Анатолий Рыбин - Люди в погонах
— Потерян человек, товарищ подполковник.
— Кто? Радист?
— Никак нет. Радист оставлен в селе с санитаром. Неизвестно, где находится ефрейтор Груздев.
— Чемпион?
— Он самый, товарищ подполковник, — без признаков тревоги ответил Крайнов. — Был в боковом дозоре и не вернулся.
— Когда это произошло?
— Во второй половине ночи.
— Почему не доложили раньше?
— Ожидал, что подойдет.
— Долго ожидали. Видимо, с дисциплинкой у вас еще...
Крайнов насупился. Каким-то скрипучим голосом произнес:
— Это известно, товарищ подполковник, чуть что случись, виноват командир.
— В первую очередь, — сказал Мельников. — Ну, вот что. Виноватых искать потом будем. Поиски ефрейтора организовали?
— Старшина пошел с двумя бойцами.
— Этого мало. — Комбат посмотрел на стоявшего рядом Степшина. — Слушайте, майор. Берите тягач и вместе с Крайновым — на поиски. Может, человек в сугробе лежит? Поезжайте немедленно. Осмотрите все населенные пункты, балки, перелески.
— И врача непременно с собой возьмите, — подсказал Григоренко. — Вдруг человеку помощь придется оказывать.
Едва Степшин и Крайнов успели уехать, как вдали показалась машина командира полка. Она остановилась на дороге. Мельников побежал докладывать о состоянии батальона. Еще издали он приметил, что из машины вместе с Жогиным вышел в голубоватой шинели с алыми кантами заместитель командующего войсками генерал-майор Ликов. Это встревожило комбата, и он побежал медленнее, чтобы успеть продумать слова доклада.
Ликов стоял у машины и ждал. Вид у него был утомленный. Более трех часов провел генерал в воздухе на самолете. Он возвращался с больших учений и, пролетая над своей родной дивизией, не вытерпел, решил сделать остановку. В штаб дивизии не поехал — слишком далеко от аэродрома. Позвонил сразу Жогину. Полковник встретил Ликова с радостью, как старого боевого друга, и пригласил попутно заехать в первый батальон.
Мельников доложил заместителю командующего все подробно. Не умолчал даже о количестве убитых волков.
— Не понимаю, — сказал Ликов, посмотрев на Жогина. Занятия, охота, сумбур какой-то. И человека потеряли. Разберитесь, товарищ полковник.
Генерал ушел в роты. Оставшись с комбатом, Жогин, как всегда в минуты вспыльчивости, побагровел. Глаза его сверкнули злыми искрами.
— Вы почему тактическую учебу в охоту превращаете? — загремел он, с резкой отчетливостью выговаривая каждое слово. — Кто вам дал такое право? Я спрашиваю, кто позволил из полевых занятий цирковые представления делать?
— Но ведь качество занятий не снизилось, товарищ полковник, — ответил Мельников, стараясь казаться спокойным. — Я считаю, что наступление в лесу...
— А я не желаю слушать о том, что вы считаете. Есть устав, наставления, и нарушать их не позволю. Я уже предупреждал вас.
Молчавший до сих пор Григоренко подошел ближе, сказал с обычной неторопливостью:
— По-моему, никакого тут нарушения нет. А пользу колхозам принесли большую.
— Я вижу, что под вашим покровительством все это сделано, — сказал Жогин. — Очень красиво! — Затем он снова повернулся к Мельникову: — Я научу вас уважать армейскую дисциплину. Отстраняю вас от батальона. Поняли? Передайте командование Степшину.
— Товарищ полковник...
— Никаких объяснений. Передать и все!
— Слушаюсь, — тихо ответил Мельников.
Жогин разыскал Ликова и доложил ему о своем решении.
— Правильно, — сказал тот. — Теперь доложите командиру дивизии и вместе разберитесь. Поощрять безобразия нельзя.
...Ошеломленный Мельников сел в свой «газик» и задумался. Слишком быстро и неожиданно все произошло. Даже не верилось, что прозвучало это страшное слово «отстраняю». А за что? Разве плохо проведен ночной марш? Разве плохо прошли подразделения по лесу? «Но ничего не поделаешь, — вздохнул Мельников. — Замкомандующего, конечно, одобрит решение Жогина. Это факт. А что скажет командующий? Неужели он утвердит решение полковника, не разобравшись в существе дела? Нет, этого не должно быть, не должно...»
К «газику» подошел Григоренко, приоткрыл дверку. Мельников посмотрел на него и сказал с нескрываемой болью:
— Вот как иногда получается...
Григоренко по привычке задумчиво покрутил кончик уса и тихо ответил:
— Пословицу я одну вспомнил, Сергей Иванович. Голова всему начало. Где ум, там и толк. Не очень понятно, да? Подумаете — разберетесь.
