Леонид Жариков - Рассказы
В маленьком желуде заложен дуб. Крошечный, почти невесомый плод с забавной шапочкой на макушке с годами превращается в могучее красивое дерево с мощным стволом в три обхвата, с цепкими корнями, с роскошной лиственной кроной.
Сколько может вместиться в горсти человека крылатых семян? И в каждой крылатке заложено, запрограммировано дерево. Значит, в моей горсти, которую я наполнил семенами сосновых шишек, — целая роща, неоглядный дремучий бор!
Стоит лишь так подумать, и очутишься в объятиях сказки. Невольно представишь себе картину, как тысячу лет назад вышел русский богатырь Илья Муромец в поле, махнул рукой, развеял по ветру семена. И выросли от края до края былинные муромские леса, птицами воспетые, дятлами обстуканные, заячьими лапками истоптанные. И шумят, шумят сосновые чащи, радуя глаз и даруя жизнь.
В зерне начало всех начал, истоки жизни — любовь, мечты, надежды, — закопченный жизненный круг от первого мгновения до последнего…
Друг мой! Если у тебя доброе сердце, береги зерно, как берегут дитя. И еще: если можешь, посей свою рощицу. Бросай в землю жизни зерна мыслей, зерна добрых поступков, и они дадут ростки, и цветы, и плоды. Есть ли награда выше этой?!
САШКА
Сказка
Было это давно, когда в России царя сократили. Царя скинули, а помещики, фабриканты, купцы остались, хитро сговорились между собой, захватили власть и образовали Временное правительство. Эта буржуйская власть перво-наперво распорядилась арестовать Ленина. Объявили: кто укажет, где находится Ленин и выдаст его властям, тому будет награда сто тысяч рублей.
Но рабочие Петрограда надежно охраняли своего пролетарского вождя — товарища Ленина. Сначала спрятали его на станции Сестрорецк в доме рабочего Емельянова. Потом переправили еще дальше — на пустынный берег озера Разлив. Место там было сенокосное, безлюдное, удаленное от дорог, и попасть туда можно было не иначе как в лодке. Рабочий Емельянов со своими сыновьями поплыли туда в лодке, построили на берегу шалаш, накрыли сверху ветками и еловым лапником от дождя, взбили постель из душистого сена. На другой день Емельяновы тайно переправили туда Ленина и все вместе отпраздновали новоселье.
В шалаше было тепло и уютно. У входа развели костер между двух кирпичиков. Вскипятили в чайнике вкусную озерную воду и, радуясь тому, что теперь буржуйским шпионам не найти Ленина, расселись в кружок, попили чайку на свежем воздухе. После этого рабочие уплыли в лодке в Сестрорецк, а Ленин остался в Разливе.
Первая ночь прошла тихо. Рано утром Владимир Ильич вышел из шалаша, смотрит, а вокруг такая красота: птицы поют, солнышко светит, над лугом белый туман расстилается. Разжег Ленин костер, принес из озера свежей воды, вскипятил ее в чайнике, и только собрался позавтракать — разложил на пеньке хлеб, сваренные вкрутую яйца, кусочек селедки, — как явился гость, да не какой-нибудь, а крылатый. Это был хозяин здешних мест Сашка из породы лесных синиц. На голове у него черная шапочка, на шее такой же черный галстучек, а грудка ярко-желтая. На лапках цепкие розовые пальцы, а щечки белые.
Сашка был отчаянно любопытный. Много синиц летало вокруг, но такой доверчивой и любознательной, как Сашка, не было. Сел он на ветку поблизости от шалаша и разглядывает — кто такой поселился на берегу озера в шалаше. То с одного боку, то с другого подлетал к шалашу. А потом и вовсе осмелел, вспорхнул, вцепился лапками в край пенька, на котором Ленин завтрак разложил, покосился одним глазом, потом другим и спрашивает: «Пинь-пинь, кто ты, добрый человек?»
Ленин засмеялся и отвечает: «Я рабочий, Иванов Константин Петрович. Если не веришь, могу показать документ с фотокарточкой и настоящей печатью — он у меня в шалаше лежит». — «Верю, — сказал Сашка, — только почему ты нарядился так чудно: парик рыжий, а на ногах сапоги, и зачем-то воду на огне греешь?» — «Так вкуснее, — говорит Ленин и спрашивает в свою очередь: — А ты где живешь и как тебя зовут?» — «Я — Сашка и живу вон в тех кустах. Здесь и родился». — «Ну, будем знакомы, — говорит Ленин. — Присоединяйся ко мне и угощайся, могу покрошить тебе яичко или хлебных крошек. А хочешь — сальца отведай». — «Покорнейше благодарю», — сказал Сашка и деликатно клюнул яичко, попробовал сальца. Потом взмахнул крылышками и, ничего не сказав, улетел. Через несколько минут опять явился и положил на пенек кузнечика. «Угощайся, товарищ рабочий Константин Петрович, — чем богаты, тем и рады». Ленин улыбнулся и говорит: «Ты, Сашенька, лучше отнеси кузнечика деткам или подружке своей». Сашка так и сделал, отнес, а потом привел с собой подружку и всех родственников — не меньше десятка синиц. Все они были очень робкими и боялись приблизиться к шалашу. Один Сашка смело садился на ладонь к Ленину, бесстрашно летал вокруг костра. Ленин рукой осторожно отстранял его: «Смотри, Сашенька, крылышки обожжешь».
