Булат Окуджава - Бедный Авросимов
Постоялый двор спал, когда они, предводительствуемые исправником, возносящим в руке мигающий фонарь, осторожно, словно тени, прокрались по лестнице, через сени и вышли вон.
Кибитки стояли у самого крыльца. В открытых дровнях в сене сидели молчаливые испуганные люди. Все устроились по своим местам, и ужасная вереница потянулась к селу Кирнасовке, туда, где, по рассказам, зарыты были страшные бумаги злодейского Павла Ивановича.
Перевалило за полночь, когда они достигли места. Ехали в полном молчании и разгружались так же. Сквозь темень проглядывали линия неподвижной реки, невысокий снежный берег да лес в отдалении. Фонари, прихваченные исправником, почти не светили, то есть желтые круги, падавшие от них, были малы и тусклы. Звякнули лопаты, кто-то выбранился испуганным шепотом.
Слепцов. Где же сие место, Николай Федорович?
Заикин. Погодите-ка, сударь. Я хочу оглядеться.
Исправник. А сей предмет железный или сундук?
Слепцов. Господин исправник, мы же с вами уговорились…
Исправник. Господи, вы меня не так поняли!
Слепцов. Может, вот здесь?
Заикин. Бог мой, да не дергайте вы меня!
Слепцов. На вашем месте я бы запомнил…
Исправник. Ежели не запомнили, так все напрасно…
Унтер Кузьмин. Ваше благородие, я на том конце стану, чтоб от села кто не подошел.
Слепцов. Ладно, ступай… Ну, что у вас?
Заикин. Пожалуй, здесь.
Исправник. Уж вы поточнее, милостивый государь. Ведь землю рыть, мерзлую землю.
Слепцов. Господин исправник, приказываю я и говорю я. Вы ведите рабочих.
Исправник. Да разве ж я претендую?
Заикин. Боже мой, какой позор, какой позор!
Слепцов. Возьмите себя в руки, Николай Федорович. Vous n'etes pas un homme[3].
Заикин. Легко говорить dans votre situation[4].
Лопаты глухо врезались в снег. Он был достаточно глубок и плотен, однако в скором времени уже обнажилась прошлогодняя трава. Послышался звук кирки, бьющей о мерзлую землю.
Слепцов. Дьявол! Так мы и до утра не управимся.
Исправник. Что вы, господин ротмистр. Люди застоялись — вмиг отроют. Ну-ка, ребята…
Заикин. Какой позор. Я совсем потерян.
Авросимов. Да вы успокойтесь. Сейчас найдут… Уж коли вам так того хочется…
Заикин. Оставьте меня…
Слепцов. Что?
Авросимов. Я успокаиваю господина Заикина. Он совсем не в себе.
Слепцов. Ну, что там?
Исправник. Покуда — ничего… Ежели предмет деревянный, он мог и сгнить, хотя… ежели срок недолгий…
Слепцов. Мы же уговорились.
Исправник. Да вы меня не так поняли.
Слепцов. Что-то пока ничего, Николай Федорович…
Заикин. Да?.. Может, к дороге поближе?..
Слепцов. Ведь должен быть ориентир. Вы же военный…
Заикин. Да, да, конечно… Вот здесь… Точно, вот здесь…
Исправник. Что, не то место?
Слепцов. Ах, Николай Федорович! Да возьмите себя в руки. Здесь, что ли? А может, здесь?..
Заикин. Сейчас, сейчас… Боже, какой позор!.. Немного к дороге поближе…
Слепцов. Ну вот, видите! Время же потеряно, черт. Вы не суетитесь, Николай Федорович, не нервничайте, а еще раз проверьте. Вот черт!..
Исправник. Поразительно, как это в моей округе что-то зарывают, а я и не знаю. Ежели б предмет был железный, его легче было бы найти, я уверен. Он что, в виде погребца, да?..
Слепцов. Уймитесь наконец. C'est malhonnete![5]
Исправник. Je veux faciliter votre tache[6]. Вы меня неправильно понимаете.
Заикин. Ну, что там? Что же?..
Слепцов. Покуда — ничего. У меня предчувствие, что ничего и не будет. Это место не похоже на то, где можно что-нибудь зарыть.
Заикин. Боже мой, боже мой…
Авросимов. А может, и не зарывалось ничего, а так, слух пошел?
Слепцов. Что?
Исправник. Здесь тоже ничего. Aucun resultat[7]. Может быть, ближе к лесу? Quoique j'en doute[8].
Слепцов. Эй вы, что за остановки? Давайте, давайте!
Исправник. Странная у вас компания.
Авросимов. Чем же сударь?
Исправник. Этот прекрасный подпоручик очень удручен, как будто решается его судьба. J'ai vu ses larmes[9].
Авросимов. Это от холода, сударь.
Исправник. Bien sur[10]. Он что, причастен?
Слепцов. Ну, что там у вас?
Авросимов. Вы потише, сударь.
Исправник. Я так и знал. Quelle monstruosite![11]
Слепцов. И опять ничего. Вот черт!
Заикин. Может, они плохо роют? Mais je me souviens, je me souviens[12].
