Анатолий Рыбин - Рубеж
Сперва Горчаков отговаривался тем, что никак не может собраться с мыслями, потом стал выискивать другие причины.
— Не теоретик я, поймите, — убеждал он начальника штаба. — Да и разговор мой о вооружении — дело практическое.
Он бы волынил с докладной еще дольше, но рассердившийся Жигарев потребовал представить докладную в трехдневный срок. Горчакову поневоле пришлось подсуетиться, и сегодня утром он сам привез докладную в штаб дивизии и вручил комдиву. Это был, по существу, доклад на восьми с половиной страницах, написанный крупным, но убористым почерком. Чтобы убедить комдива в правильности своих рассуждений о целесообразности иметь на вооружении полка более удобное для маневренности оружие, Горчаков попытался сделать подробный анализ, показав, какой была огневая мощь мотострелковой дивизии раньше и какой стала теперь, с появлением ракетного оружия. Комдив уже намеревался написать на странице с цифрами: «Удивлен, зачем вам потребовался анализ боевых средств всей дивизии, когда речь идет о мотострелковом полке?» Но математический анализ был таким усердным, что Мельников ничего не написал, а лишь покачал головой: «Ну и орешек этот Горчаков».
А последняя страница докладной прямо-таки огорошила Мельникова. Здесь он прочел приписку:
«И еще я должен сказать, что ваша книга, товарищ генерал, о действиях мелких подразделений в современном бою лучше всего подтверждает то, что мною весьма торопливо и, вероятно, не очень складно изложено. Да и задумался я над всем этим, если сказать правду, после прочтения вашей книги».
Мельников откинулся на спинку стула и с минуту не мог избавиться от досадного недоумения: «Что это — простодушие? Хитрость? А может, ни то ни другое? Может, в самом деле человек убежден в том, что написал, и потому так настойчиво старается доказать жизненность своих взглядов?»
Но как бы там ни было, чем бы ни руководствовался Горчаков, Мельников чувствовал неловкость.
* * *Штабное совещание было намечено на утро. Приглашенный на него Горчаков догадывался, что речь пойдет о его докладной, — иначе зачем бы его звать.
В кабинет комдива Горчаков пришел, когда старшие офицеры штаба и политотдела были уже в сборе.
Мельников сидел за столом, как всегда, с блокнотом и карандашом. Рядом с ним Нечаев, Жигарев, Осокин. Стараясь не выказать волнения, Горчаков бодро поздоровался со всеми и торопливо сел на свободное место.
Мельников постучал карандашом по столу, требуя внимания, строго сказал:
— Начнем, товарищи офицеры, с объяснения подполковника Горчакова. Полагаю, все с ним ознакомились, читать не будем. Давайте поставим перед собой вопросы. Что это? Попытка исследовать состояние нашего вооружения? Внести разумные рационализаторские предложения? — Комдив помолчал, как бы ожидая ответа. — Похоже, ни то ни другое, потому что обоснованных аргументов не приводится. Тогда возникает другой вопрос: почему появилась у командира полка идея о необходимости замены некоторых видов оружия другими, якобы более эффективными? Ответ может быть один, — сказал он с твердой уверенностью. — Мысль об этом возникла не на основе вдумчивого анализа, а, вероятно, в результате поисков оправдания за упущения в боевой подготовке. Это уже, как видно, болезнь. И если не лечить ее, она может затянуться, принять хроническую форму... — Мельников сделал небольшую паузу и продолжил: — Мне, товарищи, часто вспоминается Орловско-Курская дуга. Фашистские танки лезли тогда на наши позиции днем и ночью. Горели, но лезли. — Мельников сжал губы, будто от боли, в голосе появилась непривычная хрипотца. — Как живого вижу сейчас старшину Берестова, рязанца. Уже смертельно раненный, он кричал мне: «Товарищ лейтенант, нам бы пушечек еще! Противотанковых пушечек!» Если бы он мог подняться сейчас и послушать наш разговор! Послушать вас, подполковник Горчаков... А вы облегчения в вооружении захотели? Да что вы, к парадам свой полк готовите или к боям?
Горчаковым овладело замешательство. Но, будучи человеком сильным и волевым, он быстро справился с собой, ответил:
— Вы только что, товарищ генерал, очень образно сказали о хронической болезни. Она действительно есть, но не от моих «придумок», а, повторяю, от излишества боевых средств, приданных полку.
— Значит, вы твердо стоите на своем?
— Да, твердо.
— Тогда, может, объясните, почему другие полки не страдают от перегрузки боевой техникой, в них нет того, что происходит у вас?
