дальше уходил от тропинки.
Солнце поднялось над вершинами гор. Стало жарко.
В тени кустов трава была высокая, было сыро, свежо, и сильно пахло цветами шиповника.
Кутан привязал повод к передней ноге лошади, пустил ее и лег в траву, лицом вниз, положив голову на руки.
Сквозь густую зеленую стену листьев и стеблей он видел синее небо и вершину горы по ту сторону ущелья.
Где-то недалеко, невидимый журчал ручей, и птицы чирикали в ветвях над поляной.
Кутан внимательно слушал.
Жук черный и блестящий с громким жужжанием пролетел и вдруг сложил крылья и упал в траву. По сгибающемуся стеблю он влез наверх, расправил голубые под черным панцирем тоненькие крылья и улетел, снова прожужжав над головой Кутана. Мошки плясали в неподвижном воздухе.
Кутан закрыл глаза. Последнее, что он слышал, был трескучий крик сороки. Белая с черным длинная птица поднялась из кустов, чем-то испуганная, и неровным, прыгающим полетом улетела вниз.
Кутан уснул.
5
Алы Джантаев пешком шел по тропе.
Он был одет в рваный халат. Изодранная войлочная шапка, надвинутая низко на глаза, почти скрывала его лицо. Он опирался на толстую палку. Шел слегка согнувшись, осторожно ступая по камням и левой рукой придерживая револьвер, спрятанный на теле под халатом.
Тропинку пересекал ручей.
Алы лег и напился холодной, чистой воды. Перейдя ручей, он заметил следы лошади. Лошадь шла от Покровского. Вот здесь всадник слез и повел лошадь наверх, через заросли кустарника.
Алы пошел по следу.
В кустах он спугнул сороку. С резким криком птица взлетела из-под его ног. Алы вздрогнул и на секунду замер неподвижно.
Тихо раздвинув ветви дикого шиповника, он увидел спящего человека. Спящий повернулся на бок и раскинул руки. Алы узнал Кутана.
На тропинке внизу звонко ударили о камень копыта лошади. Алы прыгнул в тень. Ползком он пролез к краю обрыва, поросшего кустарником, и выглянул. Оседланная лошадь стояла на тропинке и пила воду из ручья. Повод был привязан к ноге.
Алы юркнул вниз, пробираясь через колючие заросли. Лошадь подняла голову, когда он подошел к ней, и спокойно пожевала губами. Алы вскочил в седло. Шагом он въехал в воду и по руслу ручья проехал далеко в сторону от тропы. Лошадь шла медленно, поматывая головой и лениво переступая ногами. Потом, напрямик продираясь через кустарник, Алы снова выехал на тропу, но в расстоянии километра от того места, где спал Кутан. Остановившись и внимательно прислушавшись, Алы вдруг изо всех сил палкой ударил лошадь и дернул повод. От неожиданности лошадь присела на задние ноги. После второго удара она поскакала неуклюжим, тяжелым галопом. Все время погоняя, Алы проехал версты две и опять свернул с тропинки. Лошадь тяжело дышала и спотыкалась. Алы миновал рощицу кривых тянь-шаньских берез и выехал на небольшую лужайку.
Десяток оседланных лошадей были привязаны в тени с краю лужайки. Вооруженные джигиты сидели в кругу посредине. Чанач[16] с кумысом переходил из рук в руки. Джигиты тихо разговаривали, потягивая прохладный густой кумыс. Они встали, когда Алы выехал на лужайку.
— Коня угнать быстро, — коротко сказал Алы, спрыгивая на землю и бросая повод одному из джигитов. — Пить дайте.
Напившись кумыса и отдавая чанач, Алы сказал:
— Здесь ждите. Вернусь скоро, — и быстро пошел прочь.
— Кош, кош[17], — закланялись джигиты.
Алы вышел на тропу и пошел опять в сторону Покровского. Теперь он шел не скрываясь, громко стукал палкой по камням и во все горло пел веселую песню.
Солнце спустилось низко к вершинам гор, когда он подошел к ручью.
На камнях сидел Кутан, обхватив голову руками и тихо покачиваясь. Одна нога его стояла в воде, и рваный сапог промок насквозь, но он ничего не замечал.
— Аман[18], Кутан! — весело крикнул Алы, ударяя его по плечу.
Кутан вскочил и схватился за винтовку.
— Что сидишь здесь? — спокойно сказал Алы.
Не обращая внимания на движение Кутана, он лег на камни, чтобы напиться.
Кутан дернул плечом, забрасывая винтовку на спину, и сел снова. Алы напился и встал.
— Ну, что сидишь? Что думаешь, — спросил так же спокойно.
Не глядя на него, Кутан тихо сказал:
— Коня увели у меня. Все обыскал — нет коня…
Алы покачал головой и зачмокал губами:
— Хороший конь был?
— Чужой. Казенный. Отряда конь был. И седло казенное. Где седло возьму? Как отвечать буду теперь? — крикнул Кутан, сжимая кулаки.
— Плохо, плохо, Кутан, — осторожно заговорил Алы. — Урус разозлится. Урус сильно сердиться будет. В отряде лошадей мало, лошадь дороже, чем молодой киргиз, для уруса. Урус расстрелять может тебя. А? Как ты думаешь?
Кутан схватил Алы за руку.
— Нет, не расстреляют, — сказал он нерешительно.
— Ну, не расстреляют, тогда хорошо, — спокойно ответил Алы. — Я ухожу. Кош, Кутан, кош! — и Алы повернулся и пошел обратно по тропинке.
Через несколько минут Кутан догнал его.
— Подожди, Алы, — заговорил он, задыхаясь. — Куда идешь? В Кую-Кап идешь?
Алы молча кивнул. Правой рукой он под складками халата сжал рукоятку револьвера.
— Мамушка как живет? Брат, сестра как живет? Скажи, Алы.
Слезы текли по лицу Кутана. Он схватил Алы за плечо.
Алы высвободил плечо.
— Слушай, Кутан, — тихо и медленно сказал он, — идем со мной в Кую-Кап. Старое позабудь. Отцу джигиты нужны. Отец примет хорошо тебя, коня хорошего даст тебе, патронов даст — винтовка ведь есть у тебя. Юрту рядом с моей поставишь. Идем!
Кутан молчал, опустив голову.
— Или вернешься? Урус не похвалит за коня! Урус шашку вынет, и раз и нет Кутана…
Кутан молчал.
— Не хочешь? — Алы злобно сощурился и плюнул. — Не джигит — баба ты, Кутан, — сказал он и быстро пошел прочь.
Солнце скрылось за горами. Небо пылало. Черные тени легли на тропинку.
— Я иду, Алы! — крикнул Кутан и побежал, придерживая винтовку.
6
Командир отряда поехал проверять караулы. Люди, усталые после перехода, спали, он никого не хотел будить и поехал один. Солнце зашло недавно. Наступила южная ночь. Тропинка еле заметно светлела впереди. Деревья, кусты и горы вокруг совершенно тонули во мраке. Иногда из темноты внезапно возникала корявая ветка, низко нависшая над тропинкой, и всадник едва успевал пригнуться. Звезды сверкали в черной глубине неба. Тишину нарушали только журчание бесчисленных ручейков и звонкий стук копыт лошади, осторожно переступавшей по каменистой тропинке.
Командир ехал по направлению к горам. В караул на эту тропу он послал молодого киргиза. Мальчик с бараном. Тот самый, который первым вышел из толпы и записался в отряд. Наверное парень надежный.
Хотя караулы надо бы проверить пораньше. Мало ли что может быть в этих горах проклятых. Как тут пройти, не знаешь, а надо не только пройти, но и драться. Ровное место — там все понятно, море, степь — похоже. Делать что — известно. А тут, черт его знает…
Сбоку блеснул огонь, и оглушительно грянул выстрел. Командир почувствовал удар, будто наткнулся на толстую ветку, и острую боль в груди. Падая с коня, он сильно разбил голову о камни и, кажется, вывихнул руку. Испуганный конь ускакал. Цокот копыт замер вдали. Командир попробовал подняться, но вдруг из горла хлынула кровь. Хрипя и задыхаясь, он упал лицом вниз.
Он чувствовал, как его перевернули на спину, и смутно видел бородатое лицо, низко склоненное над ним. Странное оцепенение сковало тело командира. Он напряг все силы, стараясь поднять руку, но смог только слегка пошевелить пальцами. Тяжелый туман плыл перед глазами.
