Альберт Беляев - Чайки садятся на воду
Перед входом в бухту назначения капитан нанес на карту обсервованную точку. Она расходилась с расчетным счислением всего на полмили.
— Что ж, для восемнадцати часов счислимого плавания такой результат неплох, — сдержанно похвалил он. — Таблицы будут работать.
Еще три рейса проверялась надежность таблиц. И они «работали», как говорил капитан, вполне удовлетворительно.
— «Удовлетворительно», — недовольно хмыкнул Кравчук. — Это же отличный результат, а он «удовлетворительно»…
— Ладно, ладно, — успокаивал его Долидзев, — на море отличных отметок не ставят. Все-таки это стихия, а на нее полагаться полностью нельзя. И таблицы, конечно, хороши, но без оглядки их использовать тоже не следует. Контроль — великое дело, а на море особенно.
Тимофей в душе ликовал. Таблицы получились. И пусть со знаком «удовлетворительно», но они пригодились!
А спустя два месяца капитан принес на судно и вручил штурманам морской журнал, где была напечатана его статья. Она называлась «О важности изучения течений на регулярных линиях». В статье рассказывалось о разработанных Тимофеем таблицах.
— Ну, Тимка, ставь бутылку коньяку. Ты теперь прославился на весь советский торговый флот, — радостно хлопнул Кравчук по спине Тимофея. — Вот так и выходят в люди. Черт, завидую я тебе, по-хорошему завидую. Ты смотри, как батя поднял тебя. Цени, брат, и не зазнавайся!
Тимофей промолчал. В душе его боролись два чувства: с одной стороны, он был счастлив, с другой — обрушившаяся слава пугала: а вдруг таблицы окажутся непригодными? Вдруг их опровергнут или докажут, что они теперь, в эпоху радиолокации, ни к чему? А его самого могут посчитать выскочкой, неправильно поймут мотивы его работы. Истолкуют не так… И зачем капитан все ему приписал? Ведь не он один над ними работал, и если бы Долидзев не подсказал, то таблиц, может, и сейчас бы не было…
Такими сомнениями терзался Тимофей, когда капитан пригласил его к себе в каюту. Там уже сидел Долидзев.
— Ну, как находите статью? — спросил Шулепов.
Тимофей пожал плечами.
— В статье все правильно. Только зачем все надо было приписывать мне одному — вот этого я не понимаю. Мне же все помогали, и мы делали все сообща. А теперь, выходит, вроде я один…
— По-мо-га-ли, — раздельно произнес капитан, — помогать можно тому, кто везет воз, а коренником-то были вы, и вы его хорошо везли. А насчет того, что помогали, — в статье об этом так и сказано.
Долидзев мягко вступил в разговор:
— Теперь к вам, Тимофей Андреевич, ринутся корреспонденты разные, из моринспекции уже давно интересовались вашей работой — смотрите не потеряйте голову.
— Что вы, Илья Иванович, — вспыхнул Тимофей. — Разве нужна мне шумиха? Да я ни с какими корреспондентами говорить не буду. А моринспектор что ж, это его работа, пусть приходит, знакомится…
Морской инспектор вскоре действительно пожаловал на «Кильдин», сходил в рейс и остался таблицами доволен. Вскоре инспекция пароходства выпустила специальный бюллетень, в котором метод наблюдений и система составления таблиц были названы «методом штурмана Таволжанова».
*Было позднее время. В кабинете начальника пароходства Николая Ивановича Бурмистрова горел яркий свет. За большим столом сидели двое. Сидели они, судя по всему, уже много времени — пепельница была набита окурками. Опустевший кофейник и чашки были сдвинуты в сторону. Лица собеседников были усталыми и злыми.
— Ну что ты привязался ко мне? Что ты мне душу на кулак свой мотаешь? — сердито спрашивал Бурмистров.
— Да ты пойми, Николай, он штурман по призванию. По призванию, а не только по диплому!
— Ну и что?
— Опять двадцать пять! Да я тебе второй час твержу, надо ему дорогу давать. Дай возможность выдвинуть парня. Возьми у меня второго, я на его место поставлю Таволжанова, а третьим помощником любого возьму, кого пришлешь.
— Куда я его возьму? Что у меня, сто пароходов, что ли? Сам знаешь, нет у меня вакансий сейчас. Я ведь насчет второго сам тебе сказал: ему надо дать самостоятельную работу. Но сегодня ее еще нет.
— А ты поищи.
— Вот черт упрямый! Я же тебе русским языком говорю — не могу.
— Ты не кипи, не кипи. Не самовар ведь, а начальник.
— Да ведь твой Таволжанов только начал плавать, диплом получил всего полгода назад. Пусть пооботрется, приобвыкнет, навык приобретет.
— Неповоротливым ты стал, Колька… Обюрократился, что ли? Этому я тебя учил? Боишься всего… Чего бояться-то? Парень энергичный, с головой, жадный до штурманского дела, вот и давай ему простор, двигай его смелей! Тебе же скоро капитанов много потребуется, пароходы-то новые строятся ведь. Где ты капитанов возьмешь? А тут, понимаешь, свои кадры перспективные. Так нет же, добра не понимает человек…
— Ты меня не подталкивай! Как-нибудь без тебя разберусь, кого в капитаны брать и откуда.
Оба замолчали.
Бом! — гулко пробили часы в приемной.
— Ну, чего сидишь? Иди давай, иди. Не тяни из меня жилы. Мне завтра с утра в обком с докладом являться, а туда с ясной головой ходят.
— Не уйду. Подпиши приказ, и я сам отведу тебя под руки домой, ботинки с тебя сниму и спать уложу. Я ручаюсь за этого парня головой. Ты что, мне не веришь?
— Да верю я тебе, верю!
— Ну, так какого же черта меня здесь столько времени выдерживаешь?
Бурмистров широко открыл глаза и вдруг расхохотался.
— Вот это номер! Я его, видите ли, тут держу. На какой ляд ты мне сдался?
— Стало быть, сдался… Кравчука пошли на большой пароход старпомом. Он службу знает, старательный. На подходе «Валдайлес». Там старпом серьезно заболел, на инвалидность уходит. Вот и замени его Кравчуком. И все будут довольны.
— Ишь ты, все у тебя уже рассчитано. Тогда давай садись на мое место и командуй, раз так у тебя все хорошо получается. А я опять капитаном пойду плавать, только чтобы ты, дорогой друг, из меня жилы не тянул.
— Зачем на твое место? Я моряк и умру на море.
— А я кто же, по-твоему?
— Не цепляйся к словам. Раз поставили тебя на этот пост, значит так надо. Вот и трудись.
Помолчали.
— Ну, договорились?
Бурмистров выдохнул.
— Ладно, договорились. Сделаю, как просишь. Ночевать-то на пароход пойдешь? А то давай ко мне, хоть подкормит тебя Анна.
— Ладно, меня и на судне неплохо кормят. Отходим рано утром, лучше к себе пойду.
— Ну, будь.
— Будь. Привет Аннушке.
— Заходи с приходом.
— Зайду.
Шулепов поднялся, протянул руку Бурмистрову и вдруг порывисто обнял его.
— Ты не серчай на меня, Николай. А к Таволжанову присмотрись попристальней, тут тебе хороший кадр будет, это я точно говорю.
Шулепов ушел.
Начальник пароходства перевернул листок календаря и написал:
«Таволжанов. Назначить вторым помощником к Шулепову. Приказ».
ЧАЙКИ САДЯТСЯ НА ВОДУ
Еще во время выгрузки на острове Желания капитан парохода «Кильдин» Шулепов получил штормовое предупреждение. Синоптики обещали девять-десять баллов от норд-оста в течение ближайших часов.
Радиограмма начальника пароходства была лаконична:
«Без крайней необходимости в море не выходить. Оставаться в бухте до улучшения погоды».
Шулепов усмехнулся: «Без крайней необходимости…» Знает не хуже меня, что оставаться в бухте мне нельзя. Норд-остовый ветер натащит за ночь ледовых полей, и тогда не миновать зимовки на этом островке под восьмидесятым градусом северной широты.
Повезло еще, сюда дошли по чистой воде. В такое позднее время года море в этих широтах редко бывает чистым ото льда. Нет, товарищ Бурмистров, советом вашим мы не воспользуемся, рисковать зимовкой не будем, а поспешим отсюда скорее убраться. Отстаиваться здесь никак нельзя.
*Остров Желания прикрыл своими скалами пароход «Кильдин» от первых ударов шторма. Но чем дальше уходил пароход от берегов острова, тем гуще взвывал ветер и круче дыбились волны, настигая «Кильдин». Весь в шапках пены вспухал за кормой парохода тяжелый водяной холм. Наваливаясь на корму, холм вытягивался в высоту и на мгновение прикрывал пароход от ветра. В наступившей тишине корма, словно в испуге, вдруг начинала припадать к подножью настигавшего ее водяного вала; море рушилось под корму парохода, и та стремительно летела вверх по крутому склону волны. Но волна прокатывалась от кормы к носу, и пароход, повинуясь ее ходу, начинал выпрямляться, и вот уже корма рушилась в провал между волнами, а нос парохода вздымался к самому небу, едва не царапая форштевнем низкие тяжелые тучи. И так раз за разом, волна за волной, с кормы на нос, переваливаясь, шел «Кильдин» от острова Желания к порту Мурманск. Надо было поскорее убежать от ледовых полей, несущих с собой вынужденную зимовку.
