Все случилось летом - Эвалд Вилкс
— Да, я знаю Илгу Приеде, — сказал он, отвернувшись от окна. — С какой стати это вас интересует?
Видя замешательство гостя, Имант почувствовал нечто вроде злорадства. Желая им всласть насладиться, Имант, не дав собеседнику слова сказать, перевел разговор на другое:
— Может, послушаем музыку? Мне посчастливилось достать концерт для скрипки Бетховена. По всей Риге за ним гонялся. Еще кое-что купил. Но вы-то, наверное, не любитель подобной музыки. Для вас она «не тяни кота за хвост», а? Что ж, может, так оно и есть. Очень даже возможно.
Гость выхватил из кармана белоснежный, аккуратно сложенный платок, вытер вспотевший лоб.
Имант поднял крышку радиолы, достал из конверта пластинку, осмотрел с обеих сторон, положил на проигрыватель, осторожно опустил иглу. Сам уселся в кресло, закинув ногу на ногу. Моряк стоял молча по другую сторону стола и глядел на него большими глазами. У него был такой вид, будто он заблудился в лесу.
— Итак, я знаю Илгу Приеде. Ну и что? — холодно спросил Имант Цемит.
— Может, я не вовремя пришел?
— Нет, отчего же, говорите, я слушаю.
— Хорошо, — сказал моряк, — раз уж я здесь… — Он подтянул поближе стул, сел, а фуражку, которую до сих пор не выпускал из рук, положил на стол. Радиола надрывалась, и ему приходилось чуть ли не криком кричать, чтобы быть услышанным: — Мы с Илгой дружим давно. По правде сказать, это больше, чем дружба.
— Вот как? — вставил Имант, вновь приводя моряка в замешательство, — он сразу замолчал. И тут в соседней квартире кто-то постучал в стену. Хозяин вскочил с кресла.
— Это меня к телефону. Скоро вернусь. Послушайте пока музыку. Извините!
Сосед Миша смотрел футбол по телевизору. Миша был рабочим какого-то там высшего разряда, а в прежнее время — трубачом военного оркестра. После семейных осложнений жил один. Он сидел в пижаме у столика, на котором стояли бутылка пива и стакан. Телефонная трубка лежала рядом с бутылкой.
Иманту ответил незнакомый женский голос, звучал он нежно и вкрадчиво. С места в карьер, завязалась беседа, болтали всякий вздор, а Имант про себя гадал, кому же мог принадлежать этот голос.
— Кто говорит? — не выдержав, спросил он напрямик, однако незнакомка, усмехнувшись, ответила: «А ты отгадай!» Иманту надоела эта игра, и он в сердцах бросил трубку.
— Так кто звонил? — спросил Миша. — Илга? Валия, Рута? Или кто?
— А черт их разберет! Не стану же я первым называть по именам, раз не уверен, с кем говорю. Еще влипнешь в историю.
— Уж это точно, — согласился Миша, наполняя стакан. — Может, выпьешь?
— Неохота. Сейчас шел домой, встретил девушку. Поздоровались, улыбнулись, и до сих пор не вспомню ни имени, ни где встречались.
— Бывает. Иной раз на улице битый час с человеком протреплешься, а потом целый день вспоминаешь: кто такой, откуда его знаешь? Я-то ладно, старик, у меня — склероз. А ты молодой, должен знать, с кем встречаешься. Может, все-таки выпьешь?
Имант мотнул головой:
— Не могу, некогда. Приперся ко мне какой-то моряк, знакомый Илги, толком не пойму, что ему надо.
— Илги? Какой же это Илги?
— Может, помнишь — такая высокая, стройная, волосы темные, мечтательный взгляд… Еще названивала по телефону…
— А, вспомнил! Так, может, помочь тебе выставить гостя за дверь?
— Как-нибудь и сам справлюсь. Только не нравится он мне. Слишком мнит о себе, видно, привык командовать. Но я-то спесь с него немного сбил. Мигом понял, что со мной эти дешевые штучки не пройдут.
Миша взъерошил свой седеющий бобрик, отвел от соседа лукавые, чуть косоватые глаза и уставился на стакан. В нем медленно оседала пена.
— Чтобы командовать другими, сначала нужно самому научиться повиноваться, — рассудительно заметил он. — А что твой морячок хочет от Илги?
— Не знаю.
— Ладно, ступай выясни. Соскучишься, заскочи ко мне, посмотрим телевизор.
Вернувшись домой, Имант заметил, что гость в его отсутствие заметно успокоился, напустил на себя деловой вид, будто пришел улаживать самое заурядное дело.
— Короче говоря, — сказал моряк, — должен сообщить вам следующее: я решил жениться на Илге. Как вы сами понимаете, шаг ответственный, и, прежде чем решиться на него, я хотел бы побеседовать с вами. Вы знаете Илгу, мне нужен ваш совет. Кроме вас, мне не с кем посоветоваться. Жениться или не жениться… У меня, видите ли, особая профессия, месяцами не бываю дома, и пока ты в плавании, хочется быть уверенным, что дома порядок, жена тебя ждет — ну, вы, конечно, понимаете, что я имею в виду.
— Понимаю, — негромко проговорил Имант, медленно опускаясь в кресло. Выключив радиолу, он спросил: — А сама Илга что думает? Согласна выйти за вас замуж?
— Я с ней на эту тему пока не говорил, но полагаю, отказа не последует. Скажу больше, я в этом уверен.
— Так вы боитесь, как бы после женитьбы она не стала вам изменять?
Моряк пожал плечами, что могло означать: «допустим, так». Имант смотрел на его руку, лежавшую на столе: широкая ладонь, массивные пальцы сверху заросли желтым волосом, и чем выше, тем гуще, до самой белоснежной манжеты. Имант попробовал себе представить, как эта ручища ложится на хрупкое плечо девушки, и у него защемило сердце.
— Да как вы смеете такое думать о женщине? — воскликнул Имант, порывисто вскакивая. — К тому же, возможно, о будущей жене. Как вам не стыдно! Вы — феодал, бай, крепостник! — кричал он. — То, что сами каждую неделю меняете женщин, — это в порядке вещей, а от одной мысли, что она позволит себе встречаться с другим, вас всего переворачивает. Неандерталец — вот вы кто!
Моряк поднялся. Сузив глаза, он смотрел на Иманта, едва себя сдерживая. Потом холодно произнес:
— Не забывайте: что позволено мужчине, никак не пристало женщине. Мужчина будет похваляться, что каждую неделю меняет любовниц, и люди скажут: «Ай да молодец!» А для женщины такое недопустимо. Не то о ней скажут иное.
— Мне противны ваши рассуждения! Слышите? Всего хорошего! Нам не о чем говорить.
Гость растерянно вертел в руках фуражку, пока до
