Иван Шевцов - Свет не без добрых людей

- То, что ты не Хрущев, - это нам известно, а вот как сам думаешь по поводу вопроса Артемыча? - обратился к Гурову Егоров.

- А что я думаю? Колхоз свое великое дело уже сделал. Как ни говорите, а это ж частник, коллективный единоличник. А совхоз - предприятие государственное. У него ноги покрепче колхозных, у совхоза-то. Мне председатель "Победы" Юрий, сын Артемыча, как-то говорит: "Чепуха получается: существуют совнархозы, а сельское хозяйство им не подчиняется. Почему? Друг на друга работают, а живут в разных ведомствах, как в двух государствах". Я думаю, был бы везде совхоз, тогда и легче бы передать сельское хозяйство совнархозам.

Егоров встал, заложив руки за спину, прошелся по комнате, скользя по картинам прищуренными глазами, и, подойдя вплотную к Посадовой, спросил, кивая на Гурова:

- У тебя много таких коммунистов?

- Ершистых?

- Думающих… Что же касается "проблемы Артемыча", то ее не существует и незачем ее сочинять. В настоящих условиях и совхоз и колхоз себя оправдывают, оба хороши. И еще, наверно, долго будут параллельно развиваться и совхоз и колхоз. Так что вы, товарищи, оставьте свои "коварные" замыслы насчет "Победы". Несвоевременно это и неверно. Колхоз "Победа" - экономически сильное хозяйство. Соревнуйтесь, живите, как добрые соседи. Время покажет. Всякому овощу свое время.

Поговорить с Булыгой начистоту Надежда Павловна собиралась давно, да все как-то не было подходящего случая. Последний приезд в совхоз Егорова показал ей, что дальше откладывать такой разговор нельзя. "Вы плохо хозяйствуете, по старинке, - говорил ей с глазу на глаз Захар Семенович. - А время теперь не то. Теперь думать надо, много думать. Уметь считать. Роман считать не умеет, и, к сожалению, партийное бюро не хочет или не может заставить его вести хозяйство по-научному".

"Не хочет или не может…" Эх, Захар!.. Многого тебе не понять. Ты видишь нашу жизнь со стороны. И хотя говорится, что со стороны видней, все-таки не во всем ты прав. Конечно, основной твой упрек совхозу - низкие урожаи колосовых - в общем-то справедлив. Но Роман ли в этом виноват? И разве можно его заставить, когда надо учить. А учить Романа, знал бы ты, как трудно. Не больно-то он слушается членов бюро.

Посадова в душе считала большой своей заслугой, что она умеет в течение многих лет не только ладить с Булыгой, но и влиять на него. В совхозе для Романа Петровича нет авторитетов, кроме Надежды Павловны. Но и ее влияние имеет свои пределы. И не будь в обкоме Егорова, не было б в совхозе и Надежды Павловны.

С "запиской" Гурова Надежда Павловна внимательно ознакомилась на другой день после отъезда Егорова. А не обсудить ли на партийном бюро для начала вопрос о поднятии урожайности колосовых? Такова была ее первая мысль. Пригласить на бюро бригадиров, агрономия, а также "академиков" Гурова и Нюру Комарову. Посадова позвонила Булыге:

- Ты один у себя?

- Нет. А что?

- У меня есть к тебе разговор. Хотелось бы, чтоб нам никто не мешал.

- Та-ак, - что-то соображал Роман Петрович. - Вот что: у подъезда стоит "газик", я хочу в отделение проехать. Выходи, садись. Я буду за водителя. Устраивает?

- Вполне.

Разговаривали в пути, без свидетелей.

- Вчера Захар много и резко говорил о делах нашего совхоза, - начала Надежда Павловна. - Обком недоволен нашими урожаями.

- Знаю, - перебил Булыга. - Он мне об этом уже не раз говорил. Пусть сам сядет на мое место и покажет пример. А я посмотрю, что у него получится… двадцать центнеров… Сказки! На черноземах не везде собирают по двадцать центнеров зерновых, а он хочет на наших подзолах да суглинках получить. Двенадцать центнеров для нас предел.

- Нет, Роман, ты не прав. Зачем так сразу отметать? Старики говорят, что собирали по сто, по сто двадцать пудов ржи и ячменя.

- Кто? Законников? Знаю, слышал и эти сказки.

"Нет, с ним говорить никак невозможно".

- Я думаю, Роман Петрович, обсудить вопрос о поднятии урожайности зерновых на бюро.

- Твое право, обсуждай. Лишнюю галочку поставишь в плане мероприятий. Отчитаешься перед начальством - мол, обсуждали, рекомендовали. Для этого тебе надо?..

- Нет! - резко бросила Посадова. - Не для отчета, а для дела. Наши рабочие, рядовые люди думают, заботятся, предлагают. А руководителям лень подумать.

- А чего ты раскудахталась? Я что, против бюро? Обсуждай, пожалуйста.

- И обсудим. Тебя заслушаем.

- А чего меня слушать? Лучше я вас послушаю. Вы же все шибко умные, ученые. А директор у вас человек темный.

