Эхо черного леса - Владимир Павлович Беляев
Смотрит на пень «профессор» и видит, как Дмитро опрокидывает соседнюю елочку.
— Прошу до родной хаты! — предложил Дмитро.
— Ловко! Ловко замаскировано, — не в состоянии скрыть своего восхищения, сказал «профессор» и, показывая на часовых, вышедших поодаль из-за кустов, спросил: — А это — охрана?
— Наши хлопцы, — сказал Дмитро. — Я полезу первым. Буду показывать дорогу, а то в Мюнхене вы, наверное, забыли, как по бункерам лазить? — И Дмитро, открыв крышку люка, стал спускаться под землю. За ним — «профессор».
Из-за стола поднялся переодетый в костюм Хмары Кравчук.
— Знакомьтесь, — предлагает Дмитро, когда ноги
«профессора» опустились на дощатый пол бункера.
Гость из Мюнхена пожал ему руку:
— Так вот какой вы, герой Черного леса, Хмара! Ну, примерно так мне вас и описывали. Столько лет в заочном контакте — и не видались. Приятно познакомиться лично.
— Еще как приятно, — говорит Кравчук, — не так ведь часто последнее время к нам такие высокие гости из-за границы жалуют! Все больше неприспособленных, неосторожных посылают к нам, вроде Охримовича. Специально американский самолет послали, чтобы его сбросить, а он попался, как кур во щи.
— То была ошибка с Охримовичем! Горяч он больно. И потому меня сейчас направили сюда: как-никак, столько лет в конспирации, — сказал «профессор».
— А нам приятно собственными глазами повидать такого бывалого конспиратора, — сказал Кравчук. — Оружие имеете?
— А что?
— Если есть — сдайте.
— Но я же член центрального провода! — обиженно протянул «профессор».
— А я инструкцию выполняю, — сказал Кравчук. — Когда мы выясним точно, что вы «профессор», и проверим ваши полномочия, все будет иначе, но пока…
Не скрывая обиды, «профессор» вытащил из кармана брюк массивный американский «кольт» последней марки и положил его на стол.
— Берите, но в данном случае это, ей-богу, лишнее!
— У нас тут на родных землях собственные порядки! — сказал Кравчук, убирая «кольт» в ящик стола.
— Полномочия — вот! — сказал «профессор», вытаскивая из кармана куртки объемистый пакет.
— А кварцы новые и блокноты для радиосвязи?
— Кварцы вот! — положил «профессор» коробочку и пачку шифровальных блокнотов.
— Тогда сейчас побеседуем, — сказал Кравчук. — Рассказывайте, что у вас там в Мюнхене? Какие задания вы для нас привезли?..
…Долго длилась беседа Кравчука с «профессором» в подземном бункере, вырытом рядом с быстрой, горной речушкой. Если бы опытный конспиратор, зарубежный эмиссар, по кличке «профессор», знал, что большинство боевиков, охраняющих бункер наверху, — это комсомольцы-«ястребки», а их начальник — переодетый в бандитскую форму Паначевный, лейтенант государственной безопасности, то он, конечно, не был бы столь откровенен с Кравчуком. Но «профессор» и не подозревал того, что подлинный Хмара пребывает в одиночной камере следственной тюрьмы в Киеве, а в его подземных владениях запросто и непринужденно хозяйничает подполковник Кравчук. И на правах подлинного хозяина убежища Кравчук раскрыл заветный шкафчик, достал оттуда свежие паляницы, заготовленные Паначевным для приема знатного закордонного гостя, сало, перистый лук, помидоры и заветную сулею самогона, оставшуюся от Хмары.
— Вы здесь пьете? — настороженно спросил «профессор», поглядывая на сулею.
— Законы на то и пишутся, чтобы их нарушать, — весело ответил Кравчук. — Хлопцам пить не дозволено, только в исключительных случаях. А разве сегодняшний день — не праздник? Столько мы вас ждали! Выпьем, «профессор», да заодно и помянем всех тех наших ватажков, кто сложил свои буйные головы в боях с Советами.
