Николай Дементьев - 3амужество Татьяны Беловой
— Нет, нет, ничего не случилось, — сказал ей Яков Борисыч. — Просто к Николаю по пути с работы зашли. Он дома?
Женщина — знаем мы этих дамочек! — быстрым, оценивающим взглядом скользнула по Олегу, отступила в прихожую, уже приветливо говоря:
— Проходите, пожалуйста…
Из комнаты беспокойно выглянул какой-то мужчина в одних трусах, волосатый, черный, усатый, придирчиво оглядел нас, скрылся, не поздоровавшись. Женщина, стараясь сгладить неловкость, протянула нам по очереди большую и крепкую руку:
— Антонина Николаевна. Проходите, Николай дома. — И придвинулась к Якову Борисычу заговорила уже доверительно и озабоченно: — Трудный у меня сын! Переходный возраст, я одна… А ведь за мальчишкой нужен глаз и глаз, сами понимаете! Хорошо, что зашли: я уж думала — никто из его рабочего коллектива не помогает мне воспитывать сына.
«Понимаю, понимаю!» — согласно кивал ей в ответ Яков Борисыч, точно не видел усатого мужика, не заметил растерянности женщины, которую она тщетно пыталась скрыть. Хочешь не хочешь, а пустить нас придется: с коллективом не до шуток.
— Я, понимаете, главврач поликлиники, — уже откровенно подчеркивая свое служебное положение, говорила она, идя впереди нас по коридору, — времени свободного ни минуты!.. Николай, это к тебе. — Она раскрыла дверь в другую комнату; так, квартира отдельная, явно двухкомнатная; эх, нам бы с Олегом такую!
Колик лежал на диване в ботинках, удивленно и испуганно вытаращился на нас, медленно спустил на пол ноги:
— Что случилось, Яков Борисыч?..
— В гости к тебе пришли! — слегка злорадствуя, ответила ему мать и поспешно обернулась к Якову Борисычу: — Вы уж меня простите, я спешу, сегодня собрание. Я сама к вам зайду. Обязательно зайду, хорошо?
Мы вежливо попрощались с ней. Только закрылась за ней дверь, Колик насмешливо и презрительно выговорил:
— Соб-ра-ние!..
— Ну, ну… — сказал ему Яков Борисыч и негромко засмеялся. — Брось ершиться-то!.. — И похлопал его по плечу, сел рядом на диван.
Комната хорошая, обставлена дорогой мебелью, но в углах грязь, пол не натерт, на вещах пыль. Яков Борисыч провел пальцем по дверце шкафа, показал палец Колику. Тот махнул рукой: «Наплевать!..» Сказал нам с Олегом:
— Да вы садитесь, я сейчас что-нибудь соображу! — Вскочил, сунул руку за книги на полке, вытащил початую бутылку коньяку, поставил ее на стол, отодвинул локтем книги, вытащил откуда-то рюмки, начал резать лимон…
— Отработано у тебя это мероприятие, — сказал насмешливо Олег.
— Будь спок!
— Рюмки сходи помой, — сказал мне Яков Борисыч.
Я удивилась, но взяла их и пошла из комнаты. В квартире было тихо: уже ушли эти двое, что ли?.. Тоже, видно, отработано у них это мероприятие! Интересно, когда же мужик-то успел одеться?.. В кухне тоже стояла новая мебель, но было так же беспорядочно и заброшенно, как и в комнате Колика.
Когда я, вернулась с чистыми рюмками, Яков Борисыч сидел в углу дивана, покойно откинувшись, и неторопливо, как о чем-то совсем незначительном, рассказывал, как ходил в разведку в тыл немцев. Олег и Колик смотрели ему в рот. Я села рядом с Олегом, прижалась к нему. Яков Борисыч говорил очень просто, но меня постепенно охватывало ощущение предельной трудности того времени. Когда сразу было видно, что ты за человек. И когда просто нельзя было быть плохим. И Олег тоже понимал это — он все крепче сжимал мою руку. И я вдруг подумала, что и Олег, случись с ним такое, был бы как Яков Борисыч. А вот Анатолий еще неизвестно. И снова удивилась: Яков Борисыч говорил, кажется, о чем-то совершенно постороннем, далеком от нас, но при этом с тебя так и слезала вся ненужная шелуха. И Колик, кажется, тоже чувствовал это… И только потом я поняла, что эта встреча с Яковом Борисычем и Олегом для Выгодского не прошла бесследно.