А на утоптанном снежном плацу все шло своим чередом: дымила походная кухня, солдаты получали в котелки гречневую кашу, наливали чай во фляги и, усевшись возле машин, завтракали. Те же, кто позавтракал, чистили снегом котелки, поправляли на себе снаряжение, готовились к новому маршу.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1
Павлов только что закончил разговор с офицерами штаба. Это было короткое очередное совещание о боевой подготовке и дисциплине в дивизии. В заключение генерал сказал, кому и в каких частях нужно побывать в эти дни, на какие стороны жизни и учебы солдат обратить внимание. Затем он повернулся к начальнику штаба:
— А вас, полковник, попрошу задержаться.
Когда офицеры вышли из кабинета, генерал сел, положил руки на стол и слегка пошевелил пальцами. Полковник тоже присел и выжидающе поднял брови.
— Вот что, — сказал генерал. — Придется вам выехать к Жогину. Опять у него какие-то неприятности с Мельниковым. Вчера минут пятнадцать выкладывал свои жалобы по телефону. Говорит, что даже распорядок дня в батальоне не выполняется. Некоторые солдаты якобы ложатся спать в два и в три часа ночи.
— Не знаю таких фактов, — задумчиво покачал головой Жданов. — Доклады наших офицеров, побывавших в полку, вы слышали, товарищ генерал. Правда, наши товарищи интересовались главным образом подготовкой батальона к учениям. На другие стороны жизни могли не обратить внимания.
— Вот и разберитесь, — сказал Павлов. — Особенно поинтересуйтесь взаимоотношениями Жогина с Мельниковым. Подойдите к этому вопросу как можно внимательнее и не торопитесь с выводами.
— Хорошо, товарищ генерал, я понимаю, — ответил начальник штаба. — Разрешите выехать во второй половине дня, когда батальон вернется с учений?
— Пожалуйста.
После ухода полковника Павлов поднялся из-за стола и медленно прошелся по пестрому ковру. Повернувшись, он посмотрел в окно, за которым висели густо облепленные снегом ветви клена. Снег ослепительно блестел под лучами солнца и отливал приятной синевой чистого неба. «Редкий день», — подумал генерал, стараясь представить, как хорошо сейчас в лесу, где сплошной стеной стоят заснеженные деревья и красногрудые снегири нежатся в густом морозном настое. Подумал и вспомнил, что обещал дочурке наладить купленные вчера лыжи. Он подошел к телефону и позвонил домой:
— Сима, ты? А что делает Иринка? Ждет?
Павлов улыбнулся.
— Придется выполнять обещание. Когда выполнять? В обеденный перерыв. Так и скажи, что сделаю. Погода-то смотри какая. Чудо!
Он снова повернулся к окну и, прищурившись, посмотрел на мохнатые ветви клена.
В дверь постучали. Павлов, не закончив разговора, извинился перед женой и, положив трубку, повернулся к двери.
— Прошу, заходите!
Появился встревоженный начальник штаба, сообщил:
— У Жогина чепе, товарищ генерал.
— Какое?
— Человек пропал, и еще что-то...
— Подождите, кто пропал?
— Ефрейтор Груздев...
— Какой это Груздев? Не рекордсмен ли наш?
— Он самый, — сказал полковник. — Вышел вместе со всеми на учения и вдруг исчез.
Генерал задумался:
— Странно. И главное, в батальоне Мельникова.
— Да, и Мельников отстранен от командования батальоном.
— Кем?
— Жогиным.
— Так он же не имеет права этого делать.
— Видимо, утвердил замкомандующего.
— А он разве там?
— Да, прилетел утром.
Павлов повернулся к телефону и, не садясь на стул, взял трубку:
— Соедините меня с «Соколом»... Это «Сокол»? Дайте тридцать пятого. Что? Не отвечает? Вызывайте восьмого. Кто это, Шатров? Здравствуйте. Где Жогин?
— Выехал навстречу батальону, — послышался ответ в трубке. — Вернется часа через полтора.
— Почему вы не сообщили раньше, что в полк прилетел замкомандующего?
— Я только узнал, товарищ генерал.
— А что слышно о Груздеве? Поиски организовали?
— Полковник сам занимается этим вопросом.
— А населенные пункты осмотрели все?
— Пока нет, но вероятно... — голос Шатрова умолк, потом появился снова: — Приедет полковник, доложим все обстоятельно, товарищ генерал.
Павлов медленно опустил трубку и с минуту стоял на месте; Узкие брови его чуть-чуть шевелились, и между ними то появлялась, то исчезала маленькая складка.
— Человек пропал ночью, — вслух размышлял генерал. — А сейчас уже полдень. И они до сих пор не осмотрели всех населенных пунктов. Странная неповоротливость. И главное, у Мельникова...
