Валентин Гринер - И шаль с каймою
— Не помню, — спокойно ответил водитель. — Давно не ездил в поездах… А ты чего в город навострился? Это удивительно, чтоб Степан Петрович машину дал, — добавил он ревниво, понимая: по важному делу едет бензомоторщик, иначе бы добирался до станции на попутных.
— Кое-какие дефициты добыть надо, — небрежно обронил Сидельников. — Для пользы дела, как говорят.
— У тебя там блат, что ли?
— Некоторые деловые связи имеются, — соврал Володя, но показалось мало, и он добавил: — Дядька мой начальником базы трудится в «Потребсоюзе».
— Понятно, — сказал Иван с ехидной ухмылкой. — Но что-то он хреново старается, твой дядя.
— С чего это ты взял?
— А с того. В магазин зайдешь — товару битком. Полки трещат. Глаза разбегаются. А детально станешь изучать — ничего нужного.
— Нужное всем нужно, — философски заметил Володя. — А что, к примеру, тебе требуется в данный момент?
— Иглу мне надо. Может, достанешь?
— Какую иглу?
— Для «Эстонии». Стерео. Шесть рублей стоит. Вместе с головкой — шесть рублей… Вышла, понимаешь, из строя последняя иголка, пластинки дерет. Три письма на завод написал: человек, мол, в глухом лесу живет, нуждается в культурном развитии, четыреста семьдесят отвалил за вашу музыку, а она медведем воет из-за какой-то паршивой иголки. Бесполезно, так и не прислали.
— А ты давно «Эстонию» купил? — поинтересовался Володя. Не слышал он в Кусинске разговоров, чтобы холостяк Иван Буратино приобрел такую шикарную музыку.
— Не моя, Нинки Овчинниковой. Нормировщицы…
— А-а… У тебя с ней этот… роман, ага?
— Н-е-е, не роман, — шмыгнул носом Буратино. — Повесть. Так дешевле обходится. При повести иглой можно обойтись, а при романе не обойдешься…
— Ладно, — пообещал Сидельников. — Постараюсь добыть. Вообще-то, жениться тебе надо, Ваня…
— Да ну? — Иван с иронией взглянул на собеседника. — Вы вот переженились, а толку что? Одни заботы и расходы: то надо, другое купи. Не-ет, я погожу пока. Не созрел еще…
Машина выскочила на взгорок, за которым открывалось снежное поле, а дальше чернели малочисленные домики станции с водонапорной башней в центре поселочка. Башня была крыта оцинкованным железом, и солнце, садясь за дальним лесом, отражалось от белой крыши, зеркально ослепляя окрестность.
Иван подвез Сидельникова к деревянному домику, обсаженному с трех сторон березами, голыми в эту пору, тоскливыми. С четвертой стороны угадывался низенький перрон и тускло поблескивали четыре железные нитки, убегающие в одну сторону — на Москву, в другую — дальше на север. Володе надо было в сторону столицы. Там, на выходе, светилась, будто подвешенная к воздуху, кругляшка семафора.
— Ну, будь здоров! Привет Кусинску! — Володя взял свой чемоданчик, выпрыгнул из «козла», громко хлопнув дверцей; помахал водителю и направился в зданьице вокзала.
Иван приоткрыл свою дверь, крикнул ему вдогонку:
— Ты ж про иглу не забудь! Ладно? — И, круто развернувшись, резко взял с места.
В крохотном зальце было холодно, видимо, он не отапливался вовсе, и не было там ни души. Окошко под вывеской «Касса» было задраено наглухо, вроде и не открывали его сто лет.
Володя присел на холодную лавку, посмотрел на часы, вновь шагнул к окошку, легонько постучал в него согнутым пальцем, потом побарабанил кулаком — никто не отозвался.
За противоположной стенкой периодически раздавался сильно приглушенный треск какого-то аппарата. Времени до прихода поезда оставалось мало. Сидельников вдруг забеспокоился, пошел выяснять обстановку. Там, за перегородкой, была какая-то жизнь.
Теплое и уютное помещеньице с торца вокзальчика оказалось операторской, где на пульте мигали разноцветные лампочки. Даже не верилось, что в этой глуши существует такая тонкая техника, управляющая движением поездов. Дежурный, молодой, аскетического вида человек, повернувшись на звук шагов, строго смотрел на вошедшего Володю пронзительно-голубыми глазами.
— Товарищ начальник, — Володя почувствовал себя неловко под этим взглядом. — До скорого осталось пятнадцать минут, а кассира нету. Ведь не успею взять билет.
Дежурный устало вздохнул, отвернулся, переключил что-то на своем пульте…
— Заказ был? — спросил он после паузы.
— Разве заказывать надо?
— Конечно.
— Как же теперь, — забеспокоился Володя. — У меня срочное дело в Северограде. Любыми путями надо уехать.