По характеру Сашка был неуемный. Утром Ленин раскладывал на пеньке свои бумаги и начинал работать, а Сашка скакал по бумагам, потом взлетал и садился Ленину на плечо. Он и в шалаше побывал, всюду по-хозяйски все обследовал: по подушке попрыгал, железную кружку острым клювом подолбил, на карандаше, как на перекладине, посидел.
Так и жили. А тут к Ленину стали приезжать люди, привозили ему книги, продукты. Сашка не любил приезжих. В такие часы хозяин шалаша забывал о нем. Один раз приехал кавказец с кудрявой шевелюрой и в черных усах. Его тоже перевезли на лодке Емельяновы и свистом подали условный сигнал, чтобы Ленин вышел из шалаша. Владимир Ильич вышел в рыжем парике, в кепке, а гость смотрит на него и не узнает. Тогда Владимир Ильич положил руку на плечо кавказцу и спрашивает: «Что, товарищ Серго, не узнали?» — «Ой, Владимир Ильич, да неужели это вы?» — «Именно я». — «Как же у вас здесь хорошо! — воскликнул гость. — Ищейкам Временного правительства нипочем не найти вас, хотя они и стараются, по всему Петербургу рыщут». — «Пускай побегают, — говорит Ленин. — А мы с вами долго здесь гостить не будем. Надо поднимать рабочий люд против буржуйского Временного правительства».
Сашка ревниво наблюдал за гостем с ближнего куста. Потом решил напугать пришельца, сорвался с ветки и сел ему на плечо. Серго даже вздрогнул и говорит весело: «Владимир Ильич, да у вас и птицы ручные». — «Это мой приятель Сашка. Мы с ним дружим». Ленин протянул ладонь, и Сашка мигом уселся к нему на большой палец и захоркал, заворчал на гостя из Петрограда, дескать, кончай свои разговоры и уплывай отсюда.
Гость не рассердился и сказал Ленину: «В народе говорят, что птицы, как дети, добрую душу чуют». А Ленин отвечает: «Уж кто добрый, так это мой Сашка. Мы с ним на прогулку вместе ходим: я брожу по лесу, а он с ветки на ветку порхает, сопровождает меня. И что любопытно: если заметит постороннего человека — тут грибники частенько ходят, — сейчас же подает мне сигнал, тревожно так, озабоченно, как будто говорит: „Прячься скорее в шалаш, Керенский идет!“»
Ленин и Серго весело смеялись.
Мало ли, много ли, подошло время — сели ужинать. Сашка освоился с новым гостем и даже вместе с ним попил из блюдечка сладкого чаю.
Перед вечером гость уехал, и снова Сашке было весело вдвоем с Лениным. Утром чуть свет залетал он в шалаш и бегал по одеялу, мол, вставай, товарищ Иванов Константин Петрович, пора нам с тобой завтракать…
Целый день Ленин работал, водил карандашом по бумаге. Сашка понимал: мешать нельзя, поэтому сидел на соседней ветке и от всей души на всю округу заливался в песенках.
Между тем дни становились короче, приближалась осенняя пора. По утрам выпадала холодная роса. Все чаще приезжали к потайному шалашу разные люди, горячо разговаривали с Лениным, спорили, готовились к чему-то грозному и тревожному.
Однажды прилетел Сашка утром к шалашу, и его насторожила непривычная тишина. Давно погас огонь в костре, над ним висел холодный чайник. Ленина нигде не было, даже постель куда-то исчезла, косу и грабли кто-то унес. Заметался Сашка в тревоге, прыгал с ветки на ветку, звал друга. Но ответом была тишина. Он два раза слетал к озеру: не ушел ли друг купаться? В лес полетел — не подался ли за грибами? Нет и нет!
Вернулся Сашка к шалашу озадаченный. И только тут увидел расстеленный на траве белый носовой платок, а на нем горкой хлебные крошки, половинка яйца, остаток вареной картошки. Сашка понял: угощение оставлено для него. И это последний привет от друга, Константина Петровича…
В печальной растерянности кидался Сашка от дерева к дереву, взвивался от горя к небу и снова садился на шалаш. Пустынные берега озера Разлив оглашались его тревожным и зовущим свистом.
ФИЛЬКА
Если ты думаешь, друг мой, что дятлы только и знают долбить носом по сосне, то ошибаешься. Был у меня приятель Филька, и у нас была такая дружба, что стоит о ней рассказать.