— Да, многих мы зазря потеряли! — горестно протянул «профессор», поднимая стакан, наполненный синеватой, пахнущей дымом жидкостью.
— Клима Саввура, Стяга, Лыцаря, Перебийноса, Резуна, Полтаву, — стал перечислять Кравчук.
— А самая тяжелая потеря — это, конечно, генерал Тарас Чупринка, — сказал «профессор». — Я тоже поднимал руку в Мюнхене за то, чтобы присвоить ему звание генерала. Такой опытный конспиратор был, глупо погиб. Угораздило его заночевать у той своей связной Анны Дидык, в Белогорще. Она-то хоть жива?
— Сидит где-то у большевиков, — обронил Кравчук. — Но что же мы будем делать, «профессор», если такие потери?
«Профессор» оглянулся по сторонам, словно в бункере еще был кто-то третий, и сказал доверительно:
— Но… это большой секрет! Вам я его могу доверить. По поручению руководства ОУН отправлены в Испанию наши хлопцы для обучения в специальной фалангистской школе. Там их обучат, а потом перебросят сюда!
— В Испанию? — удивился Кравчук. — Куда только наших бедных украинцев не разбросало по свету. То в Малайю их англичане вербовали с повстанцами бороться, то в Австралию, то в Корею…
— А что же делать?! — сказал меланхолически «профессор». — Кто платит — тот требует! Такая уж нам доля выпала. Ярослав Стецько вместе со священником Иваном Гриньохом…
— Тот, что у митрополита Шептицкого в курии был?
— Тот самый, — подтвердил «профессор», — так они у самого Чан Кай-ши, на Формозе, гостили.
— А что вы потеряли у того Чан Кай-ши? — притворно удивился Кравчук. — Где Крым, а где Рим? У него и своих забот хватает, а тут ему еще самостийной Украиной голову морочить.
— Это мы делаем в пропагандистских целях, — доверительно сказал «профессор». — Всякий визит наших представителей к любому государственному деятелю, имя которого встречается на страницах мировой печати, бросает свет и на нас, дает возможность напомнить, что мы существуем. Такие визиты на высоком уровне скрывают от общественного мнения наши связи с разведками и могут создать мнение у непосвященного, что мы — сила…
— Ну, а те, что в Испанию поехали, хоть стоящие?
— Смотря как их оценивать, — уклончиво ответил гость. — Во всяком случае, Советам каждый из них насолил. Часть в дивизии СС «Галиция» воевала, другие националисты из своего подполья большевистским партизанам шкодили. Подбирали, между нами говоря, по такому принципу: чем больше вреда Советской власти принес, тем лучше. Если попадутся, чтобы не могли на пощаду или амнистию рассчитывать. Такие всегда дерутся до смерти! Мосты-то ведь сожжены…
— Это — дело, — согласился Кравчук. — А где та их школа помещается?
— В Барселоне.
— У самого моря, значит, — позавидовал Кравчук. — Пока мы здесь по бункерам дохнем, они загорают на барселонских пляжах?
— Что поделаешь? — сказал «профессор». — Здесь, в крае, им оставаться было нельзя.
— Тот Ганс Кох, что нас тогда инструктировал, отошел от нашего дела? — спросил Кравчук…
— Нет, почему, — возразил «профессор». — Хотя он официально возглавляет в Мюнхене институт по изучению Восточной Европы, мы с ним видимся часто и некоторые его поручения выполняем.
— Это не он ли предложил послать Дыра в Ригу, к Янису?
— Нет! — твердо сказал гость. — То было поручение Голина. Дыр нашел Яниса?
— Как можно найти человека, который уже несколько лет зарыт в земле? И для чего было рисковать курьером, посылая его в незнакомую Латвию?
— Его большевики расстреляли?
— Скорее всего, свои, — уклончиво ответил Кравчук.
— Когда Дыр к вам вернется?
