Василий Субботин - Прощание с миром
Не много нужно дней, чтобы от вашего краба остался один только костяк.
Хитроумные эти ребята, мои новые знакомцы, когда мне нужно было уже уезжать, принесли мне в последний день одного такого краба. Я его увез.
Они сказали мне, что муравьи выедают только больших, или каменных, крабов. Маленьких же они съедают вместе с панцирем. Так что от краба остаются одни дырочки.
Мальчик на дельфине
На чем можно проехать? На подножке трамвая. На задке грузовика… На загривке у лошади.
Когда я был маленький, я ездил на козле.
А был один мальчик: он катался на дельфине верхом.
Я знал этого мальчика. Когда появлялся он на набережной, за ним толпа, как за Гагариным, шла…
Мальчик? На дельфине? Как же это может быть?
Да я думаю, что не он один и не он первый… Дельфины издавна дружат с человеком. Иначе бы откуда этот миф о поэте, который так вот с моря приплыл однажды к людям на дельфине.
Я даже слышал, как в каком-то море, когда тонул корабль, дельфин спас ребенка. Если верить многим и многим рассказам, дельфины спасали людей, терпевших кораблекрушение.
Правда, это было в те времена, когда человек и дельфин жили в дружбе, когда человек еще не убивал дельфина… Но дельфин по сей день, как видно, помнит о своей дружбе с человеком и верен ей.
Сколько раз было: купаешься в море, заплывешь подальше, и дельфин уже рядом — боится за тебя, как бы ты не утонул.
Дельфины — очень заботливы. И не надо думать, что подобные этим случаи спасения могли происходить, когда по морям ходили парусники и когда, отправляясь в плавание, люди не брали спасательных кругов… Еще недавно большой дельфин-афалина в течение тридцати лет сопровождал суда, направлявшиеся в Новую Зеландию.
Мне на всю жизнь запомнился слышанный мною в детстве рассказ про одного дельфина и одного мальчика — про мальчика и дельфина, любивших друг друга…
Однажды, когда этот мальчик и дельфин купались и играли друг с другом, дельфин по неосторожности ранил мальчика. Задел его плавником.
Я даже, позднее, в Ленинграде, видел такую скульптуру. Испуганный дельфин со смертельно раненным мальчиком плывет к берегу. Мальчик лежит у дельфина на спине, челка мальчика в зубах дельфина… Меня поразил тоскующий глаз дельфина.
Возможно, это все легенды. Одно ясно — дельфины смышленые и необыкновенно добрые существа. Даже когда дельфинов убивают — дельфин в это не верит, он внимательно смотрит на то, что делает человек.
Я не говорю уж об их удивительных странностях и, я даже сказал бы, склонностях.
Однажды, лет десять назад, довелось мне переплывать Керченский пролив. И вот когда на мачте вдруг взвыл репродуктор, из-под кормы тотчас же стали высовываться дельфины.
Слух у них очень хороший.
Я их впервые тогда увидел. Появлявшиеся над водой их фантастические зыбкие спины. Крутые колеса! Черные. Будто лакированные… Я стоял на палубе, следил за расколыхавшимися волнами. Неожиданно над головой у меня из подвешенного к рубке репродуктора раздалась музыка. И тут же, сразу, из-под катера, отфыркиваясь, стали выскакивать дельфины. Круглые и ловкие животные… Стадо голов на пятьдесят было. Чуть корабль не потопили.
Музыку пришлось выключить.
Считается, что дельфины способны воспринимать человеческую речь. Тут бы многое можно было рассказать… Иногда они даже наши слова повторяют. Я вот читал недавно, сейчас дельфинами ученые специально заниматься стали… Записывают под водой их разговоры.
Но обо всем этом можно было бы не говорить, если бы не этот случай, если бы не этот купавшийся в бухте в южном море голенький мальчишка.
Не все, может, поняли, что произошло… Он и сам, наверно, одуматься не успел, как очутился верхом на дельфине и тот несет уже его в море.
Вот что произошло…
Мальчик этот вместе со своими дружками бултыхался в море, у берега. На минуту он почувствовал под собою ускользавшее тело черного дельфина. Смотрят все кругом и не понимают, что же такое там… Как глиссер… Вместо того чтоб ему поглубже нырнуть и тем отделаться от непрошено вцепившегося в него седока, дельфин взял направление прямо в море.
Быть может, смышленый и добрый дельфин и сам испугался, а может, он и увезти хотел… Ведь бывали же и в прежние времена случаи, когда детей, которых они так любят, дельфины увозили в море. Ребенок ведь не понимает, а он его увозит.
