Борис Бурлак - Смена караулов
Люди расходились молча, медленно, словно только что совершили погребение.
Секретарь райкома пожал руки Лусису, Воеводину, Архипычу.
— Спасибо, товарищи, за все… Поеду на бюро, завтра начинаем сев.
Трактористы уезжали отсюда прямо на полевые станы. Они по-новому оглядывали свою землю, на которой выросли и прожили столько лет. Наверное, ничто так не освежает людские души, как живые родники народной памяти.
Дымчатая земля вокруг, щедро согретая полуденным солнцем, готова была принять новые семена. Пройдет неделя, вторая, и эта самая мудрая из книг покроется мириадами зеленых строчек. «Счастлив тот, кто прочитывает каждую ее строку», — думал по дороге домой Тарас Воеводин. А Петер думал о том, что он только теперь постигает Россию, хотя и воевал плечом к плечу с русскими всю Отечественную. Как ни исповедовал человека каждый бой, все же оставалось что-то недосказанным, недоговоренным на войне.
— Останови-ка, — сказал Петер, когда машина с разгона вымахнула на травянистый взлобок за рекой.
Среди отбеленного снегами, полегшего ковыля синё горели колокольчики. Низовой ветерок набегал на высоту, и колокольчики, если прислушаться, звенели сейчас тонким серебряным звоном.
Петер нарвал большой букет цветов, пока Тарас, пользуясь случаем, осматривал видавший виды «газик».
— Для Милды, — объяснил Петер.
— Завянут, к сожалению, — сказал Тарас.
— Не успеют. Я завтра вылетаю утренним рейсом.
— Пожил бы еще с недельку.
— Не могу, драугс. Дела.
«Какие у тебя дела на седьмом десятке лет?» — подумал Тарас, но возражать не стал. Недавно Лусиса избрали в республиканский комитет ветеранов, и скоро День Победы. Наступает тридцать третий год с тех пор, как они закончили войну в Курземских лесах. Бывало, выпрашивали у судьбы несколько мирных лет, а прожили добрую треть века. Стало быть, под счастливой звездой родились они.
Так пусть эта их звезда подольше светит им зеленым приветным огоньком с туманной обочины далекого Млечного Пути.
ГЛАВА 16
Южноуральский континентальный климат не балует ни земледельцев, ни строителей: лето сухое, зима морозная. И, наверное, никто здесь не поглядывает с такой досадой на барометр, как именно агрономы и прорабы.
Конечно, на стройках многое переменилось с довоенных лет, когда земляные работы велись вручную, бетон укладывался в дощатых тепляках, а кирпич таскали на собственном горбу по шатким заледенелым трапам. Надо было строить любой ценой, не считаясь ни с каким зимним удорожанием работ. Однако и при нынешней технике уральская зима все еще притормаживает дела строителей. Не потому ли они ждут не дождутся наступления весны?
Платон Горский с утра до вечера пропадал в новых жилых массивах. Считай не считай, полным ходом идет апрель, и нужно готовить к сдаче все дома, что уже н а в ы д а н ь е. Платону наконец почти удалось войти в плановый ритм, во всяком случае, он преодолел з и м н и й б а р ь е р, не менее трудный, чем в свое время — звуковой барьер в авиации. Обычно к маю трест сдавал каких-нибудь процентов семь-десять жилой площади, запланированной на год. Теперь он сдаст в два раза больше. И если летом приналечь как следует, то поздней осенью можно будет обойтись без традиционного аврала. Лишь бы добиться устойчивого ритма, тогда дело пойдет совсем ходко. Ритм, ритм — вот ахиллесова пята жилищного строительства.
Приехав сегодня в один из восточных микрорайонов, Платон застал там Дворикова и Юрия Воеводина, Судя по всему, у них только что произошел крупный разговор: Двориков сердито вышагивал из угла в угол, этакий красавец мужчина в легком сером костюме спортивного покроя, а его зам в рабочем комбинезоне с расстегнутым воротником сидел за прорабским столиком, положив руку на телефон, точно собираясь звонить кому-то.
— Сейчас Платон Ефремович нас рассудит, — сказал Двориков, явно довольный неожиданным появлением управляющего трестом.
— Что тут у вас? — миролюбиво спросил Платон.
Главный инженер доложил, что его заместитель самоуправствует: снял лучшую комплексную бригаду отделочников с гостиницы и перебросил на свою «подшефную» девятиэтажку.
Юрий уступил Платону Ефремовичу место за столом, но тот сел у входа на скамейку.
— Итак, почему вы, Юрий Максимович, сняли эту бригаду с гостиницы?
— Иначе мы, Платон Ефремович, не успеем сдать девятиэтажку, а она, как известно, будет заселяться фронтовиками. Мне хотелось…
— Хотелось!.. — бесцеремонно перебил его Двориков.
— Одну минутку, Виталий Владимирович. — Платон снова обратился к Воеводину: — Вы же недавно считали и пересчитывали, и у вас, помню, сходились концы с концами.
— Но после этого были простой по вине сантехников. Мы выбились из графика.
— Все равно, Юрий Максимович, надо сначала докладывать главному инженеру.
— Для чего же я тогда закреплен за восточным массивом?
— Резонно. Однако можно было доложить.
Двориков передернул плечами: ему не понравилось, как управляющий легко заменил слово «надо» словом «можно». Платон заметил это, сказал примирительно:
— Не сердитесь, Виталий Владимирович. Мы сами обещали закончить дом именно к празднику Победы, это наш подарок ветеранам, да и семьям погибших. Многие из них долгонько ждут благоустроенную квартиру. А ведь они заслужили внимание к себе еще в землянках и траншеях.
— Но позвольте, Платон Ефремович…
— Каюсь, Виталий Владимирович, я тоже виноват, что не проследил, как там идут дела.
Двориков покосился на Воеводина и отвел взгляд в сторону. К сожалению, то был уже не первый случай, когда управляющий трестом деликатно, чтобы никого не обидеть, устанавливал мир между ним и его новоиспеченным заместителем.
— Да, кстати, Виталий Владимирович, а вы смотрели проект нового универмага? — поинтересовался Платон, хорошо понимая сейчас затаенную обиду главного инженера.
— Смотрел. В принципе неудовлетворительный проект.
— Именно! Тут уж вас на мякине не проведешь, дорогой Виталий Владимирович.
— Несостоятельность проекта очевидна, — заметил польщенный Двориков.
— Однако не для всех. Очень хорошо, что вы занимаете твердую позицию в технической политике. Строители вовсе не обязаны принимать к исполнению любые проекты. Разве это магазин? Сельская лавочка! Помните, пока мы строили главную АТС, она оказалась мала для города. Или злополучная история с телестудией. Пора нам строить, что называется, навырост.
— В принципе — да. Но у заказчиков не хватает денег.
— Однако находятся у них деньги на дублеты — когда вслед за одним готовым объектом они предлагают нам закладывать точно такой же второй объект. Вы, конечно, вернули этот «детский рисунок» нового универмага?
— Нет еще. Хотел посоветоваться с вами.
— Возвращайте.
— Деликатный случай. В горисполкоме теперь есть свое проектное управление, свой проектный институт. Казалось бы, им и карты в руки, Платон Ефремович.
— Резонно. Но, видите ли, там еще не научились играть «в свои козыри». Привыкли они ко всякого рода времянкам. Тот же пешеходный мостик через Яик — в марте разбирают, в мае собирают. За эти деньги можно было давным-давно соорудить настоящий мост Ватерлоо!
— Но так мы, Платон Ефремович, вконец обострим наши конфликты с городскими властями.
— Возможно. Однако принципиальность хороша последовательностью. Мы с вами не купцы-подрядчики; давай, давай, нам все одно, чего и сколько строить. Нет уж, дудки! Главное в технической политике — перспектива. Именно исходя из нее вы и верните проект. Для восточного жилого массива, в котором будет жить не меньше полутораста тысяч человек, нужен вполне современный магазин. Действуйте решительно. Вам с Юрием Максимовичем работать да работать. Воюйте смело, но не между собой, а за интересы города…
Как только Горский укатил на северную окраину, где тоже готовилось к сдаче несколько домов, Двориков собрался в проектный институт. Больше ему тут делать было нечего. Он сухо простился с Воеводиным и вышел из прокуренной конторки.
Юрий остался наедине со своими неспокойными мыслями. «Воюйте смело, но не между собой…» Неужели Платон Ефремович скоро уйдет на пенсию? Раньше Юрий не задумывался об этом: знал свой участок, громко именуемый стройуправлением, даже красовался на доске Почета наравне с видавшими виды прорабами. В то время Двориков похваливал его за энергию, и он сам, Юрий, чуть ли не боготворил главного инженера, который издали рисовался совсем другим человеком. Наивное заблуждение! Двориков, конечно, всегда был Двориковым, и стоило немного поработать с ним на правах заместителя, как все иллюзии исчезли. Сперва Виталий Владимирович хотел было приучить его к безоговорочному послушанию. Не удалось. Потом начал выказывать свою власть где надо и где не надо, порою не считаясь с логикой строительных будней, как, например, сегодня в стычке из-за этой девятиэтажки. Непонятно, почему Платон Ефремович старается каждый раз сгладить их отношения. Для кого он это делает? Если для него, Воеводина, то напрасно: ему эта должность не нужна, хоть завтра может вернуться на свой участок. Если же для Дворикова, то разве Платону Ефремовичу все равно, кто примет трест? И вообще, зачем понадобилось ему соединить в одной служебной «связке» абсолютно разных и по возрасту, и по опыту, и по характеру людей?.. Юрий при удобном случае решил поговорить с управляющим. Ну не сработались они с Двориковым — чего же здесь такого непоправимого?