- Не паясничай, Роман. Противно слушать.

- Коль директора противно слушать, так заслушай на бюро доклад Федота Котова. Или "академиков" наших.

- Что ж, и их послушаем. И поспорим.

- А чего нам спорить? Будем больше клеверов сеять, больше чистых паров держать - улучшим почвы и урожай поднимется.

- Это ты так считаешь.

- Почему только я? Так и наука наша передовая, считает, Вильямс, академик как-никак.

- А между прочим, наши молодые "академики" Гуров и Комарова не разделяют этой теории.

- Так всегда было: каждый сопляк считает себя самым умным, а всех круглыми дураками. Ученость свою хотят показать… Отвергать легко. А что взамен они могут предложить? Болтовню свою, ученические тетрадки.

- Предлагают, Роман, много дельного предлагают. Бобы, сахарную свеклу, навоз. - Она хотела пересказать содержание записки Гурова, но подумала: сейчас это только больше взбесит Булыгу, начнет кричать: "Накляузничал Егорову!" И он действительно закричал:

- Учить меня решили: устарел директор, отстал, зазнался. Слышал я это, имел удовольствие от первого секретаря обкома слышать. От других не желаю. Хватит. Ваше дело проводить бюро, вы за это зарплату получаете.

"Зарвался, окончательно зарвался человек". Но сдержала себя Посадова, подавила вспышку. Смолчала. Молчание было тягостно. Навалившись на баранку руля, Булыга тяжело сопит и украдкой косится на парторга. Заяц выскочил на дорогу, замер на миг. Булыга прибавил газу, и косой уже из-под колес метнулся в кусты.

- Ы-ы, черт! - глухо выругался Булыга и взглянул на соседку быстрыми и веселыми глазами. - Ну чего замолчала? Говори. Ругай, учи.

- К чему?.. В камни стрелять - только стрелы терять. - В голосе Надежды Павловны звучит искренняя обида и горечь. - Теперь и я вижу - ты неисправим. Жалко, что поняла я это последней, позже всех… Что ж, лучше поздно, чем никогда… Останови, Роман: я здесь выйду. Хочу на ветеринарный пункт зайти.

Булыга резко затормозил, спросил дружелюбно:

- Обратно где тебя ждать?

- А ты не жди - сама доберусь.

- Ну, как знаешь, дело хозяйское.

В сущности это был их первый крупный разговор, почти ссора. На строительстве жилого восьмиквартирного дома он сорвал свое зло: накричал на бригадира за то, что неровно постелили полы. Вместе с управляющим осмотрел телятник, не подготовленный к зиме. Обозвав управляющего "шваброй" и сказав, что пора начинать уборку картофеля, сел в машину и поехал на кукурузное поле, где работал комбайн. Там нашел много нескошенных стеблей, оставленных на корню, и выругал Федора Незабудку:

- Демагогию разводить вы умеете. На это мастера. А чтоб работать на совесть, как полагается сознательному рабочему классу, у вас кишка тонка. "Академики"! Вам бы только других поучать…

Федя чувствовал за собой вину и смолчал. Сразу понял, что директор "не в духе", решил, что лучше не связываться с ним. А Булыга направился в райком. В уме он уже прикидывал, как зайдет к первому секретарю взволнованный, как потребует создать ему нормальные условия для работы или в противном случае он подает в отставку. Парторг, который обязан поддерживать авторитет директора, делает все наоборот. "А что если Николай Афанасьевич спросит: "Примеры?" - мелькнула во взвинченном мозгу Булыги коварная мысль. - Примеров-то конкретных и убедительных нет. Так, больше интуиция, детали. А это разве не пример - хотят директора заслушать на бюро. Я-то знаю, что значит заслушать. Заслушать и обсудить - обсудить и осудить, предложить коммунисту Булыге… Вот что это значит".

На полпути встретил председателя колхоза "Победа", тот из района возвращался. Остановил машину.

- Как дела, сосед?

- Да как тебе сказать: местами,

- Это как так? - не понял Булыга.

- С переменным успехом… Начальство недовольно.

- А ты у кого был?

- Да у самого Николая Афанасьевича. Егоров, говорят, им всем хвосты накрутил за то, что много заседательской суеты устраивают. А тут я под горячую руку попал. На меня набросился: "Зачем приехал? Мы, говорит, тебя вызывали? От работы отрывали?"

Покрутил Булыга головой, ухмыльнулся про себя, вспомнив, что сам жаловался Егорову на секретаря райкома, и решил возвращаться в совхоз. Так лучше. Да и незачем было ехать. Поссорился с парторгом - подумаешь, событие какое. Завтра на наряде и помиримся. Она женщина отходчивая и незлая. Нет. С ней работать можно. У нее ведь тоже - должность, обязанность. Надо и с ней считаться. Чем ссориться - лучше выслушать ее внимательно, не возражать и не противиться, а делать по-своему. Приняв для руководства такую нехитрую "тактику", Роман Петрович немного успокоился, заехал в магазин сельпо, выпил сто граммов и кружку пива и уже совсем довольный поспешил домой закусывать. А к тому же и время было обеденное.