Василий Шукшин - Том 2. Рассказы 1960-1971 годов
И так подолгу они беседуют каждое утро, пока Юрка не уйдет в школу. Старику необходимо выговориться – он потом целый день молчит; Юрка же, хоть и раздражает его занудливое ворчание старика, испытывает удовлетворение оттого, что вступается за Новое – за аэропланы, учение, город, книги, кино…
Странно, но старик в Бога тоже не верит.
– Делать нечего – и начинают заполошничать, кликуши, – говорит он про верующих. – Робить надо, вот и благодать настанет.
Но работать – это значит только для себя, на своей пашне, на своем огороде. Как раньше. В колхозе он давно не работает, хотя старики в его годы еще колупаются помаленьку – кто на пасеке, кто объездным на полях, кто в сторожах.
– У тебя какой-то кулацкий уклон, дед, – сказал однажды Юрка в сердцах.
Старик долго молчал на это. Потом сказал непонятно:
– Ставай, проклятый заклеменный!.. – И высморкался смачно сперва из одной ноздри, потом из другой. Вытер нос подолом рубахи и заключил: – Ты ба, наверно, комиссаром у них был. Тогда молодые были комиссарами.
Юрке это польстило.
– Не проклятый, а – проклятьем, – поправил он.
– Насчет уклона-то… смотри не вякни где. А то придут, огород урежут. У меня там сотки четыре лишка есть…
– Нужно мне.
Частенько возвращались к теме о боге:
– Чо у вас говорят про его?
– Про кого?
– Про бога-то.
– Да ничего не говорят – нету его.
– А почему тогда столько людей молится?
– А почему ты то и дело поминаешь его? Ты же не веришь!
– Сравнил! Я – матерюсь.
– Все равно – в бога.
Старик в затруднении.
– Я, што ли, один так лаюсь? Раз его все споминают, стало быть, и мне можно.
– Глупо. А в таком возрасте вообще стыдно.
– Отлегло малость, в креста мать, – говорит старик. – Прямо в голове все помутнело.
Юрка не хочет больше разговаривать – надо выучить уроки.
– Про кого счас проходишь?
– Астрономию, – коротко и суховато отвечает Юрка, давая тем самым понять, что разговаривать не намерен.
– Это про што?
– Космос. Куда наши космонавты летают.
– Гагарин-то?
– Не один Гагарин… Много уж.
– А чего они туда летают? Зачем?
– Привет! – воскликнул Юрка и опять откинулся на спинку стула. – Ну, ты даешь. А что они, будут лучше на печке лежать?
– Чо ты привязался с этой печкой? – обиделся старик. – Доживи до моих годов, тогда вякай.
– Я же не в обиду тебе говорю. Но спрашивать: зачем люди в космос летают? – это я тебе скажу…
– Ну и растолкуй. Для чего же тебя учут? Штоб ты на стариков злился?
– Ну, во-первых: освоение космоса – это… надо. Придет время, люди сядут на Луну. А еще придет время – долетят до Венеры. А на Венере, может, тоже люди живут. Разве не интересно поглядеть на них?..
– Они такие же, как мы?
– Этого я точно не знаю. Может, маленько пострашней, потому что там атмосфера не такая – больше давит.
– Ишо драться кинутся.
– За что?
– Ну, скажут: зачем прилетели? – Старик заинтересован рассказом. – Непрошеный гость хуже татарина.
– Не кинутся. Они тоже обрадуются. Еще не известно, кто из нас умнее, – может, они. Тогда мы у них будем учиться. А потом, когда техника разовьется, дальше полетим… – Юрку самого захватила такая перспектива человечества. Он встал со стула и начал ходить по избе. – Мы же еще не знаем, сколько таких планет, похожих на Землю! А их, может, миллионы! И везде живут существа. И мы будем летать друг к другу… И получится такое… мировое человечество. Все будем одинаковые.
– Жениться, што ли, друг на дружке будете?
– Я говорю – в смысле образования! Может, где-нибудь есть такие человекоподобные, что мы все у них поучимся. Может, у них все уже давно открыто, а мы только первые шаги делаем. Вот и получится тогда то самое Царство Божие, которое религия называет – рай. Или ты, допустим, захотел своих сыновей повидать прямо с печки – пожалуйста, включил видеоприемник, настроился на определенную волну – они здесь, разговаривай. Захотелось слетать к дочери, внука понянчить – лезешь на крышу, заводишь небольшой вертолет – и через какое-то время икс ты у дочери… А внук… ему сколько?
– Восьмой, однако.
– Внук тебе почитает «Войну и мир», потому что развитие будет ускоренное. А медицина будет такая, что люди будут до ста – ста двадцати лет жить.
– Ну, это уж ты… приврал.
