Александр Исетский - Буран
Зал отозвался на обличительные слова Закожурникова негодующими возгласами, смехом и аплодисментами, а он продолжал:
— Вот, к примеру, прислали нам двух дельных молодых специалистов, чтобы помочь нам выпутаться из беды и направить наше хозяйство по научному руслу. А он, видите ли, запер их от нас в своей роскошной конторе, и вместо дела занял их канцелярской писаниной. Не позволим мы вам этого делать, товарищ Косотуров! Не позволим! — энергично и взволнованно закончил свою речь Клементий Яковлевич и степенно направился на свое место под шумное одобрение зала.
По почину Закожурникова высказали долбняковские колхозники немало горьких обид на своего незадачливого председателя. Подлило масла в огонь и выступление Белозерова. Он сравнил результаты социалистического соревнования двух артелей и спросил крутоярцев, поддерживают ли они отказ Косотурова от соревнования в дальнейшем.
— Наша артель, — сказал он, — имеет горячее желание помочь вам выйти из тяжелого положения и советом, и делом. Установили мы вчера у вас безвыходное состояние с кормами. Не можем мы поделиться с вами сочными кормами, но имеем некоторую возможность отпустить вам соломы, ну и несколько центнеров концентрированных. Пошлем вам своего механика — исправить кормокухню и автопоилки. Наши колхозники не хотели бы отступить от соревнования с вами и надеются, что вы стойко перенесете ваши затруднения и преодолеете их.
Крутоярцы проводили Белозерова с трибуны аплодисментами.
Трудно представить, что Косотуров верховодил в артели без поддержки какой-то приближенной к нему группы колхозных командиров, но сегодня, перед лицом разгневанных колхозников, ни один из его единомышленников не осмелился выступить в его защиту. Сам Косотуров, попытавшийся раза два грубо огрызнуться на критику, столь же грубо был осажен.
— Я к тебе в кабинет попасть целый год не мог, — ответил ему пастух Краюхин, — так хоть сегодня ты попридержи свое ботало, позволь и нам сказать, что у нас наболело! Сумеешь, так отговоришься в заключительном слове.
Но заключительного слова Косотурову сказать не пришлось. К трибуне решительно вышла доярка Степанида Онуфриевна Рассохина и сказала то, что лишь намеком проступало в речах колхозников, но не было высказано со всей ясностью и прямотой.
— Хочу я, товарищи, коснуться одного нескромного вопроса, но который, как я знаю, интересует нас всех. Четыре года, как председательствует у нас товарищ Косотуров. Все мы знаем, что человек он женатый, имеет детей, но хоть кто-нибудь из вас видел его семью?
По рядам колхозников прошло веселое оживление.
— Мне посчастливилось — видела. Живет супруга Гаврилы Филипыча со своими детьми в городе. Возила я по его поручению им продукты. Так вот, надумали мы сегодня спросить вас, товарищ Косотуров, — почему же вы к нам не переселяетесь со всем своим семейством, а живете у нас, как одинокий квартирант? Как суббота — запрягают вам рысака, и до понедельника вы не появляетесь в вашем кабинете. И, по всей видимости, товарищи, не имеет Гаврила Филипыч намерения обосноваться тут у нас на житье, отдать нашему колхозу все свои силы. А как мы за эти четыре года испытали, силенок и знаний у него по нашему делу большой недостаток. Так давайте, товарищи, не будем человека принуждать работать через силу, жить в разлуке со своей семьей и попросим, — тут она обернулась к президиуму, — нашего секретаря райкома партии Анатолия Петровича: привезли вы к нам, Анатолий Петрович, этого товарища, так, когда будете сегодня возвращаться в район, захватите его обратно! Не знаю, какое мнение будет у остальных колхозников, но только у меня — вот такое.
В зале несколько мгновений стояла полнейшая тишина, люди даже перестали шевелиться, каждый как бы впал в глубокое раздумье. И в этой тишине прозвучали чьи-то слова, сказанные с большим облегчением.
— Да, это было бы самое милое дело!
И зал всколыхнулся, зашумел. Некоторые повставали.
— Так давайте, так и порешим.
— Другого выхода нету.
— Правильно Степанида высказала.
Звонок колокола с трудом восстановил тишину. Говорил секретарь райкома. Но как только он сказал несколько слов в защиту Косотурова, что он учтет сегодняшнюю критику, исправится, зал снова заволновался.
Все повставали.
— В прошлый раз мы сплоховали — послушались ваших уговоров.
— Забирайте его и исправляйте!
