Ураган - Джонрид Абдуллаханов
Махидиль пожала плечами и взглянула на брата. Слово старшего брата всегда было законом для Махидиль. Хашим перехватил ее взгляд:
— Уверен, что Камильджан[4] одобрит это. Не так ли, Камиль?
— Да, действительно, почему бы тебе не пойти учиться в ирригационный институт, сестричка?
— Вы этого хотите?
— Что ж, быть инженером-ирригатором не так уж плохо, — отозвался Камиль. Он был твердо убежден, что геолог не женская профессия.
Как ни странно, но Хашима поддержала и мать Махидиль.
— Значит, договорились, — радостно резюмировал Хашим. — Поступаете в наш институт. Конкурса не бойтесь. И в приемной комиссии, и в деканате у меня есть свои люди. А ректор — лучший друг моего брата. Я все беру на себя.
Махидиль было непонятно и неприятно такое рвение Хашима. Вдруг ее осенила неожиданная догадка, и девушка вздрогнула. «Нет, нет! Не дай бог! Он мне совсем не нравится».
Она украдкой посмотрела на Хашима. Что в нем хорошего? Выражение лица какое-то жесткое, неприятное, а глаза, даже когда улыбается, остаются холодными и пустыми. То ли дело ее брат, Камильджан! И лицом привлекателен, и душой красив, слова непродуманного не вымолвит, никого никогда не обидит... Нет, нет... Тот, кого она выберет, кому отдаст свое сердце, должен быть похож на Камиля... Словом, Махидиль казалось, что нет на всем свете человека лучше ее брата.
Когда приспело время, она поступила в ирригационный институт. Училась хорошо. Ведь и Камильджан пожелал, чтобы она стала инженером... Но случилось так, что брату не суждено было радоваться успехам сестры. Большое горе пришло в дом. Во время экспедиции в высокогорный район Камильджан погиб, сорвавшись со скалы.
Как передать словами состояние несчастной матери, когда до нее дошла страшная весть? Как передать горе Махидиль? Друзья и соседи, пришедшие на похороны, не могли сдержать слез при виде того, как они убивались.
Хашима на похоронах почему-то не было. Не появлялся он и во все дни траура. Месяц спустя, возвращаясь домой, Махидиль встретила его на улице. Он остановил ее словами сочувствия. Но Махидиль не желала отвечать и хотела пройти мимо. Она не могла простить ему того, что после смерти Камильджана он ни разу не появился у них, не посочувствовал их горю.
— Обождите, Махидильхон, — взмолился Хашим. — Я должен объясниться с вами...
— Чего нам объясняться, тем более на улице? — проговорила девушка. — Если хотите поговорить — приходите к нам.
— Но ведь там ваша матушка... Неудобно...
— С каких это пор вам стало неудобно разговаривать с моей мамой? С тех пор как не стало Камильджана? — посмотрев ему прямо в глаза, гневно бросила Махидиль.
— Я только сегодня приехал, был в длительной командировке...
Махидиль молча отвернулась и пошла своей дорогой.
Несколько дней спустя она получила письмо, в котором Хашим Балтаев объяснялся ей в любви.
Махидиль не ответила.
Прошло еще некоторое время, и однажды Хашим, слегка подогретый выпитым для храбрости вином, дождался девушку возле института.
Махидиль была непреклонна:
— Вы напрасно преследуете меня. Напрасно ждете моего согласия.
— Но ведь я писал вам...
— У меня нет времени читать ваши письма!
— Умоляю вас, скажите «да», — настаивал Хашим.
Махидиль, не сказав ни слова, прошла мимо.
Минуло еще полгода. До Махидиль дошли слухи, что Хашим Балтаев заслал сватов к ее подруге Махмуде. Девушка только усмехнулась. Оказывается, существуют на свете люди, которые клянутся в вечной любви одной, и не успевают еще смолкнуть их клятвы, как сватаются к другой...
Вот как случилось, что Махмуда стала избегать ее. Дружбе девушек пришел конец. А теперь, четыре года спустя, бывшие подружки встретились.
Ни та, ни другая не ожидали, что свидание их будет таким теплым, что они так обрадуются друг другу. Несмотря на усталость после дороги, Махидиль внимательно слушала подругу, а та, соскучившись здесь, в глуши, изливала свою душу. Что бы ни произошло когда-то между ними, разве можно забыть подругу детства и юности, с которой ты делилась самыми сокровенными надеждами и мечтами.
Радовалась встрече и Махидиль: ей будет не так одиноко на новом месте. Как только станет тоскливо на душе, тотчас прибежит сюда, к Махмуде.
III
На следующий день, когда ураган прекратился, Хашим Балтаев представил Махидиль начальнику стройки.
Хамро Рахимову было лет сорок. Среднего роста, начинающий тучнеть, с наголо обритой головой и большими удивленными глазами, с постоянной улыбкой на лице, он понравился Махидиль своей приветливостью, живостью и жизнерадостным нравом. Он был ничуть не похож на некоторых забронзовевших в своих креслах начальников. И действительно, застать его в кабинете можно было чрезвычайно редко: он все время находился на трассе.
— Стало быть, набрались храбрости и приехали на стройку? Дивно-дивно, — говорил он, пожимая девушке руку. — Насколько мне известно, хотите руководить бригадой экскаваторщиков? Это правда?
Махидиль удивилась. Она раньше и не думала о том, чтобы стать бригадиром. Эту должность предложил ей главный инженер стройки Хашим Балтаев. Тогда она промолчала. Пусть будет так. Неудобно отказываться от первого же предложения начальства.
— Что ж, дело ваше, — продолжал Хамро Рахимов. — Но лично я не советовал бы вам... Девушке в этой бригаде...
— Не беспокойтесь, Хамро Рахимович, — перебил Хашим. — Она девушка с характером. Уверен, что ей удастся навести в бригаде порядок. Я беседовал с ней. Она сказала — поставьте меня на самый трудный участок, я хочу испытать себя... Что ж, пусть поучится делу, натрет мозоли, освоится с коллективом... Ведь практического опыта у нее нет. А потом посмотрим, подумаем. На первых порах ей, конечно, будет трудновато. Но ведь мы же рядом, всегда поможем.
— Дивно-дивно... А вы действительно уверены, что ваши зубастые работнички будут слушаться эту девушку? Не слишком ли она молода и неопытна? Такой бригаде необходим требовательный, решительный человек... — Рахимов морщил лоб, о чем-то сосредоточенно думая, но, глядя на девушку, все время улыбался — ласково и чуть-чуть иронично. — Хотя... молодому специалисту, окончившему институт с отличием, это может быть полезно.
— Вот именно, Хамро Рахимович, — горячо подхватила Махидиль. — Лишь бы человек справился, а плохих должностей не бывает, не так ли?
