Разные судьбы - Михаил Фёдорович Колягин
— Редкий гость, — усмехнулся начальник депо. — Всем на страх и удивленье.
В середине коридора замедлил шаг: показалось, будто из комнаты, в которой была приоткрыта дверь, доносится знакомый голос. «Ну, конечно, Сережка Круговых! Везет мне сегодня на старых друзей. Счастливый вечер!»
За последние годы Зорин редко встречал товарищей юношеских лет. Говорят, Круговых уединился, над каким-то тормозом работает. Владимир Порфирьевич несмело потянул дверь за ручку и вошел в комнату. Круговых восседал за столом, а рядом с ним молодой парень в солдатской гимнастерке. Да, это же его помощник, Колосов, Валерий как-то знакомил с ним. Улыбаясь, начальник депо приблизился к Круговых и пожал его сухую, крепкую руку. Подумал, что машинист совсем не меняется. Как по-разному ложится старость на лица! У одних лица вянут без солнца и ветра, кожа становится дряблой. А вот у таких, как Сергей Александрович, тугие морщины врезались в лицо жестко и мужественно. И само лицо обветрено, с крепким загаром. Так стареть, как Круговых, — сто лет можно прожить!
— Скажи-ка, молодой человек, — улыбнулся Зорин Сергею Александровичу после обычного приветствия. — Когда у человека кончается молодость?
— Сам не знаешь?
— Где уж мне!
— Смотри ты какой, а! В сто лет!
— Я так и считал.
И впервые за многие годы завязалась между друзьями задушевная беседа. Колосов, видя, что лишний, тихо поднялся и вышел на цыпочках, будто боялся кого-нибудь разбудить.
Первым поднялся Сергей Александрович.
— Мне пора, — сказал он, расправляя плечи. — Утром в поездку.
По ночным улицам шли молча и никто не тяготился молчанием. Оно было естественным продолжением разговора. У своего дома Зорин подал Круговых руку, пригласил:
— Заходи как-нибудь вечерком. Чайком побалуемся Молодость вспомним. Володю Волочнева прихвати.
— Ладно, — пообещал Круговых. — Будет время, зайдем.
Зорин достал из кармана ключ и открыл дверь. Агриппина Максимовна, привалившись на подушку, дремала на диване. Услышала, что вернулся муж, открыла сонные глаза.
— Полуночничаешь. Где был? — она капризно надула губы. — Ты мне нужен.
Владимир Порфирьевич не отозвался. На кухне выпил стакан холодного кофе, вернулся в комнату и сел за рабочий стол. Надо просмотреть сегодняшние газеты. Когда развернул газету, Агриппина Максимовна набросилась на него:
— Когда ты назначишь Валерия старшим машинистом? Ты же обещал! Стыдно перед знакомыми. Сын начальника депо и рядовым машинистом работает. Все говорят…
— А ты таких знакомых не слушай, — перебил ее Владимир Порфирьевич.
— И это отец говорит, боже мой, — простонала Агриппина Максимовна, и в голосе ее чувствовались близкие слезы.
— Рипа! — сказал Владимир Порфирьевич, занятый своими мыслями. — Приходилось тебе делать такое, что себе потом всю жизнь простить не могла?
— Конечно, — с готовностью ответила она. — Студенткой я однажды дала подруге лучшее платье, она ходила на свидание, кажется. Так подруга зацепилась где-то за гвоздь, порвала мое лучшее платье. Представляешь?
На лице жены было неподдельное страдание, как будто подруга изорвала платье не четверть века назад, а лишь вчера.
— Вот видишь, — в раздумье проговорил Зорин. — Я тоже сделал такое, что не могу себе простить всю жизнь.
— Что же?
— Нашу с тобой свадьбу.
Агриппина Максимовна тихо ойкнула и села на край дивана. Из груди ее все чаще и чаще начали вырываться судорожные всхлипывания.
Владимир Порфирьевич поморщился:
— Ты знаешь. Того… Пройди в свою комнату и попсихуй в одиночку. Успокаивать я тебя не стану, надоело.
2
Приземистая конторка дежурного расположена между деповскими путями. Паровозы подъезжали прямо к ее дверям. Здесь менялись бригады, и заступившие на смену отправлялись в очередной рейс.
Еще издали Николай узнал свою машину по большой бронзовой звезде на передней дверце. Начищенная до блеска, она отливала золотом в лучах вечернего солнца.
«Неужели опоздал?» — затревожился Николай, прибавляя шаг. После того, как его вызвали в рейс, успел сбегать в литейную, но впопыхах забыл сумку с продуктами. Пришлось бежать в общежитие.
У порога конторки Колосов снял с плеч мешок и спрятал его за открытую дверь.
Около паровоза стоял Валерий Зорин в окружении ребят из новой смены. Николай уже шагнул на порог конторки, но услышал имя Даши и невольно прислушался.
— С Дашей у меня «узелок», — хвастался Зорин. — Пусть теперь с ней другие время проводят… По готовой дорожке.
— А как она девчонка, характерная? — вкрадчивым голосом спросил один из парней.
— Простецкая. С другими, бывало, куда больше канители.
Когда утих жиденький смешок, Зорин самодовольно продолжал:
— Сейчас от нее отбоя нет, по пятам ходит. А вздыхатели за ней. Вот ведь как получается.
— Есть у ней вздыхатели? — спросил тот же голос.
— Еще бы. Навалом. Один даже на нашем паровозе…
Новым взрывом смеха Николая толкнуло в коридор конторки, и он, запыхавшись, забежал в явочную комнату.
Дежурный по депо встретил его укором.
— Опаздываем, молодой человек. Техника из-за тебя простаивает. Быстренько читай новые приказы, расписывайся и на паровоз.
Строчки приказа плясали перед глазами. Подержав листки в руках, Николай расписался. Сергей Александрович поднялся со стула.
— Ну что ж, хлопцы, пошли.
— Счастливого плавания, — пошутил вдогонку дежурный. — Ни пуха ни пера.
Колосов вышел последним. У порога захватил мешок и нехотя поплелся к паровозу. Смутно было на душе. Рассчитывал пронести мешок так, чтобы никто не заметил, спрятать на паровозе, а потом, когда заедут под состав, в свободную минутку преподнести Сергею Александровичу сюрприз. Теперь все стало безразлично. Слова Валерия и смех ребят не выходили из головы.
«Знает ли Сергей Александрович? Рано или поздно узнает. У сплетен длинные ноги. Как оградить близких ему людей от грязи? Рассказать о Зорине, о его службе в армии и вообще все, что он знает о нем? Тем же ребятам. Не поверят. Скажут, из-за ревности. Этот проходимец, видать, не первый раз болтает. Теперь пойдет по всему поселку. Эх, Даша, Даша, не хотела меня слушать. Теперь, наверное, сама поняла да слишком поздно».
Подошли к паровозу. Перед Круговых расступились, давая проход и пряча многозначительные усмешки. Сергей Александрович кого-то отечески похлопал по плечу и пожелал благополучного рейса. Такова уж традиция паровозников.
«Ничего не знает», — вздохнул наблюдавший за всем Колосов и опустил мешок на землю. Сергей Александрович потрогал мешок ногой.
— Ты, парень, не спекулировать собрался? — спросил он, поглядывая на помощника. — Если это не атомная бомба — показывай.
Николай мялся.
Тогда Круговых присел на корточки и стал развязывать узел. В брезентовом мешке оказался другой — бумажный. Наконец, размотав и его, машинист вытащил оттуда обыкновенную паровозную колодку.
