Михаил Коршунов - В зимнем городе

- Бородатый какой пес. Это твой?

- Мой.

- Ну, спи-засыпай! - И положил щенка на подушку. - И пес пусть спит-засыпает.

- Я буду спать. А папа скоро вернется?

- Папа? А где твой папа?

- Улетел на самолете.

- Улетел... Ничего. Постараемся, чтобы скорее вернулся.

Профессор и Светлана вышли в коридор. Профессор - задумчивый, руки - за спиной, халат расстегнут.

Светлана боялась заговорить. Страх, точно игла, проник в сердце. Так, молча, вошли в кабинет.

Профессор сел. Светлана осталась стоять.

- Что? Плохо? - не выдержала Светлана.

- Да, плохо. Скоро заболевание отравит организм. Следует предупредить родных. Отец в командировке. А мать ее вы знаете? Кто она?

- Мать... - Светлана глубоко вздохнула, чтобы перебороть боль в груди. - Мать для нее сейчас я.

Профессор встал из-за стола, положил руку Светлане на плечо:

- Родная вы моя! Я должен был сказать это. Вы врач, и я врач. Надо попробовать все средства.

Светлана сжала губы, чтобы не дрожал подбородок. Прошла в ординаторскую. Необходимо побыть одной. Неужели девочка погибнет? Отчего так в жизни бывает? Когда думалось- все уже хорошо, все наладилось, девочке вдруг делается плохо. Да, очень плохо. И нельзя ничем помочь.

Но Светлана должна быть сильной. Об этом просил Володя. Она врач, лечащий врач девочки, и ей нельзя быть не сильной.

Во-первых, надо позвонить к Володе в часть, посоветоваться с полковником, командиром части. Володя много говорил о полковнике хорошего. Во-вторых, записать в историю болезни консультацию профессора. В-третьих, заказать для девочки дополнительное количество антибиотиков.

Светлана подошла к телефону и позвонила на аэродром.

- Полковник в ангаре, - ответил дежурный. - Что передать? Кто звонил?

- Передайте, что звонила доктор Карелина. Пожалуйста, это срочно. Не забудьте.

- Что вы! У нас не забывают. Назовите номер телефона, и полковник вам позвонит.

Светлана назвала номер, положила трубку и пошла работать. Успокоилась. Заставила себя успокоиться: ее ждут больные дети.

Вскоре Светлану позвали к телефону.

- Слушаю. Да, я Карелина. Здравствуйте, товарищ полковник. Я лечу дочку майора Тареева.

- Как же, как же, Светлана Юрьевна.

"Светлана Юрьевна"! Откуда ему известно? Наверное, Володя сказал".

- Что девочка? Как она?

- Состояние резко ухудшилось.

- Та-ак. - Полковник помолчал. - В чем и какая потребуется помощь?

- Помощь... Я не знаю. Нельзя ли вызвать майора Тареева? Жизнь девочки под угрозой.

- Под угрозой?!

- Да.

Полковник опять помолчал.

- Тареева отзову. Но в Москву он попадет не раньше, чем через несколько дней. Скорее - невозможно.

- Хорошо, товарищ полковник. Спасибо вам. До свидания!

- До свидания, доктор!

Борьба продолжалась.

Светлана через каждые три часа делала уколы антибиотиков. Давала кислород. Сердечные средства.

Девочка теряла сознание. Бредила. Звала отца. Говорила о море. О белых птицах.

Светлана сидела у постели девочки, держала в руках ее руку.

Ночью подойдет дежурная сестра, скажет:

- Светлана Юрьевна, идите прилягте. Я посижу.

- Ничего, я не устала.

- Ну что там - ничего! Идите. Если понадобится, я покличу.

- Только вы уж пожалуйста.

- Ну-ну. Не беспокойтесь.

Светлана ложилась отдохнуть в коридоре на кушетке. Лежала, и все казалось, что девочка зовет, что у нее опять слабеет сердце и надо опять делать укол камфары или кофеина.

Не спасти уже девочку. Нет, не спасти.

Профессор, когда подходит к ней, хмурится, трогает лоб и считает пульс. Ну зачем он так хмурится?

В коридоре темно. Сонно дышат в палатах дети. Булькает, переливается в батареях вода. Огни автомобильных фар изредка скользят по потолку и стенам.

Светлана слушает тревожные короткие удары сердца и зовет, зовет Володю...

Из бокса доносится звон стекла. Шприц!

Светлана вскакивает и бежит к девочке.

- Что? Что случилось?

- Ничего не случилось.

- Мне показалось, вы готовите шприц.

- Я давала девочке пить.

В боксе слабый свет от настольной лампы под глубоким абажуром. У девочки глаза открыты. Строгие, красивые глаза Кальмы.