— Путь один, — сказал дежурный с большим значением. — Он неторопливо прошелся по комнате, заложив в карманы руки. — По телеграмме, что ли? На похороны?
— Еще хуже… Надо что-то придумать, — Володя просительно смотрел на железнодорожника. — Я — из Кусинска… Опаздываю на областной хозактив, — сорвал он.
— За орденом едешь?
— За медалью…
Дежурный подошел к пульту, поднял телефонную трубку, набрал номер. Ему не ответили. Набрал другой. Подождал.
— Ал-ле! — зазвенел разухабистый женский голосок.
— Варвара у тебя, нет? — спросил дежурный.
— Тута, — услышал Сидельников, будто разговаривали совсем рядом. — Андрей, ты?
— Нет, принц Уэльский! Болтаете там, понимаешь, в рабочее время… — Он метнул взгляд на электрические стенные часы. — Гони быстро Варьку…
— Соскучился, — хихикнула женщина. — Гляди, Светке доложу. Она тебе мигом сделает профилактику аппаратуры…
— Прекрати немедленно, — повысил голос дежурный, понимая, что пассажир слышит весь разговор. — Чтоб через минуту здесь была. — И Володе: — Сейчас явится. Не знаю только…
— Надо что-то придумать… — других просительных слов Володя подобрать не мог, волновался. — У меня важное дело, товарищ начальник.
— Начальник, начальник… дает мне пакет… Срочное дело. У всех дела, и у всех важные… на первый взгляд. А посмотришь… с холодным вниманием вокруг… — Он глянул в окошко, впервые улыбнулся: — Плывет, расписная…
Через минуту в операторскую впорхнула молодуха в железнодорожной шинели. Ома мельком взглянула на Сидельникова и тут же повернулась к дежурному. — Андрей, апельсины нужны? У Маши — продавщицы — от нового года остались в «заначке». Надо, говорит, отдать своим, а то сгниют.
— Апельсины… — пренебрежительно протянул Андрей. — Чего с пассажиром будем делать? Скорый на подходе.
— А что с ним делать? — Она равнодушно посмотрела на Володю. — Предварительного заказа у меня нет. Запроса я не делала.
— Выпиши ему безымянку, — сказал дежурный. — У человека важное дело в городе.
— Деловые все до чего! А я нарушать не собираюсь…
— Выпиши безымянку, — повелительно перебил Андрей.
— Давай письменное распоряжение, — улыбнулась кассирша. — Толкаешь меня, начальник, на незаконные действия и нарушение Устава.
— Устав от суетных забот, я ухожу в другое царство… Варвара! Быстро выпиши билет. Осталось три минуты. — В голосе Андрея прозвучала по-настоящему начальственная нота. Варвара, должно быть, поняла, что дальше выступать не стоит и вразвалочку пошла к выходу. Володя двинулся следом, услужливо поддерживая ее за локоть, чтоб не поскользнулась, не упала, не повредила руку, которой надо выписывать билет.
Он хотел войти в кассу, но она отослала его к окошку.
— Не положено! У меня материальные ценности и документы, а у тебя, может, в кармане наган…
В другой раз Володя подхватил бы шутку, но сейчас не до того было — вот-вот подойдет поезд. Он быстро обежал вкруговую, через зал ожидания. Там по-прежнему никого не было, и касса была наглухо закрыта, но он услыхал, как стукнул штемпельный аппарат, потом загремел засов, и из бойницы кассы на затертую полочку выскользнул билет до Северограда. Это был «безымянный» билет, без номера вагона и места.
— Чего тебе привезти из города? — благодарно спросил Володя у кассирши, пытаясь заглянуть в окошко кассы.
— Смотри, Шурка тебе привезет. У него плечи в два раза ширше твоих. — Она засмеялась там, внутри, потом посоветовала добродушно: — Беги. Поезд на подходе. — И с грохотом захлопнула окошко.
— Ладно. Свои люди — сочтемся, — крикнул Володя и поспешил на перрон.
Подошел голубой экспресс «Северное Сияние», но ни в одном вагоне не открылась дверь. Володя метнулся вперед, будто мог удержать тепловоз, пока ему отопрут дверь и впустят. Андрей в красной фуражке стоял на перроне.
— Бригадир в седьмом! — крикнул он Сидельникову. — Сейчас мы его потревожим. — Он подошел к седьмому вагонку, неторопливо ступая по очищенным от снега шпалам. Дежурный не суетился, понимал: поезд не уйдет, пока он, хозяин маленькой станции, не даст разрешения машинисту. Сознавай это свое великое преимущество, Андрей настойчиво постучал жезлом в стенку штабного вагона. Изнутри скоро отозвалась и открыла дверь проводница. Это была пожилая женщина в форменке и меховой шапке с опущенными ушами.