Правда, и дельфин, может быть, сам тоже того не понимает…
Дельфин на всю жизнь остается ребенком…
Когда мальчик увидел, что дельфин уносит его в открытое море, он отцепился.
Говорят, удалось заснять его, дурного этого дельфина, с мальчиком на спине…
Это дело нешуточное, промчаться верхом на дельфине. Дельфин может быть и добрым и ласковым, но это животное бешеной силы. Попробуй-ка вскочить на него! Он так тебя понесет! Это тебе не на козле! На козле и то страшно.
Когда дельфин как сумасшедший принимается кружиться вокруг лодки, и то становится не по себе…
Чем мне так дорог этот рассказ?
Там, у себя в лесу, в деревне, я на дельфине не катался. Я даже толком не знал, какие они, дельфины. Но, право же, этот пролетающий на дельфине с поднятой головой мальчик — такой прямой пример удальства. Как на космическом корабле летел!
Для меня это как детская мечта. Как само мое детство.
Потому что, хотя я на дельфине и не катался, но и я всегда хотел быть таким. Лететь навстречу опасности… Как этот мальчик, который не испугался. Мальчик на дельфине.
Голубой реликт
К нам, в Крым, издалека, из Сибири, приехала девочка-гостья. Всегда, когда кто-нибудь приезжает, мы стремимся показать все, что можно. Так и на этот раз: на другой же день отправились мы с ней на Южный берег.
Я сам решил ехать: известно, что нет большего удовольствия, как показывать знакомые и любимые места…
Вот и мы поехали. И до перевала еще не добрались, как я уже вошел в роль экскурсовода, показывал и на то и на это. И все это так, с таким гордым видом, будто все это я сам по меньшей мере создал. И эти горы, и деревья, и скалы. И хоть тыщу раз, может, все это видел, но уже и сам жадно глядел на знакомую дорогу.
И только мы сошли с автобуса и очутились на берегу моря, гостья моя — ей лет десять было — подняла голову и куда-то пальцем вверх показала:
— Что это?
Показывает она на невысокое крепкое дерево, с круглой, почти шаровидной кроной. Листья очень большие. Верней, это и не листья даже, а огромные зеленые лопухи. А всего удивительнее плод — белые сверкающие стаканчики; маленькая такая пенящаяся чашечка в зелени лопухов.
— Это, — отвечаю я ей, — сливочное мороженое.
Она так удивилась, взглянула, не зная, как понимать то, что я ей говорю. «Разве может быть?»
Я говорю тогда: это самое лучшее сливочное мороженое, какое может быть. Всегда растет так. Если его сейчас сорвать, оно холодное-холодное. Какая бы жара ни была, оно всегда холодное…
— А достать нельзя? — она спрашивает.
— Нет, достать нельзя, — говорю. — Ругать будут.
Мы так прошли еще немного.
— А это, — показываю на куст с маленькими черными и синими ягодами, — это чернильная ягода. Из которой чернила делают…
Она опять смущенно на меня посмотрела, опять не зная, как верить мне.
— Да, да, — говорю я, — это из нее как раз, из этого дерева, чернила делаются, которыми вы пишете…
Кивнула головой. Потрогала одну ягоду. И правда, чернильные, пальчик весь запачкала.
Возил я ее, возил. Все ей было интересно…
— Где я — в Ялте или Алупке? — спрашивала она иногда меня.
Наконец мы пришли в Воронцовский парк. Парк, как известно, огромный, старинный. Очень тенистый. Сквозь него даже крымское солнце не проникает. Всегда в нем держится на земле тень под деревьями.
Опять спрашивает моя девочка:
— Что за дерево такое?
И показывает на дерево, неровное, с коричневой потрескавшейся корой.
А дерево и впрямь любопытное. Оно такое, как стрела. Внизу оно толстое, массивное, а вверх идет клином…
— Это, — говорю, — мамонтово дерево. Разве ты никогда не слышала?
Она опять удивилась: «Как так?» Ни капельки мне не верит.
А это такая ель… И похожа на ель, только громадные. Ни много раз больше. Дерево как дерево, да не совсем обыкновенное. Непонятное в нем есть что-то: оно и хвойное и лиственное. И не то и не другое. Какие-то зубчики, голубоватые и странные. Как у какой-нибудь древней рыбы.
— Эти деревья, — говорю я самоуверенно, — жили еще тогда, когда человека на земле не было, а бродили динозавры и бронтозавры, ящеры всякие… И росли такие вот деревья. Триста метров высоты… Те животные давно уже вымерли, а деревья остались. Одно только это дерево осталось. Реликт называется…
Долго я еще ей так сочинял…
