Адъютант Пилсудского - Федор Федорович Шахмагонов
Держаться ранее сказанного. С таким намерением пришел Шевров. Кольберг произнес фамилию, ожидая, что Шевров чем-нибудь выдаст себя. Но тот спокойно принял вопрос.
— В темноте, когда на меня набросились, разве я мог знать, в кого стреляю? Секунду помедлил бы, не стоял бы перед вами, а допрашивали бы меня в подвалах Лубянки.
Кольбергу все стало математически ясным. Не тронули Шеврова, обманули, получили у него пароль и устроили засаду. И засаду можно объяснить. Они ждали дальнейшей расшифровки группы, никак не веря, что вся группа состоит из трех человек. Кольберг верил показаниям Курбатова. До известного, конечно, предела. Внешне, его канву он принял. Все так и должно было быть. За ним пришли. Пришел Артемьев, провез на автомобиле до «Метрополя», Курбатов прошел к Воронцову полю. Такие подробности говорили прежде всего о том, что это была правда. Курбатов и его наставники, если они были, должны следовать точной версии передвижений. Никто из них не был гарантирован от того, что за Курбатовым не ведется перекрестное наблюдение. Стало быть, Артемьев был у него и как-то получил пароль. Тункин не знал ни адреса Курбатова, ни пароля.
— Раньше, не в засаде, не в парке, вам не приходилось встречаться с Артемьевым?
— Нет, не приходилось!
— Кому вы передали явку Курбатова и пароль?
Вот он вопрос, главный вопрос. Убийственно точный вопрос.
Но Шевров не дрогнул. Решение было твердым.
— Никому и никогда я не сообщал адреса Курбатова. Его не знал даже Тункин.
Кольберг обернулся на калмыков. Едва заметное движение бровей.
Этой награды за свою верную службу Шевров никак не ожидал.
Калмыки неторопливо подошли к нему, схватили его под руки, тут же их вывернули за спину. Острая боль пронзила плечи и позвоночник. Его кинули на пол. Калмык наступил ему ногой на крестец. Из-за стола раздался тихий голос Кольберга:
— Говори правду, Шевров! Одумайся!
Калмык поставил вторую ногу на позвоночник, потянул вверх и назад руки.
Шевров знал: еще рывок, и сломается позвоночник. Он дико закричал:
— Стой!
Калмык чуть отпустил (руки.
— Готов говорить правду, Шевров? — скрипел сухой голос Кольберга.
— Готов! — ответил Шевров.
Кольберг сделал знак калмыкам. Они отпустили Шеврова. Подняли его под руки, поставили перед Кольбергом, удерживая руки на изломе сзади за спиной.
Кольберг медленно поднял глаза на Шеврова.
— Ну!
Шевров тяжело дышал. Он не поднимал глаз на Кольберга, но чувствовал его холодный, режущий взгляд на лице. И он понял одно: случилось что-то страшное, непоправимо страшное, уж ежели Кольберг применил к нему высшую категорию допроса.
— Писать? — спросил Шевров.
— Если правду, пиши! Но правду!
Шевров сел за чистый лист бумаги и, ничего не утаивая, изложил все до мельчайших деталей: и то, как в притоне разболтался Тункин, как Тункин привел на явку в Богородицкое за собой Артемьева, как вошел Артемьев, как предъявил свой мандат, какие слова говорил, как получил адрес и пароль к Курбатову. Дошел до рокового свидания, дошел до той минуты, когда выстрелил в Курбатова. И остановился. Здесь конец, здесь если писать правду, то это значило бы собственной рукой подписать себе смертную казнь. Кольберг не любил расстреливать, он вешал. Но кто же, кто же может доказать, наконец, что он, именно он, стрелял из кустов в Курбатова? Это же и сам Курбатов не смог бы доказать. Шевров отчетливо видел всю тогдашнюю обстановку. Темень, густые кусты. Выстрел из кустов. Не мог Курбатов видеть, что именно он стрелял, для этого должен воскреснуть Артемьев или кто-то из близкого окружения Артемьева оказаться здесь, в распоряжении Кольберга.
Шевров остановился.
— Все? — спросил Кольберг.
— Все! — ответил Шевров и протянул лист бумаги Кольбергу.
Кольберг начал читать. Калмыки стояли над Шевровым.
С кем затеялся играть Шевров, с кем? Кольберг про себя усмехнулся, эта усмешка отразилась лишь тем, что чуть покривились у него кончики губ. Он отчетливо представил себе всю сцену в домике в Богородицком, растерянность и метания Шеврова и его попытку сторговаться с чекистами, сторговаться за счет Курбатова, за счет... Он же мог назвать всю цепочку, спасая свою шкуру, мог все раскрыть и его, Кольберга, назвать. А может быть, и назвал? Еще раз закинуть ему руки за спину? Или подождать? Подождать! Подождать, пока не выкристаллизуется в его представлении линия чекистов, пока не обоснуется каждый их шаг. Стоило подождать... Стоило, Шевров опять не написал, что он стрелял в Курбатова. Именно потому и не написал, что это было бы подтверждением того, что он вступил в илру с чекистами.
И Кольберг похолодел от внезапной догадки, которую до этого высмеял бы, подскажи ему кто-либо другой!
Отбился гранатами, отбился от засады, в которой было несколько человек. Отбился и ушел! Тоже побег! И чем он реальнее побега Ставцева и Курбатова?
Кольберг сделал знак калмыкам. Шеврова увели.
Теперь можно подумать, подумать в одиночестве и в тишине. Шел шестой час утра. За окном не утихала метель.
Кольберг глубоко сел в кресло, положил ноги на мягкий стульчик и закрыл глаза. Он любил такие минуты, перед разгадкой, перед анализом трудной комбинации погрузиться как бы в дремоту...
Надо заслать человека в Москву, чтобы прошелся по определившимся адресам. Кто приходил с вызовом к Шеврову? Что это за девица, что за история с невестой и с венчанием? Вохрина Наталья, из Кириц. Ну что ж, тому, кто принесет ей весточку от Курбатова, она назовет адрес подружки. Не из ВЧК ли эта подружка? Почему их отпустили так легко с Лубянки? Еще одно косвенное, а то и прямое подтверждение.
В Кирицах агент повидает Наташу... Но что же, все ясно и опять же математически точно. Если возьмут на этих адресах агента, то и это будет косвенным свидетельством. И для легенды хорошо. Надо будет выправить для этого человека документы на командира, не очень высокого, правда, одной из частей Красной Армии...
И еще что-то беспокоило Кольберга. Весь день между другими занятиями возвращался к этой беспокоящей мысли. Ах вот оно что! Откуда взялся денщик у Ставцева? На улице подобрал. В дороге где-то пристал к ним, помог, бегал за кипятком, с проверкой документов какая-то история. И этим денщиком стоило заняться.
25
Дервиз
