Александр Золототрубов - Тревожные галсы
— Толковый у вас командир минно-торпедной боевой части, — Савчук застегнул пуговицы на плаще. — С полуслова меня понимает. Кажется, мне повезло. Вы не находите?
— У меня все люди толковые, — уклончиво ответил Скляров. — О Кесареве могу добавить еще то, что человек он рисковый. И очень смелый...
Оставшись на ходовом мостике, Скляров повеселел: командующий флотом рекомендовал его корабль главкому. Что ж, это большая честь, и надо ее оправдать.
«Соберу офицеров и еще раз все обговорим, — решил он. — Тут важно каждому действовать как в настоящем бою... Ну, а Кесарев — с ним будет особый разговор. Ему бы с Наташей помириться».
14
Корабль лег курсом на норд.
Скляров решил возвращаться в базу мимо скалистых островов, где плавание хотя и сопряжено с большими трудностями, но зато это кратчайший путь. Штурман, всегда в точности выполнявший команды, на этот раз не смолчал, заметил командиру: «Не лучше ли идти старым, проверенным курсом?» Но Скляров не изменил своего решения: он стремился учить людей действиям в сложных условиях.
«К вечеру будем в базе», — подумал Скляров. Неподалеку от него стоял старпом. Он порывался о чем-то спросить командира, но все не решался.
— Роберт Баянович, вас что-то мучит?
Старпом поднял на командира глаза и голосом, в котором угадывалась грусть, сказал:
— Есть немножко... — И посерьезнел: — Когда со мной решат?
Скляров дужкой свел брови, гулко прошелся по мостику. О людях корабля он заботился, когда надо, выдвигал их на повышение, однако не любил, если кто-либо напоминал о себе. О старпоме он тоже не забыл; но не хотелось ему говорить с ним здесь, на ходовом мостике, когда думаешь совершенно о другом. И спокойно, чтобы не задеть самолюбие старпома, Скляров сказал:
— Потерпи, Роберт Баянович. Придем в базу — и все прояснится.
— Неопределенность какая-то, — робко отозвался Комаров. Месяц назад он собрался в отпуск. Но за день до отъезда его вызвали в штаб флота, и начальник отдела кадров сказал, что отпуск надо отложить.
— Я могу знать, почему?
— Разумеется. — Капитан 1 ранга раскрыл лежавшее перед ним личное дело Комарова, полистал его, потом сказал: — Вы рекомендованы на должность командира корабля, с вами будет беседовать командующий. Но он сейчас в океане, и придется подождать.
...Командующий давно вернулся с океана на подводном атомоходе, а Комарова все не вызывали. И только перед самым выходом на испытания Склярову стало известно, что день приема командующим пока отложен.
— Надолго? — поинтересовался старпом.
Скляров пожал плечами.
— На флот поступил новый ракетоносец, и командующий вот уже неделю на нем. Так что потерпите, Роберт! Баянович.
«Вот оно в чем дело! — На душе у Комарова полегчало. — Придется Стэлле ехать одной. Вернемся с моря, я провожу ее». А вслух он спросил:
— Если я уйду, кого возьмете старпомом?
— У вас есть предложение?
— Влас Котапов, — сказал Комаров. — Весьма подходящая кандидатура.
Скляров нахмурился, немного подумал и тихо обронил:
— Надо все взвесить.
...Старпом ушел куда-то на боевые посты, а Скляров, проводив взглядом его сутулую фигуру, твердо решил завтра с утра сходить к комбригу и поговорить насчет Комарова. Пора ему быть командиром, пора. На Севере служит давно, особенности морского театра знает отлично. Не раз, бывало, обстановка в районе плавания осложнялась, но старпом быстро анализировал поступающую информацию, точно предвидел маневр «противника», отдавал необходимые команды, и корабль безошибочно настигал подводную лодку. Промаха Комаров не допускал, и это лучше всего характеризовало его как офицера-тактика. Весной, когда Скляров был в отпуске, Комаров успешно выполнил боевую задачу. Главком там же, в океане, объявил ему благодарность. Скляров проанализировал действия Комарова в том тяжелом поединке с подводным «противником» и пришел к выводу, что у него, Склярова, пожалуй, такой атаки еще не было. Чем она характерна?
Показался мыс Звездный. В этом районе немало мелководных мест. Скляров взглянул на прокладку. Лысенков, заметив его настороженность, сказал:
— Ошибки в курсе нет, дважды проверил...
— Так, так. — Скляров нагнулся к карте. — Да, все точно. А вот видите голубой клочок моря? От этого района мы примерно в ста милях. Так вот там сейчас проходят учения. Действуют лодки и корабли противолодочной обороны. Возьмите севернее градусов на десять.