21
Все события того времени я помню удивительно ярко, отчетливо. И какими бы они ни были для меня — приятными или неприятными, — все они окрашены ощущением счастья, даже сами составляют его…
Вот мы с Олегом и Светка с Костей — вчетвером по-родственному — отправились в воскресенье в Центральный парк. Я немножко побаивалась вначале, как они отнесутся к Олегу: ведь совсем недавно я знакомила их с Анатолием как со своим женихом. Мы встретились по эту сторону Елагина моста, еле нашли друг друга в шумной толпе. Светка поджала губы, протянула Олегу дощечкой руку. Костя пригладил волосы, дернул себя за ухо, собрал в горсть подбородок. Олег улыбнулся глазами, и мы молча пошли через мост, потом по аллее направо, к танцплощадке. Шли и говорили о погоде, и я уже стала жалеть, что мы с Олегом пошли не одни. Остановились, не зная, что делать, около решетчатой ограды танцплощадки, там гремела музыка. Недалеко от нас стояли несколько парней и девушек.
— Проиграла! Проиграла! — говорила, смеясь, одна девушка другой и вдруг что-то зашептала, показывая на нас.
Вторая девушка, высокая, тоненькая, в остроносых заграничных туфлях, которые мне давно хотелось купить, пошла к нам.
Она остановилась перед Олегом, развязно сказала, не обращая на нас никакого внимания.
— Станцуем?.. — И спокойно ждала.
Олег покосился на нас, в глазах у него появился озорной огонек. Светка зло смотрела на девушку, Костя растерянно мигал. Я кивнула Олегу: «Покажи этим сусликам!» А он согнул калачиком руку, предлагая ее девушке, и они пошли на площадку.
— Не по-ни-маю! — выговорила Светка. Костя молчал. Я сказала:
— Сейчас Олег покажет ей.
Гремела быстрая музыка. Олег обнял девушку подчеркнуто страстно, смешно задергался. Она удивленно поглядывала на него: Олег изображал полного идиота из глухой деревни американского Запада. Топорщил локти, точно защищая девушку от танцующих, вращал ревнивыми глазами, в бараньем восторге пялился на девушку. Она оглянулась на свою компанию, те весело смеялись. Заулыбались и Светка с Костей. Девушка покраснела: она поняла, что выглядит глупо, попалась. А Олег расходился все сильнее, приседал, подпрыгивал, вертел девушку вокруг себя. Движения его были стремительны, он совсем закрутил девушку, она просто не могла опомниться. Лицо ее стало растерянным и злым. А Олег вдруг сорвался и понесся вокруг нее, высоко и часто вскидывая колени, прижав локти, по-лошадиному мотая головой. Все расступились, глядя на него, хохотали и хлопали в такт. Девушка стояла дура дурой. Потопталась и нетвердыми еще шагами пошла с площадки. Ей насмешливо кричали что-то.
— Молодец! — восхищенно проговорила Светка. — Проучил!
— Да, было бы хуже, если бы он отказался, — рассудительно подтвердил Костя.
— Я же вам говорила! — сказала я и добавила: — Это вам не Анатолий!
— Вы молодец! — не обращая на меня внимания, повторила Светка и со смешной торжественностью пожала Олегу руку.
Костя серьезно проговорил:
— Вот выискиваем формы обуздания этих типчиков, а в этом, как во всяком другом деле, нужен творческий подход. Хорошо вы ей показали, как выражается Танька-Встанька!..
Олег внимательно посмотрел на Светку и Костю и сказал то, что я уже слышала от него не один раз:
— Вы правы. Вообще каждое дело требует не столько исполнительства, сколько творчества.
Светка вдруг объявила:
— А я немножко за вас испугалась… Знаете, я как-то слышала такое рассуждение… Всякому живому существу, дескать, свойственно бояться. Такова уж жизнь. У зайца больше оснований для страха, у льва — меньше. Но и на него, мол, есть охотник. На каждого живущего есть охотник. Страх, дескать, есть страх. И он один. И у человека и у животного. И у честного и у подлеца…
Олег ответил:
— Это ведь, простите, психология фашизма. Или рабства. Человек потому и человек, что умеет преодолеть свой животный страх, чего не умеют звери. В известном смысле все достижения человечества — преодоление страха в разных областях.
— Вы очень верно сказали насчет исполнителей… — Костя задумчиво тер подбородок. — Отличительная их чёрта, наверно, трусость. Поэтому они так часто внешне воинственны.
Светка подхватила:
— Эти исполнители страшатся творческого поиска, ведь он всегда связан с риском. — И взяла Олега под руку.
Так мы и шли вчетвером по аллее. Они все разговаривали, и мне было очень приятно, что между ними возникла такая душевная близость, которой не было даже между мной и Светкой, между ними и Анатолием, которого они только уважали за его знания и ум. И мне вдруг показалось, что и в Анатолии есть что-то исполнительское, хотя внешне у него все выглядело иначе. И мне очень хотелось спросить об этом, но я сочла, что это неудобно.
А потом мы оказались около площадки аттракционов, и Олег спросил Светку.
— Ну, крутанемся на самолете?
Видно, он хотел проверить: испугается она или нет?
Светка ответила:
