Младшая сестра - Лев Маркович Вайсенберг
Телли между тем, подойдя к туалету карельской березы, уныло причитает:
— Последний подарок… Бедный Мовсум… Мой долг — сделать все, чтоб помочь ему… — она принимается поправлять челку, пудрить лицо, потом берется за телефонную трубку…
Телли пригласила известного в городе ловкого адвоката и посулила ему в случае успеха щедрый гонорар. Очарованный ею адвокат из кожи лез вон и добился, что его подзащитному дали срок заключения вдвое меньший, чем ждали. И все же срок был достаточно велик. Увы, Мовсуму Садыховичу теперь не скоро наслаждаться красотой и удобствами спальни карельской березы…
— С этого дня моя жизнь пойдет по-другому! — сказала Телли, выходя с Баджи из здания суда.
Была ли в этих словах горечь, что пришел конец легкой жизни при Мовсуме Садыховиче, или таилась в них надежда на что-то иное, более достойное, — Баджи так и не поняла. Но в ответ она осторожно, чтоб не обидеть Телли, посоветовала:
— Подумай о себе серьезно, Телли, милая… Побереги себя от подобного в дальнейшем…
Адвокат добился снисхождения для своего подзащитного только наполовину. Но в дальнейшем, несмотря на то что тот был осужден с конфискацией имущества, адвокату удалось отвоевать в пользу Телли всю обстановку квартиры, включая и спальню из карельской березы. Он надеялся, что Телли, быть может, засчитает ему этот акт правосудия как вторую половину успеха процесса…
Жизнь Телли пошла по-другому, но, в сущности, мало отличалась от прежней.
Встречались теперь подруги не часто: никак не могла Баджи отделаться от странного чувства, что Телли, живя среди множества вещей, сама чем-то все больше становится похожей на вещь.
Спустя три года
В это утро Сашка влез на кровать к Баджи раньше обычного: он с вечера помнил, что у бабушки день рождения, и спешил поздравить ее первым.
Вслед за Сашкой пожелали Баджи счастья Нинель и Абас, подарили ей кольцо с красивым рубином, окруженным алмазами. Пусть носит не снимая!
В это праздничное утро не слышно было только тети Марии — ни ласкового голоса ее, ни мягких шагов: прошлой осенью, тяжело проболев, навеки покинула она свою светлую комнату в доме Баджи…
Нинель торопится отвести Сашку в детский садик, чтоб вовремя попасть на электричку. Утомительно, конечно, каждое утро ездить из города на нефтепромысла, но ей интересно и лестно работать под началом дяди Юнуса, Героя Социалистического Труда, который грозится сделать из нее «незаменимого специалиста».
Абас выходит одновременно с Нинель и Сашкой. На углу пути их расходятся, и доктор Абас Ганджинский идет в клинику к своим больным. Да, зря смеялся над ним Хабибулла, называя вечным студентом, — не прошло и года после смерти Хабибуллы, как сын его с отличием окончил медицинский институт…
Только закрылась за ними дверь, раздался телефонный звонок. Еще не сняв трубку, Баджи знает: Якуб!
Он теперь заведует хирургическим отделением большой районной больницы в двух часах езды от Баку. Живет он в квартире при больнице и два-три раза в неделю приезжает в город к Баджи.
Много хороших слов доносит в это утро из района телефонная трубка. Правда, Королев огорчил Баджи, предупредив, что вряд ли сможет приехать сегодня, — предстоят сложные операции.
Баджи хочется верить, что он все же приедет. Она всегда рада Якубу, всегда прихорашивается к его приезду. В дни, когда он приезжает, обед вкусней, а беседы за столом оживленней, чем обычно, и не только потому, что Якуб привозит из района хорошее вино и фрукты. С Якубом легко, интересно, — он так много знает, так добр и весел…
Весь день звонят по телефону, поздравляют. К вечеру приходят гости.
Первой явилась Фатьма — как всегда, в сопровождении дочек, зятьев и внучат. Не прошло и часу, как маленькие гости под водительством Сашки внесли в дом ужасающий беспорядок и в конце концов разбили лампу на столе у Абаса.
Никого не слушается это расшалившееся племя, кроме Фатьмы, щедрой на подзатыльники и шлепки. Попутно она прикрикивает на дочек. Попадает от тещи и «ученому доценту», над которым она явно взяла верх. Он обращается к ней не иначе как с почтительным «Фатьма-ханум» и в ответ на все ее распоряжения покорно склоняет лысую голову.
«Поглядел бы с неба на этот матриархат ее бывший супруг!» — думает Баджи, с улыбкой наблюдая за Фатьмой…
Бала явился с большим пакетом под мышкой.
Все бросились рассматривать подарок. Это оказалась картина. На ней были изображены необычного вида красивые высотные здания, просторные площади, тенистые сады, а над всем этим в голубом безоблачном небе реяли самолеты, такие же необыкновенные, как и суда, стоящие на приколе в бухте. А посреди этого причудливого города — знакомая любому бакинцу Девичья башня.
— Это мои архитектурные фантазии в духе Пиранези, — смеясь, говорит Бала в ответ на недоуменные вопросы и поясняет: — Пиранези — итальянский архитектор-художник, живший лет двести назад. Он славился фантазией… «Римские древности», «Темница»… Ну а я изобразил «Наш Баку — завтра!»
Картина всем понравилась — даже дети, заглядевшись на нее, чуть приутихли. Бала повесил ее на стену в столовой. Пусть будит мечты о грядущем!
— Как чувствуешь себя в своей новой квартире? — спрашивает его Баджи.
— Лучше, чем в прежней.
Старую Крепость реконструируют, обветшавшие здания, не представляющие архитектурной или исторической ценности, постепенно сносят. Эта участь постигла и дом Шамси вскоре после того, как умерла Ана-ханум. Бала переехал в новый район, в многоквартирный дом, который сам и проектировал.
К слову сказать, в последнее время Бала не только проектировал жилые дома, но работал и по реставрации памятников старины, которых было немало в самой Крепости. Так, древние стены «ичари-шахар» — внутреннего города, — некогда защищавшие жителей Баку от врагов и грозно выставлявшие жерла пушек из глубины бойниц, теперь восстанавливались, чтоб радовать глаз мирной своей красотой.
— Хорошо, что не поспешили расправиться с домом дяди, когда Ана-ханум была жива, — словно ждали, когда она покинет его… — задумчиво произносит Баджи. Тяжело было б старой женщине перебираться на новое место. — С детских лет недолюбливала Баджи сварливую Ана-ханум, а вот теперь, как вспомнит старую тетку, и становится ей грустно…
Бала приглашает всех к себе в гости — хочет, видно, похвастать новым красивым жилищем.
— Наверно, скучно тебе, Пиранези, жить одному в таких хоромах? — спрашивает Баджи. И неспроста очень часто встречают теперь Балу на бульваре, в кино, в театре рядом с хорошенькой Мариам.
Бала не склонен играть в прятки.
— Мариам — чудесная девушка! — с чувством говорит он, а глаза его так и светятся нежностью.
С того
