Гунар Цирулис - Квартира без номера (Сборник)
— Ничего о деньгах не знаю! — упрямо повторил Парабеллум.
Лип Тулиан подошел на цыпочках к двери и прислушался. Надзирателя поблизости не было.
— Никого нет — можешь говорить смело! — сказал он, возвращаясь на место. — Это правда, что слово — серебро, а молчание — золото! Но скажу тебе по секрету — Робис поручил мне переправить деньги на «Один» и…
Парабеллум вздрогнул:
— Робис? Не убит?
Лип Тулиан недоуменно пожал плечами:
— А почему его должны были убить? Перед самым моим арестом мы о тебе толковали.
Парабеллум насторожился:
— О чем же?
Лип Тулиан замолчал.
— О чем говорили?! — повторил Парабеллум и, угрожающе подняв кулаки, двинулся на него.
— Ничего особенного не говорили, — быстро ответил Лип Тулиан, отодвигаясь к стене, — гадали, куда ты деньги девал.
— И что же вы нагадали?
Лип Тулиан встал, засунул руки в карманы.
— Ну, если уж ты так хочешь, то изволь. Только не сердись! Сам-то я ничуть в это не верю, просто передаю тебе слова Робиса. Скажу прямо: Робис побаивается, не утаил ли ты деньги! Он сказал, что, может быть, ты и есть тот самый предатель…
Договорить Липу Тулиану не пришлось. У него вырвался слабый хрип, потому что рука кузнеца сдавила ему горло, тряся его, как мешок с требухой. В дикой злобе лицо Парабеллума налилось кровью. Казалось, он и сам вот-вот задохнется. Неизвестно, чем кончилось бы это для Липа Тулиана, не появись на шум надзиратель. Звон ключей вернул Парабеллуму рассудок. Только теперь сообразив, что делает, он в испуге выпустил свою жертву из рук. Однако, когда вошел надзиратель, Лип Тулиан, вместо того чтобы броситься к нему, прикрыл горло.
— Что тут происходит?! — крикнул надзиратель. — Что за возня?!
— Ничего… — сказал Лип Тулиан. — Мне просто стало нехорошо.
Ответ удовлетворил надзирателя. И он, поворчав еще немного, ушел.
Парабеллум сел напротив Липа Тулиана и молчал, предаваясь своим тяжелым мыслям.
— Прости! Чуть совсем тебя не прикончил, — сказал он после долгой паузы. — Только знай — никто не смеет называть меня предателем, даже Робис!..
Лип Тулиан вел себя как настоящий друг. Забыв нанесенную ему обиду, он думал лишь о душевных муках Парабеллума.
— Не беспокойся! — сказал он как можно мягче. — Я-то знаю, что ты не способен на такую подлость. Но что может подумать Робис? Ведь ты не отвечаешь на его записки. Если не хочешь, чтобы тебя подозревали, то скажи сразу и прямо. Самое лучшее, давай сейчас напишем Робису, сообщим, где эти деньги, и дело с концом. У меня под подкладкой спрятана папиросная бумага. При обыске не нашли. — Расстегнув пиджак, он принялся подпарывать шов.
Парабеллум протянул руку:
— Давай сюда!
Он достал из-под воротника кусочек графита и начал вырисовывать буквы, загораживая написанное ладонью от Липа Тулиана. Но вдруг вскочил и яростно изорвал бумажку на мелкие клочки.
На все вопросы Липа Тулиана он в этот день больше не отвечал. Метался по камере, словно зверь в клетке, стонал:
— Вырваться! Только бы вырваться отсюда!.. Я уж им покажу!
6
Подойдя к служителю Мариенбадской купальни, Робис огляделся — как будто слежки нет. Он поставил чемодан на песок. По правде говоря, чемодан этот был пуст, но, чтобы не вызвать подозрений, надо было притворяться с самого начала. Для отвода глаз Робис выпустил из-под крышки кончик ярко-желтого махрового полотенца — единственное содержимое чемодана.
— Мне, пожалуйста, восемнадцатую кабину, — попросил он и подал билет.
Бадемейстер с сожалением развел руками:
— Занята. Может, угодно другую?
— Я могу и подождать, — сказал Робис, — все равно потным нельзя в воду лезть. Сперва надо остыть немножко.
Робис и в самом деле вспотел — он долго ходил по накаленному пляжу, пока окончательно не убедился в том, что за ним никто не следит. Взяв в буфете бутылку «Синалко», он присел за столик, откуда была видна восемнадцатая кабина.
Не сомнения в верности Парабеллума побудили Робиса приехать за деньгами раньше времени. На это были иные причины. Ведь, возможно, Федеративный комитет согласится с их планом напасть на тюрьму. А тогда неизвестно, останется ли он в живых, а если останется, то удастся ли ему попасть сюда. Кроме того, товарищи из порта сообщили, что ввиду тревожной обстановки «Один» на этот раз пришел из Швеции без груза и, по-видимому, отдаст концы раньше, чем предполагалось.
