Алесь Адамович - Каратели
– Я принесу горячий, – сказала, почему-то глядя на Муравьева, белозубо улыбаясь. Совсем как Берта.
* * *Две шеренги – немцы и новички – «иностранцы» – застыли от испуганно громкой команды молоденького немецкого офицера. Из-за близкого кустарника следом за бронетранспортером показался черный «опель» штурмбанфюрера. С этого момента время жизни и смерти поселка Пролетарский – трехсот шести человек, которые никогда не слышали и не услышат имени Оскара Дирлевангера, – зависело от того, как скоро он доедет, выберется из машины при его длинных, как у насекомого, тонких ногах, и когда, переждав инструктаж офицера, наставление новичкам-карателям, даст команду приступать…
* * *Из показаний Майданова Михаила Васильевича (продолжение):
«Каждый немец предложил стоящему за ним „иностранцу“ следовать за ним к дому. Когда около каждого дома встали по два человека, немец и наш, то офицер дал команду зайти в дома. Я вместе с немцем зашел в пятый или шестой дом, а всего в этой деревне было двадцать пять или тридцать домов. В дом я вошел первым и увидел сидящих за столом старика и старушку в возрасте семидесяти лет, и рядом с ними сидел парень лет пятнадцати. Немец мне сказал: „Стреляй“ – и показал рукой на сидящих за столом людей. Я из своей винтовки сделал три выстрела, в каждого по одному выстрелу. Стрелял я в упор, и они упали на пол. После моих выстрелов дал по ним очередь немец и сказал «капут».
* * *Шинкевич Степан Анисимович – уроженец села Николаевка Николаевской области:
«Впереди шел немец, а я за ним. Войдя в дом, я увидел три человека: мужчину лет сорока, среднего роста, он сидел около стола, женщину-старуху лет шестидесяти, которая лежала на кровати, и стоявшую недалеко от кровати женщину средних лет. Немец рукой показал мне, чтобы я стрелял в мужчину. И я выстрелил. Стрелял из винтовки в голову. Мужчина упал на пол и некоторое время содрогался. Немец короткой очередью застрелил двух женщин, и мы из дома ушли. Входя и в этот дом, мы с людьми не разговаривали ни о чем. Сразу застрелили и ушли».
* * *Из показаний Грабовского Феодосия Филипповича – уроженца деревни Грабовка Винницкой области:
«После того, как мы сошли с машины и построились, Дирлевангер через переводчика нам поставил задачу, что мы обязаны заходить в дома, всех расстреливать, а дома сжигать, что нами было и выполнено. Все каратели украинского взвода по одному, с одним или двумя немцами, стали заходить в дома…»
* * *1946 год. Ответы на суде немецкого солдата Ганса Йозефа Хехтля – австрийца, уроженца города Сан-Пельтен, бывшего ефрейтора 718-го полевого учебного полка.
Ответ: Теперь, конечно, я знаю, что это нехорошо…
Вопрос: Когда была вторая карательная экспедиция против партизан?
Ответ: Вторая операция против партизан была проведена в 1943 году в феврале месяце, между Полоцком и станцией Оболь. Во время операции я лично поджег 40 домов и 280 человек расстрелял. Всего наш взвод расстрелял более 2000 человек мирного населения… Я неправильно делал, но если бы я не выполнил приказ, меня бы наказали.
Вопрос: О чем вы думали, когда стреляли мирных людей?
Ответ: Я ни о чем не думал.
Вопрос: Сколько вам было лет тогда?
Ответ: Восемнадцать.
* * *Из показаний Иванова Афанасия Артемьевича – уроженца деревни Скриплица Кировского района Могилевской области:
«Немцы и мы стояли полукольцом у ямы, в которой находились мирные граждане деревни Вязень и Селец Кличевского района, и стреляли в них из имевшегося у нас оружия. У меня лично в то время была винтовка. У Ворончукова Демьяна и Романовича Владимира ручные пулеметы, у Барчика Августа, Изоха Василия и Борисенко Архипа Петровича автоматы…»
* * *Хильченко Павел Иосифович – уроженец деревни Крутики Чернобаевского района Черкасской области:
«После поступила команда расстрелять жителей деревни… С нами в деревню прибыли немецкие офицеры из нашего батальона, и они отдавали распоряжения о сборе людей, а их распоряжения передавали командиры взводов и отделений рядовым карателям. Немцы и барчиковцы небольшими группами и поодиночке пошли по деревне, и в разных местах Студенки слышалась стрельба. Я также пошел по улице и встретил одну женщину, которая на руках несла ребенка дошкольного возраста. Женщина с ребенком свернула с улицы на огород. Я пошел вслед за ней и на огороде выстрелил из имевшегося у меня нагана в женщину. Когда я стрелял, я был от нее в нескольких метрах. В женщину я выстрелил один раз, и она упала. Потом я выстрелил в ребенка. Я это сделал потому, что было распоряжение Барчика и немецких командиров расстрелять всех жителей деревни Студенка. Кажется, человек пятьсот»
* * *… Его же показания:
«… Около сруба в деревне Маковье находились немецкие офицеры Сальски и Роберт – имя это или фамилия, я не знаю. И еще другие немцы. Сальски приказал открыть огонь по людям, которых загнали в сруб недостроенного дома. Сальски умел разговаривать по-русски и давал команды на русском языке. Я установил ручной пулемет на ножки против проема для дверей в срубе – метрах в десяти от него, и мы открыли огонь… Немецкие и офицеры и командиры взводов стреляли в людей из автоматов. Тупига через окно. Это я помню, потому что еще боялся, как бы он сюда не завернул свой пулемет, потому что стрелял в боковое окно».
* * *Из показаний Карасева Григория Семеновича – уроженца деревни Неговля Кировского района Могилевской области:
«В противоположном от входной двери конце комнаты мы обнаружили двух пожилых женщин, которые сидели на кровати. В чем они были одеты, не помню. С ними мы ни о чем не разговаривали. Смурович выстрелил из карабина в одну женщину, и она упала на пол. Затем я из своего карабина с трех метров выстрелил в грудь другой. Она тоже упала. Помню, что, не обращая внимания на убитых женщин, мы открыли сундук…»
* * *Из его же показаний:
«Я зашел в один дом и увидел в первой его половине убитыми женщину и мужчину. Проходя во вторую половину, я увидел люльку, подвешенную на веревке к потолку, в которой лежал ребенок в возрасте примерно одного года. Был ли это мальчик или девочка, я не разобрался, выстрелил в упор из винтовки и убил его».
* * *Из показаний Багрия Мефодия Карповича – родом из села Михайловка Полтавского района:
«Мне хорошо помнится такой случай. Я проходил по деревне, называлась она, кажется, Нивка, и я видел немца, который нес мальчика лет шести-семи, держа его за рубашку, а затем три раза его о землю ударил и убил».
* * *Его же показания:
«Парень, лет, может, десяти, вцепился немцу в ремень: „За что ты убил маму?“ Тогда я выстрелил. А немец снял с кровати грудного ребенка с подушкой и положил на пол. Поднес ствол винтовки к самому лицу и выстрелил. И приказал вытаскивать тех, кто под кроватью.»
* * *Бывший каратель Силин Александр Иванович – уроженец деревни Точище Кличевского района Могилевской области:
«Когда возвращались из Борок домой, кто-то из карателей рассказал, что Русецкий Андрей расстрелял по приказанию Иванова Афанасия целую семью. Тогда же все смеялись, что, когда Русецкий расстреливал людей, у него тряслись руки».
Из письма-заявления Муравьева Ростислава Александровича (после приговора к расстрелу):
«В этом письме речь не обо мне, а о моей семье и моих родственниках.
2 сентября 1945 года я добровольно возвратился из Франции и в Советской зоне явился в контрразведку, считая, что моя фамилия и мои преступления ей известны. Но на меня, к сожалению, посмотрели с изумлением. Обо мне не знали. Тогда я поставил перед собой цель – наказать себя, но так, чтобы можно было трудом доказать правительству: мои преступления перед родиной совершены не из ненависти к Советской власти, а растерянностью в начале войны, страхом перед голодной смертью и возмездием со стороны карательных органов, трусостью перед смертью в момент пленения. Наговорил на себя «достаточно», судом был приговорен к 15 годам и направлен на шахты…
Никогда никому (а тем более семье, родственникам) я не рассказывал о своих преступлениях и думал, честно говоря, что уже не придется.
