Я, Бабушка, Илико и Илларион - Нодар Владимирович Думбадзе
— Приехал, дорогой? Сердце, наверное, почуяло? А ты как думал? Вот и мой черед настал… Илико, накормили ребенка?
— Накормили, Ольга.
— Вином угостили?
— Не захотел…
— Почему, сынок? Иди выпей. Для тебя оно…
Пей на здоровье… И угости соседей на моих поминках…
— Что ты говоришь, бабушка?
— Вот и подбородок уже задрожал… Эх ты, дурачок!.. Спета моя песенка… И правильно. Семьдесят три года — срок немалый… Хватит с меня… И все же, прости меня господи, не насытилась я жизнью… Таково, видно, сердце человеческое. Пожить бы еще немного…
— Полно, Ольга, да ты еще с десяток таких, как мы, переживешь, — попытался пошутить Илларион.
— Илларион Шеварднадзе, утри-ка сперва слезы, а потом шути… Окончил университет, сынок? — спросила она меня.
Я достал из кармана диплом и протянул бабушке. Она любовно погладила диплом, потом передала его Иллариону и попросила прочесть, Илларион прочел и вернул диплом. Бабушка долго молчала, по вискам ее тоненькой струйкой текли слезы. Потом она возвратила диплом мне и сказала:
— Теперь сядь и выслушай меня, сынок… Не дотяну я до утра, Благодарю бога, что он не дал мне умереть до твоего приезда. Завещания я не писала, но все, что видишь вокруг, — твое…
— Пропади все пропадом, если тебя не будет! воскликнул я и, рыдая, припал к постели бабушки.
— Пригодится, все пригодится, сынок… Ну, поплачь, поплачь. А как же? Внук должен оплакать бабушку… Ну, теперь хватит, хватит уже, сынок, — бабушка нежно погладила меня по голове. — Не теряй, сыночек, этих людей. Тобой живут Илико и Илларион. Люби их и всегда слушайся во всем…
Илико и Илларион, уткнувшись в стену, всхлипывали, как дети.
— Оставьте меня с моим мальчиком… — Илико и Илларион не сдвинулись с места. — Да выйдите вон, кривые черти! Слыханное ли дело — справлять панихиду по живому человеку?.. Мы остались вдвоем.
— Подойди ко мне, мой мальчик, хочу поцеловать тебя…
Я наклонился к бабушке. Она осыпала поцелуями мой лоб, волосы, глаза, лицо, руки, Потом привлекла к себе и долго не выпускала из объятий.
— Дай мне стакан вина!
Я подал ей молоко. Бабушка молча выпила его и сказала:
— А теперь налей мне вина…
Я налил. Бабушка взяла стакан, приподнялась на постели и простерла руки к потолку:
— Боже правый, боже всесильный, матерь божья, пресвятая дева Мария, вам поручаю я моего мальчика… Храните и оберегайте его… Будьте его покровителями в беде… Продлите дни жизни его и его потомства… Аминь…
Бабушка отпила глоток вина и возвратила мне стакан. Потом спокойно сказала:
— Потуши свет и выйди…
Я повиновался. Когда спустя несколько минут я снова вернулся к бабушке, она уже не дышала. Я наклонился к ней и долго, долго всматривался в ее милое, дорогое лицо. Кто-то вошел в комнату и стал за моей спиной. Я слышал чье-то дыхание и чувствовал, что это дыхание всегда будет со мной, всю жизнь. Я не оглядывался, но знал, что это Мери, моя Мери, озарившая темную комнату светом. Потом я все же оглянулся. Оглянулся, чтобы увидеть этот свет и в его лучах моего Илико, моего Иллариона и мою бабушку…