Глядя на залитый солнцем пляж, Робис подумал, как мало времени прошло с того дня, когда он был здесь в последний раз — всего неделя! Вот тут сидел Брачка, беззаботно бренчавший на мандолине, рядом с ним счастливый Атаман, занятый охлаждением вина. И Дина! Как ясно он видит ее разгоряченное, улыбающееся лицо!.. Как много событий произошло за эти семь дней: нападение на банк, предательство, арест трех товарищей…
Оправдывает ли удавшаяся экспроприация денег потерю трех товарищей? Стоила ли она таких жертв?… Да, стоила! И все же сознание неизбежности жертв в борьбе за правое дело не уменьшает тяжести, камнем давившей душу. Дина в тюрьме!.. Увидит ли он когда-нибудь ее? Вопрос буфетчика вывел Робиса из раздумья.
— Не прикажете ли еще чего-нибудь?
— Благодарю, — машинально отозвался Робис и тут же заметил, что дверь кабины полуоткрыта — из нее только что вышла дородная блондинка и заняла столик напротив.
Робис вошел в кабину, повесил чемодан на крюк и принялся за дело. Его душил влажный, горячий воздух, смешанный с приторным запахом духов.
Разобрав пол кабины, он спрыгнул вниз. Насколько можно было заметить, земля под полом не была тронута. Но это не особенно беспокоило Робиса — ветер мог замести следы. Влажный песок поддавался легко. И вскоре Робис вырыл руками довольно глубокую яму, в которой могли бы поместиться и два мешка с деньгами. Но… их не было! Внезапно он ощутил страшную усталость и прислонился спиной к свае. Где же деньги? Он старался уговорить себя, что еще рано поддаваться панике. Надо рыть глубже — вот и всё. Парабеллум все делает основательно, и на этот раз, видимо, слишком перестарался. Стиснув зубы, Робис продолжал копать, отгоняя тревожные мысли. Но внутренний голос все настойчивее твердил: «После нападения на банк до ареста Парабеллума прошло всего три часа, за которые он не успел бы прокопать так глубоко». И все же Робис оставил надежду лишь тогда, когда руки окончательно отказались ему повиноваться. Рыть дальше не было смысла — только зря мучиться!
Он тщательно засыпал и заровнял яму, уложил на место доски. Ради конспирации разделся и пошел купаться. Холодная и сильная волна на третьей мели быстро сделала свое дело — голова проветрилась, снова вернулась способность мыслить трезво и последовательно.
Робис отогнал от себя подозрения в нечестности Парабеллума. Не один год они плечом к плечу боролись за дело революции. Много раз Парабеллум доказывал свою верность и самоотверженность. И если что-то не удалось, то виноваты в этом какие-то пока еще не известные обстоятельства. Если Парабеллума и можно в чем-либо упрекнуть, то лишь в том непонятном молчании, которое нельзя объяснить только его характером. Почему он не сообщает, где деньги? Ведь связь с тюрьмой не нарушена. Вот и от Дины сегодня утром пришла весточка. Почему он боится написать? Сколько ни ломай голову над этой загадкой — все равно разгадать ее без самого Парабеллума невозможно. Стало быть, есть еще один повод для того, чтобы приложить все силы к его освобождению.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
в которой Парабеллум решается на побег
1
Солнце палило безжалостно. Брызги из водовозной бочки, падавшие на раскаленный булыжник, испарялись в одно мгновение. Однако Робис не убавлял шага. Он спешил дальше — его ждали в Федеративном комитете.
Это был район лесопилок. Навстречу все чаще попадались фуры с грудами досок, запряженные могучими битюгами. Вот корпуса «Проводника» ненадолго заслонили Саркан-Даугаву; потом река вновь появилась перед глазами. Издали казалось, что на нее наброшено рыжевато-ржавое одеяло; лишь изредка среди бесчисленных плотов мелькали пятна открытой воды, похожие на проруби. На вытоптанном травянистом берегу полдюжины мальчишек за несколько копеек полоскали, отжимали и развешивали простыни для прачечной Парупа. Увидав двух мальцов, которые ловко перескакивали с плота на плот и звали присоединиться к забаве, маленькие труженики не смогли устоять перед искушением. И вот их задорные голоса уже зазвенели, сливаясь с пронзительным скрежетом пилорам. В последнее время игры в «казаков и разбойников» и в «русских и японцев» были забыты. Ребятня теперь превращалась в храбрых боевиков, которые расправлялись с казаками. Игру прервал резкий свист — оставленная в дозоре девочка увидала желтый лакированный экипаж с эмблемой фирмы «Паруп». Мальчуганы со всех ног бросились к берегу, но было поздно — хозяин успел заметить их баловство. Позволив им, в соответствии с традицией, поцеловать себе руку, он принялся направо и налево раздавать затрещины.