– Почему?! Уже сейчас эта проблема решается. Сто двадцать лет – это нормальный срок считается. Мы только не располагаем данными. Но мы возьмем их у соседей по Галактике.
– А сами-то не можете – чтоб сто двадцать?
– Сами пока не можем. Это медленный процесс. Может, и докатимся когда-нибудь, что будем сто двадцать лет жить, но это еще не скоро. Быстрее будет построить такой космический корабль, который долетит до Галактики. И, возможно, там этот процесс уже решен: открыто какое-нибудь лекарство…
– Сто двадцать лет сам не захочешь. Надоест.
– Ты не захочешь, а другие – с радостью. Будет такое средство…
– «Средство»… Открыли бы с похмелья какое-нибудь средство – и то ладно. А то башка, как этот… как бачок из-под самогона.
– Не надо пить.
– Пошел ты!..
Замолчали.
Юрка сел за учебники.
– У вас только одно на языке: «будет! будет!..» – опять начал старик. – Трепачи. Ты вот – шешнадцать лет будешь учиться, а начнет человек помирать, чо ты ему сделаешь?
– Вырежу чего-нибудь.
– Дак если ему срок подошел помирать, чо ты ему вырежешь?
– Я на такие… дремучие вопросы не отвечаю.
– Нечего отвечать, вот и не отвечаете.
– Нечего?.. А вот эти люди!.. – сгреб кучу книг и показал. – Вот этим людям тоже нечего отвечать?! Ты хоть одну прочитал?
– Там читать нечего – вранье одно.
– Ладно! – Юрка вскочил и опять начал ходить по избе. – Чума раньше была?
– Холера?
– Ну, холера.
– Была. У нас в двадцать…
– Где она сейчас? Есть?
– Не приведи господи! Может, будет ишо…
– В том-то и дело, что не будет. С ней научились бороться. Дальше: если бы тебя раньше бешеная собака укусила, что бы с тобой было?
– Сбесился бы.
– И помер. А сейчас – сорок уколов, и все. Человек живет. Туберкулез был неизлечим? Сейчас, пожалуйста: полгода – и человек как огурчик! А кто это все придумал? Ученые! «Вранье»… Хоть бы уж помалкивали, если не понимаете.
Старика раззадорил тоже этот Юркин наскок.
– Так. Допустим. Собака – это ладно. А вот змея укусит?.. Иде они были, доктора-то, раньше? Не было. А бабка, бывало, пошепчет – и как рукой сымет. А вить она институтов никаких не кончала.
– Укус был не смертельный. Вот и все.
– Иди подставь: пусть она тебя разок чикнет куда-нибудь…
– Пожалуйста! Я до этого укол сделаю, и пусть кусает сколько влезет – я только улыбнусь.
– Хвастунишка.
– Да вот же они, во-от! – Юрка опять показал книги. – Люди на себе проверяли! А знаешь ты, что когда академик Павлов помирал, то созвал студентов и стал им диктовать, как он помирает.
– Как это?
– Так. «Вот, – говорит, – сейчас у меня холодеют ноги – записывайте». Они записывали. Потом руки отнялись. Он говорит: «Руки отнялись».
– Они пишут?
– Пишут. Потом сердце стало останавливаться, он говорит: «Пишите». Они плакали и писали. – У Юрки у самого защипало глаза от слез. На старика рассказ тоже произвел сильное действие.
– Ну?..
– И помер. И до последней минуты все рассказывал, потому что это надо было для науки. А вы с этими с вашими бабками еще бы тыщу лет в темноте жили… «Раньше было! Раньше было!..» Вот так было раньше?! – Юрка подошел к розетке, включил радио. Пела певица. – Где она? Ее же нет здесь!
– Кого?
– Этой… кто поет-то.
– Дак это по проводам…
– Это – радиоволны! «По проводам». По проводам – это у нас здесь, в деревне только. А она, может, где-нибудь на Сахалине поет – что, туда провода протянуты?
– Провода. Я в прошлом году ездил к Ваньке, видал: вдоль железной дороги провода висят. На столбах.
Юрка махнул рукой.
– Тебе не втолковать. Мне надо уроки учить. Все.
– Ну и учи.
– А ты меня отрываешь. – Юрка сел за стол, зажал ладонями уши и стал читать.
Долго в избе было тихо.
– Он есть на карточке? – спросил старик.
– Кто?
– Тот ученый, помирал-то который.
– Академик Павлов? Вот он.
Юрка подал старику книгу и показал Павлова. Старик долго и серьезно разглядывал изображение ученого.
– Старенький уж был.
– Он был до старости лет бодрый и не напивался, как… некоторые. – Юрка отнял книгу. – И не валялся потом на печке, не матерился. Он в городки играл до самого последнего момента, пока не свалился. А сколько он собак прирезал, чтобы рефлексы доказать!.. Нервная система – это же его учение. Почему ты сейчас хвораешь?