Авросимов. Вы не можете осуждать.
Исправник. Нет уж, могу! И даже смею!
Слепцов. Ну что еще? О чем вы?
Исправник. Господин ротмистр, мы напрасно теряем время.
Слепцов. Это еще почему?
Исправник. Ежели недавно зарыт предмет, ежели тут недавно зарывали, как же могла трава сохраниться? C'est impossible, impensable[13].
Слепцов. Черт! Trahison![14] Что же вы молчали?
Исправник. Я было пытался, но вы, etant de mauvaise humeur,[15] всякий раз обрывали меня…
Слепцов. Вы всякий раз говорили о чем угодно, только не об этом… Мы теряем время и деньги!.. Николай Федорович, голубчик, что же это, а?
Заикин. J'ai rien a vous dire[16].
Слепцов. Ладно, до рассвета есть время. Сделаем передышку и попробуем еще раз. А вы, сударь, подумайте хорошенько, черт возьми! Мы не можем partir bredoille[17].
Авросимов. Сударь, вспомните о том, кто несчастнее вас…
Заикин. Оставьте меня!.. Неужели вам радостна будет моя гибель?
Авросимов. Это не гибель, а жертва…
Заикин. Я уже жертвовал… Ничего из сего не вышло…
Авросимов. Да вы не сожалейте об том.
Заикин. Оставьте меня!.. Кабы вы знали про все, вы бы меня не мучили.
Слепцов. Да, действительно, глубже копать уже некуда. Вы ведь утверждали, что не глубоко, да?
Заикин. Говорил… Сударь, Николай Сергеевич…
Исправник. Люди готовы, можно начинать.
Слепцов. Мы начинаем, господин Заикин. Мы пробуем еще раз. На вашей совести…
Заикин. Хорошо, давайте еще раз… Помнится мне, что действительно ближе к лесу. Да, да, теперь вспоминаю. На той же линии, только ближе…
Слепцов. Здесь, черт возьми?
Заикин. Да, пожалуй…
Слепцов. Или здесь?
Заикин. Нет, нет, хотя, впрочем, возможно и здесь…
Слепцов. Ну?
Заикин. Да, скорее всего, здесь… Да, я помню… Конечно… Николай Сергеевич, выслушайте меня…
Слепцов. А, черт… Господин исправник, приступайте…
И снова глухо ударили лопаты, и тяжелое дыхание копающих перемешалось с шорохом мерзлой земли. Что-то там бубнил ротмистр Слепцов, перебегая от одного мужика к другому, взмахивая руками в отчаянии или во гневе. Подпоручик черной тенью неподвижно застыл в стороне, и в его позе тоже сквозило отчаяние. Из лесу крикнула птица, кто-то позвал, пронзительно и тоскливо.
Мысль о том, что в сей тайной работе нет резона, все больше и больше терзала Авросимова. Действительно, уж коли страшен был заговор, так не бумажками этими, ради которых столько мук, и слез, и унижений. Или это опять игра? Уж не заигрались ли в нее, чтобы видимость была истинного служения? Вот и подпоручик так искренне, так чистосердечно восклицал, что, мол, все неправда, напраслина, что этого, мол, быть не могло, то есть не было склонности к цареубийству. Да мало ли, чего я понапишу! Нет уж, сударь, вы меня в действии уличите, а опосля и казните, а так я пред вами чист.
"А ежели он прав? — вдруг подумал наш герой с ужасом — Хотя кто же нынче посмеет это подтвердить? Противники-то разве подтвердят? А друзья ведь отрекутся…"
"Дуняша, как же ты от выкупа отказалась?"
А может, это ротмистр розовощекий ее принудил? Чего же она так печально глядела? Хотя чего же она так легко туда шла, словно в церковь, в своей домотканой рубахе? По этому скрипящему коридору?.. Ах, это не Пестелю по своему коридору идти… Жалеет ли он о своем поступке? Вестимо, жалеет, ежели бросился за кружкой перед ним, перед Авросимовым, который даже и не граф… Ах, вздор все, пустое. Вон он как перед графом сидит с дерзостью… Да где вы взяли дерзость-то? Как где? Или я не вижу? Да что вы, сударь, один страх и есть… Полноте, не страх вовсе, а скорбь… Да как он посмел, ротмистр несчастный, Дуняшу к себе силком заполучить?.. Как он мог правом своим воспользоваться, лицемер, говорящий, что они, мол, тоже люди!.. Ах, да оставьте вы, ей-богу, она как на праздник к нему шла… Вот как?
И надо было, покуда пистолет в ладони не охладел, ринуться к ротмистру в опочивальню, где он готовился к наслаждению, чтобы поднять его с ложа, его, считающего себя в полной безнаказанности. Ах, как вскочил бы он! "Перестаньте дрожать, сударь, я не разбойник. Надеюсь, вы не откажетесь от честного поединка… Где и когда?"
Исправник. Командир Вятского полка Пестель неподалеку здесь жил.
Авросимов. Ну и что?
Исправник. Хмурый был человек. Злодейство на его лице было написано. Как это он один, однако, против всех решился?