— А нам нужен человек, чтобы он по всем статьям соответствовал порученному делу!
Никакие доводы не успокоили крутоярцев, и они шумно покинули зал, прервав свое собрание без всяких процедурных формальностей. За столом президиума, среди его обескураженных членов, сидел, зажав голову руками, бывший председатель артели «Крутой Яр» Гаврила Филиппович Косотуров.
С неожиданно прерванного отчетного собрания в Долбняково мы с товарищем Флегонтовым уехали к ним — в Бежевскую МТС. Перед нашим отъездом Белкин, как бы напоминая мне о сказанном им при нашей первой встрече, заметил:
— Вот видите, как непредвиденно повертываются нынче отчетные собрания.
Мне показалась странной такая оценка секретарем райкома только что происшедшего собрания. Деловые качества Косотурова ему полагалось знать раньше и ясно предвидеть результат «экзамена».
Флегонтов, которому я это дорогой высказал, ответил:
— А Белкин у нас такой, как в пословице говорится: «Пока гром не грянет — не перекрестится». Напоминал я ему о Косотурове несколько раз. Молчит. Наверное, ждал, что гром погремит, погремит да перестанет. А он, видите, как разгромыхался.
Ознакомившись с работой станции, я через два дня вернулся в районный центр. Зашел в райком партии попрощаться с Белкиным перед отъездом из района. Было интересно также узнать, как разрешился вопрос о председателе в «Крутом Яре», и хотелось рассказать о не совсем удовлетворительном ходе ремонта машинно-тракторного парка МТС, о первых шагах работы и жизни специалистов и рабочих, вновь прибывших в МТС.
Оказалось, что только недавно разошлись члены бюро, на заседании которого обсуждался вопрос и о провале Косотурова. Его, конечно, основательно «проработали», записали какое-то очередное взыскание. Разговор о его дальнейшей судьбе Белкин почему-то замял. Работника на пост председателя в «Крутой Яр» еще не нашли, и таким образом перерыв отчетного собрания в Долбняково длится уже третий день.
Впечатления мои о поездке Анатолий Петрович слушал нахмурившись, облокотясь левой рукой на стол, подперев ладонью яблоки полных щек, отчего в узком прищуре глаз взгляд его потерял какое-либо выражение.. Время от времени он только издавал нутряные низкие неопределенные звуки. Словом, Белкин никак и ничем не проявил своего отношения к тому, что я рассказывал ему, был непроницаем, и я остался в неведении — сообщил ли я секретарю райкома что-либо новое, важное, или все эти явления и им подобные ему давно известны и мало его интересуют.
— Да-а, — все так же неопределенно произнес он, отняв ладонь от лица. — А что касается вашего замечания о стиле доклада Косотурова... — Белкин помолчал несколько мгновений, барабаня пальцами по столу. — Все они у нас докладчики, конечно, слабые. Не ихняя это сфера. Вы же слышали — за стиль доклада его никто не критиковал. Срезался на стиле руководства.
Повернув голову, он, казалось, совершенно бесцельно осмотрел стопку книг, лежащую от него слева на углу стола. Взглянув вслед за ним на эту стопку, я заметил корешок переплета восьмого номера журнала «Новый мир», в котором были опубликованы рассказы Троепольского «Из записок агронома».
— Читали? — спросил я Белкина, имея в виду эти рассказы.
— А? Да, да. Сатирик, — поняв мой вопрос, ответил Белкин.
И опять-таки этот ответ был бесцветным, не выражавшим никакого отношения секретаря райкома к сути рассказов Троепольского. Я было хотел уже попрощаться с Белкиным, как неожиданно открылась дверь, и в кабинет буквально ворвалась кем-то задерживаемая извне, сильно возбужденная женщина. На ней были хорошая драповая шуба, модная шляпа и белая пушистая шерстяная шаль, но все это сидело на ней как-то несуразно, как будто одетое впопыхах.
Еле переводя дух, она толкнула на стол свою лакированную сумку и, сверкая гневными, заплаканными глазами, прерывисто, охрипшим голосом, торопливо заговорила:
— Анатолий Петрович, зачем же вы опять посылаете Гаву в колхоз? Я так обрадовалась, что его там выгнали, а вы снова. Пришел он только что с вашего бюро...
— Товарищ!.. — попытался прервать ее Белкин.
— …белее снега упал из диван, шепчет это самое, что вы его опять в колхоз... Что же, вы Гаву совсем загубить хотите?
Скользнув по мне мимолетным настороженным взглядом, секретарь энергично встал.
— Вы видите, что я занят?