— Почему же, страдают и другие, — возразил Горчаков.
— Факты, факты давайте! — не вытерпев, вмешался Жигарев.
— Могу привести и факты, — отозвался Горчаков с подчеркнутым спокойствием. — Лишь вчера на высоте Ковыльной в полку Авдеева при отдаче приказа были забыты два противотанковых орудия.
Мельников бросил колючий взгляд на Жигарева.
— Вам известно об этом?
— Нет, товарищ генерал, — вытянувшись, ответил Жигарев.
— Проверьте!
— Разрешите доложить, товарищ генерал? — подал голос полковник Осокин. — Случай такой действительно был. Оплошность допустил старший лейтенант Суханов. Но для авдеевского полка это не характерно.
— Вот именно, — спешно поддержал его Жигарев. — И вообще эти назойливые выискивания...
Комдив жестом руки остановил его:
— Обождите, полковник. Слово предоставлено автору записки.
Жигарев недовольно поджал губы.
— В своей записке я упомянул вашу книгу, товарищ генерал, — заговорил Горчаков смелее. — Сейчас хочу подтвердить: был и остаюсь горячим сторонником мобильных мелких подразделений. В современном бою главное — действовать оперативно.
— Позвольте, но это не исключает массированных ударов, — заметил Мельников. — Мне казалось, что я ясно сказал об этом в своей книге. Да и мелкие подразделения по вооружению должны быть достаточно крепкими.
— Крепкими, но подвижными, товарищ генерал, — возразил Горчаков.
По кабинету прошелестел шум, офицеры явно выражали несогласие с Горчаковым.
Комдив подождал, пока все утихнут.
— Аргумент ваш неубедителен. Ну что значит: «крепкими», «не крепкими»? Как это определить?
— Практически, товарищ генерал, — ответил Горчаков.
— Значит, говорите, практически... — Комдив поднял голову и прищурил в задумчивости глаза. — Вы утренние вести из Вьетнама слышали?
— Слышал, товарищ генерал. Новый десант американцы высадили. Но вьетнамцы, кажется, прижимают противника к морю.
— Верно, прижимают. А вы обратили внимание на вооружение десантников? В каждой группе танки, самоходная артиллерия, ракетные установки. Вот и попробуйте с ними налегке. Нет, Василий Прохорович, налегке не выйдет. Так что поймите это сами и поговорите с офицерами полка, объясните им, — Мельников посмотрел на сидевших за столом офицеров: — Какие у вас есть предложения, товарищи?
— Приказ нужен, — предложил Жигарев.
Начальник политотдела возразил:
— Вы полагаете, Илья Михайлович, что приказом можно застраховаться от ошибок?
— Резонное замечание, — поправляя очки, вставил Осокин.
Однако Жигарев принялся доказывать, что без решительных мер никак не обойтись, что всякое послабление только осложнит дело и может серьезно отразиться на боевой подготовке дивизии. Мельников, резко вскинув руку, остановил Жигарева:
— Давайте не будем пугать себя, Илья Михайлович. Давайте разберемся спокойно. Прежде всего о записке... — Комдив пристально посмотрел на раскрасневшегося от волнения Горчакова. — Я доволен тем, что вы, Василий Прохорович, изложили все откровенно и подробно. Теперь мы знаем вашу позицию в деталях. Что же касается приказа... — Мельников поднял и опустил брови. — От приказа пока воздержимся. Хочется верить, что автор записки серьезно взвесит наш разговор и подумает...
2
В выходной день к ракетчикам комдив нагрянул перед самым завтраком. Майора Жогина застал он в техническом классе у макета пусковой установки. Тут же за длинным столом с логарифмическими линейками сидели высокий суховатый сержант Ячменев и низкий широкоплечий ефрейтор Машкин. Они сперва даже не заметили, что в классе появился командир дивизии. Только после того как майор заторопился навстречу неожиданному гостю, Ячменев и Машкин, не расставаясь с линейками, вытянулись, поспешно одернули сморщенные под ремнями кителя.
Майор Жогин торопливо и не очень собранно доложил, что он и его помощники занимаются проверкой нового макета пульта управления, который только что установлен взамен старого.
— И как, довольны? — спросил Мельников.
— Хороший макет, — сказал Жогин. — Теперь тут полная сигнализация. Каждое действие расчета как на ладони. Можем включить, если пожелаете? У нас все на ходу.
— Вижу, вижу. И помощники в полной готовности.
— Так точно, товарищ генерал, — бойко отозвался сержант Ячменев. — Мы сейчас в два счета.
