Иван Лазутин - Родник пробивает камни
— Когда я играла «Лунную сонату», он стоял у стены и не сводил с меня глаз. Мне даже показалось, что на глазах его были слезы.
— Все такой же! Все тот же!.. — Капитолина Алексеевна увесисто шлепнула ладонью по круглой тугой коленке и, вздохнув, покачала головой. — Ничего не берет — ни старость, ни слава!.. Вот и раньше, бывало, увидит хорошенькую мордашку, так весь аж задрожит. Сколько раз в институт на лекции не приходил из-за этого. Встретит на улице смазливую девчонку, вот и ходит за ней по Москве, как тень, пока та не припугнет милицией.
Положив ногу на ногу, она некоторое время о чем-то сосредоточенно думала, потом подняла голову и, выпустив сизое кольцо дыма, таинственно сказала:
— Знай, что Кораблинов с характером. Да еще с каким характером! Шутить с ним опасно. На него как найдет: то он, как голубь, добрый, то злой, как дьявол.
Заслышав в коридоре тяжелые шаги Стеши, Капитолина Алексеевна перевела разговор на другое, а когда та вошла в столовую и поставила на стол чайные чашки с сахарницей и снова вышла, она горестно вздохнула.
— Так что ты не надейся, что можешь обойти Кораблинова. Давай лучше прикинем, что делать дальше. Раз уж заварили с тобой эту кашу, так нужно ее расхлебывать.
Светлана, как на спасительницу, смотрела на Капитолину Алексеевну и ждала, что та скажет.
Не успела Капитолина Алексеевна открыть рот, как дверь тоненько скрипнула и из-за нее показалась всклокоченная седая голова Корнея Брылева. Ни Светлана, ни тетка не слышали, когда он пришел и как Стеша открывала ему дверь.
Брылев на этот раз, кажется, был трезв. Три дня он не брал в рот ни капли спиртного. Готовился к репетиции новой пьесы, в которой ему обещали хорошую роль.
— Вы прямо как заговорщики. Шу-шу, шу-шу… Что это у вас за секреты?
На вопрос его никто не ответил. Он вошел в столовую и почувствовал неловкость: оборвал беседу тетки с племянницей.
Корней Карпович, покашливая, вышел из столовой, тихо прикрыв за собой дверь.
— Молодец! У тебя великолепно получается! Это тебе говорю я. — На слове «я» Капитолина Алексеевна сделала особенное ударение. — Скажу тебе, Светик, как твоя родная тетка: есть в тебе божье зерно. Нужно только дать ему взойти.
Пухлыми, выхоленными пальцами, кончики которых напоминали спелые ягоды винограда, Капитолина Алексеевна потушила в пепельнице дымящуюся сигарету, взяла со стола сетчатую перчатку и, хлопая ею по левой ладони, громко продолжала прерванное Брылевым наставление:
— Запомни одно — Кораблинов неравнодушен к красивым и юным. Это его давнишняя болезнь. Конечно, не пойми меня дурно. Но на этой слабости Сережки нужно сыграть.
В комнату вошел Владимир. Он пришел минут двадцать назад, но, узнав от Корнея Карповича, что Светлана и тетка заняты какими-то своими женскими секретами, беседовал с Брылевым на кухне.
Последние слова Капитолины Алексеевны Владимир слышал:
— Доигрались? Теперь сидите и ломаете голову, как дальше обольщать Кораблинова?
Капитолина Алексеевна, сидевшая в кресле у торшера, резко повернулась в сторону Владимира. Светлана покраснела и встала. Она никак не предполагала, что Владимир сегодня придет. Она даже не слышала, когда он зашел в комнату.
— Подслушивать — это не мужское дело, Владимир Александрович, — упрекнула его Капитолина Алексеевна.
— Ваши секреты слышны не только в коридоре И на кухне, но даже в парадном, — съязвил Владимир.
— Так что же ты хочешь сказать? Уж не ревнуешь ли ты, молодой человек?
— Все, что я могу сказать, я уже сказал. Я давно чувствовал, что вы не тем путем идете к сердцу Кораблинова. С огнем играете.
Светлана резко вскинула голову и круто повернулась к Владимиру. Она смотрела на него так, словно хотела спросить: «А ты рад?.. Рад, да?..» Но спросила другое?
— Чему ты улыбаешься?
— Где ты видишь, что я улыбаюсь? Я готов завыть волком, чтоб твои встречи с Кораблиновым не повторились.
Словно чем-то осененная, Капитолина Алексеевна порывисто встала и замерла на месте.
— Постойте!.. Постойте!.. Созрел гениальный план! Сережка Кораблинов еще не раз почувствует, какой послушной марионеткой он будет в руках Психеи! Ты только слушай меня, Светик, и делай то, что я тебе скажу. — Она подошла к зеркалу и, пудря лицо, начала мурлыкать под нос:
Когда она на сцене пела,Париж в восторге был от ней,Она соперниц не имела,Подайте милостыню ей…
— Тетя, не томите, ради бога, говорите скорей! — почти взмолилась Светлана.