В динамике послышался голос акустика. Эхо... Контакт с лодкой.
— Проверить еще раз, — распорядился Скляров.
Но мичман вновь подтвердил, что слышит шумы винтов подводной лодки.
Корабль сделал поворот, прибавил ход. Скляров подумал: если лодка тоже изменит курс, значит, она будет стремился атаковать «Бодрый». И точно — лодка под гигантской толщей воды начала маневрировать. Она изменила пеленг и теперь старалась занять выгодную для себя позицию.
Боевая тревога заставила людей мигом занять свои места на боевых постах. «Что за лодка?» — не раз задавал себе вопрос Скляров. У мыса Звездный, как правило, наши лодки не ходили. Но сейчас на Севере шли учения, и, возможно, какая забрела в эти места. Скляров решил донести о лодке в штаб. Но сделать это не успел — радисты корабля приняли радиограмму.
— Подписал лично командующий, — сказал Грачев, отдавая командиру голубой листок бумаги.
Скляров пробежал текст глазами. Штаб сообщал, что в районе мыса Звездного воздушный разведчик обнаружил подводную лодку «противника». Самолет выбросил радиобуи, чтобы атаковать ее торпедами. Но субмарина, применив сложный маневр, уклонилась и обошла буи. Командиру «Бодрого» следовало немедленно начать ее поиск, выставить мины.
Скляров свернул листок.
— Встреча с берегом откладывается, оркестр может отдыхать, — шутя сказал он. — Вот прочтите...
— Это нас решили проверить, не будет ли повторной осечки с постановкой мин, — высказал предположение старпом.
— Может быть...
Акустик доложил, что лодка ускорила ход и уклоняется к мысу. Но Скляров знал, что в этом районе глубины небольшие и командир лодки не станет рисковать. К тому же тут встречаются плавающие мины.
— Вы слышали о гибели западногерманского судна «Мармара»? — спросил Скляров Савчука, который хотя и устал, но с мостика так и не сошел. Ему даже чай принесли сюда. — В этих местах оно наскочило на блуждающую мину. А «Гордый» месяц назад уничтожил мину у Фарерских островов.
— А что тут удивительного? — усмехнулся Савчук. — Вы знаете, сколько мин было выставлено в морях и океанах в годы второй мировой войны? Не напрягайте память. Семьсот тысяч! Часть их сработала, многие были вытралены, обезврежены, но третья их часть все еще блуждает в морях и океанах. И уж если зашла речь о минах, то открою вам маленький секрет. Помните, как Кесарева посылали в бухту Заозерную на судно, которое на якоре подняло немецкую мину?
— Ну?
— С хитрым, закрутом немцы сделали секрет мины. Но Кесарев — это же человек с умнейшей головой. Он и тут все разгадал. Правда, умаялся сверх всяких сил. От волнения, как он мне сам признался, чуть не уронил запал. Вот как.
«А мне Кесарев ничего не сказал, — подумал Скляров. — Сделал, мол, — и все. А ведь жизнью рисковал...»
По правому борту прошел сейнер, и в эту минуту акустик потерял с лодкой контакт.
— Как? Почему? — повысив голос, запросил Скляров.
Ему ответил Влас Котапов — лодка ушла под прикрытие сейнера. Шумы от ее винтов слились с шумами от винтов сейнера, и трудно было что-либо разобрать. Котапов просил командира идти следом за сейнером, но Скляров выдал акустикам другой сектор поиска — севернее мыса. Там камни, и «противник» может этим воспользоваться.
Но, к огорчению Склярова, лодки там не оказалось. Где же она, и та ли это лодка, которую обнаружил самолет-разведчик? Да, конечно, она, но куда исчезла? Все отошло на задний план, и только одна мысль занимала командира — найти субмарину и атаковать ее, если же скоро сделать это не удастся — выставить минное заграждение. Лодка наверняка попытается проскочить узкость, а тут важна каждая минута.
— Что слышно? — запросил он акустиков.
— Пока на глубине чисто.
Моряки зорко несли вахты. Шел поединок с лодкой «противника». Пусть без крови, без настоящей пальбы, но все-таки поединок, и его надо было выиграть для того, чтобы в случае настоящей опасности добиться победы малой кровью. Учения — это борьба за свою жизнь, за жизнь товарища в будущем.
Волна становилась круче. Да, нелегко ставить мины в таких условиях. Невольно Скляров подумал о Кесареве. «Неловко с ним вышло, надо как-то ободрить минера, — размышлял капитан второго ранга. — В сущности, я был прав и никто меня не упрекнет. Но плохо, когда на твою требовательность обижаются. Значит, я сделал что-то не так».
Кесарев доложил командиру, что все у него готово. Только бы шторм не помешал.