— Играть!.. — как клич, как команду, бросила Капитолина Алексеевна. — Причем играть гениально!.. Кораблинова нужно поражать!.. — Продолжая пудриться, она повернулась к Владимиру: — Ты о чем-нибудь догадываешься?
Владимир листал журнал «Огонек», рассматривая фотографии и картинки. Он внимательно слушал разговор Светланы с теткой, а сам живо представлял лицо Кораблинова.
— Нашли с кем шутить. Вползаешь, как кролик в пасть к удаву.
— Давай, Светик, перенесем телефон в соседнюю комнату. Мы сейчас так поговорим с Кораблиновым, что у него закружится голова! — Капитолина Алексеевна громко щелкнула крышкой пудреницы и бросила ее в свою черную сумку.
— Опять авантюра?! — огрызнулся Владимир, с трудом сдерживаясь, чтобы не наговорить Капитолине Алексеевне дерзостей.
— Я Кораблинова знаю целую вечность. Знаю его с тех пор, когда вы, молодой человек, еще не родились. И мне лучше знать, что Кораблинов считает искусством и что авантюрой!.. — В голосе Капитолины Алексеевны к явному раздражению примешивались нотки неприкрытого озлобления.
Светлана стояла растерянная, глядя то на Владимира, то на тетку. В тетку она верила, Владимира любила. Оба они были ей дороги, и оба желали только добра.
— Я боюсь с ним встречаться… У меня какое-то недоброе предчувствие.
— Ты появишься перед ним, и появишься еще не раз! — властно сказала Капитолина Алексеевна. — Завтра ты наденешь свое лучшее платье! Выглядеть ты должна как Венера… Знай, что моя загубленная сценическая судьба должна возродиться в твоей судьбе. А сейчас живо в спальню, примерь свое вечернее платье.
Володя резко направился к двери.
— Володя, ты куда? — испуганно бросила вдогонку Светлана.
— Не хочу быть соучастником пошлого фарса!
— Боишься? — притопывая ногой, Капитолина Алексеевна сквозь прищур смотрела на Владимира.
— Противно! — ответил он и закрыл за собой дверь столовой.
Следом за ним бросилась Светлана, но ее удержала тетка. Услышав из коридора громкий хлопок тяжелой двери, Светлана сжалась в комок.
— Нет, нет… Без Володи к Кораблинову я не пойду…
Взгляд Светланы упал на кожаную папку, забытую Владимиром на подоконнике. В папке было командировочное удостоверение, которое он должен был сдать непременно сегодня. От мысли, что Владимир обязательно вернется за папкой, ей стало легче.
— Глупая девчонка!.. Покажи характер!.. Неужели ты не догадываешься, почему он не хочет твоей встречи с Кораблиновым?
— Почему? — Губы Светланы мелко вздрагивали. Она с трудом сдерживала слезы.
— Он просто боится за свою роль. Не дай бог, как ему кажется, если Кораблинов узнает, что вы с ним большие друзья. Но это эгоизм! Володя думает только о себе.
— Неправда!.. Я знаю Володю!.. — попыталась было возразить Светлана, но тетка властно подняла руку и дала знак, чтоб та замолчала.
— Ты должна встретиться с Кораблиновым!.. В его руках твое будущее. А сейчас давай-ка лучше примерим платье.
Капитолина Алексеевна взяла Светлану за руку и почти силой увлекла в спальню. Не успели они присесть, как снова послышался звонок, а за ним хлопок двери в коридоре.
Светлана выскочила из спальни.
Слегка пьяненький, повеселевший Брылев, полуобняв Владимира, кивнул Светлане в знак приветствия и удалился в кухню: под хмельком он любил поговорить со Стешей.
— Володя, ты забыл папку.
— Я вернулся за ней.
Задержав Владимира в столовой, куда он прошел за папкой, Светлана остановила его.
— Обиделся? Не нужно, не обращай на нее внимания. — И, перейдя на полушепот, приглушенно умоляла: — Не надо, ладно? Уж такой у нее характер, его теперь не переделаешь. Все будет так, как захочешь ты.
— Ты сама хочешь испортить себе все.
Отстранив Светлану, Владимир направился к двери, но девушка силой удержала его, преградив ему дорогу:
— Постой!..
— Ну что?
Владимир глядел куда-то мимо и поверх головы Светланы. Последние слова тетки о том, что Светлане необходимо встретиться с Кораблиновым, его глубоко взволновали. Если приход Светланы в дом Кораблинова он считал нескромным и опасным шагом, то идти на новое подстроенное свидание — это означало еще более усугубить сложное положение, в которое Светлана сама себя поставила. А Владимир очень хотел, чтобы она поступила в институт.