- Папа, - шепчет девочка. Она сейчас в сознании.- Доктор, где папа?

- Папа уже летит в Москву.

- Летит на самолете, - говорит девочка. - Папа у меня храбрый. Пусть мороз, а он прилетит ко мне. Да, доктор?

- Да. Он храбрый. Он прилетит, пусть мороз.

- А вы знаете, кто стучит за окном?

- Кто?

- Мороз. Ему скучно ночью. Он сядет на крышу и приколачивает ледяными гвоздями сосульки. Холодно. Я боюсь холода.

Светлана понимает - опять легкий бред.

- Это Снеговик со своей дочкой Снежинкой тебя проведать приходит. Снежинка ласковая, веселая, в бобровом капоре, в тулупчике на жемчужных пуговках, в шубенных рукавичках. Помнишь книжку про нее?

- Да, - говорит девочка и закрывает глаза. Она устала.

Слышно, как по коридору проходит нянечка в мягких войлочных туфлях. Где-то вдалеке скрипнет дверь или донесется приглушенный свист - это из баллона набирают кислород в резиновую подушку. И вновь тишина.

Тишина в боксе. Тишина в клинике. Тишина за ночным морозным окном.

Девочка открывает глаза.

- Доктор, поговорите о чем-нибудь со мной.

- О чем же поговорить?

- Расскажите про какую-нибудь книжку. Я люблю слушать про книги.

- Хорошо. Я расскажу тебе про одну книжку. У самого моря, в большом городе, заболела девочка. Посмотрели ее доктора и сказали, что девочку можно скоро вылечить, если в городе наступит тишина. Девочка должна уснуть. И вот на время замолк большой город: перестали гудеть паровозы и пароходы, фабрики и заводы, перестали кричать ласточки, шелестеть на деревьях листья, и даже смирилось море. Наступила тишина. И девочка уснула. А город не спал, волновался. Не спали доктора, ласточки, деревья, море. Ждали, чтобы девочка проснулась - здоровая и веселая.

"Вот и теперь, - подумала Светлана, - не спит старый профессор - нет-нет, да и позвонит по телефону: ну, как? Не спит дежурный врач, тоже заходит: ну, как? Торопится, не спит Володя. Звонит полковник".

- А что было, когда она проснулась? - спросила девочка.

- Она поправилась и больше не болела.

- Никогда не болела?

- Никогда.

- И осталась жить в том городе, возле моря?

- Да!

- И у нас сейчас тихо, в нашем городе.

- Да, тихо.

- И я усну.

- Усни и ты.

Каждые два часа Светлана делает записи в дневнике истории болезни девочки.

"23 часа 05 минут. Температура 39. Состояние крайне тяжелое. Дыхание- до 36 в минуту. Пульс- 100, вялый, не ритмичный".

Девочке все хуже. Она все чаще теряет сознание. Дыхание учащается. Сердце угасает.

Светлана уже не сомневалась: девочка умирала. Теперь она хотела только одного, чтобы успел прилететь Володя.

Однажды вечером няня вызвала ее и сказала:

- Вас требует в швейцарскую военный.

Значит, успел... Но как она скажет ему о девочке? Какими словами? Где взять эти слова?

Володя был в летной рабочей форме: в унтах, в меховой куртке, через плечо на ремешке - планшет с прицепленным к нему шлемофоном. Лицо спокойное, но очень усталое. Около припухших от утомления глаз - морщины, морщины, мелкие, резкие.

- Володя, я так тебя ждала! Девочка...

- Знаю. Мне сказал полковник.

- Все сказал?

- Да, все.

Володя снял куртку, и Светлана повесила ее на вешалку. Нашла чистый халат, подала Володе.

В швейцарскую вошел солдат, козырнул:

- Товарищ майор, мне быть при вас?

- Нет. Возвращайтесь на аэродром.

- Слушаюсь!

Солдат ушел.

- Ты что, прямо с аэродрома? .

- Да.

Володя пытался завязать тесемки на рукавах халата. Медлил идти к девочке. Готовил себя для встречи с ней.

В раздевалку вбежала сестра:

- Светлана Юрьевна! Скорее!

Девочка лежала на высоких подушках. Глаза закрыты. Ночная рубашка сползла с плеч, оголила худенькую грудь с глубокой впадинкой на шее между ключицами.

- Камфару и кислород! - приказала Светлана сестре. Повернулась к Володе: - Садись.

- Я постою, - ответил он не сразу.

Принесли шприц и кислородную подушку.

Светлана сделала укол. Смочила в воде кусочек марли, обмотала воронку у мундштука подушки, чтобы кислород не сушил губы, и приложила ее ко рту девочки.

Володя стоял сзади. Лицо скрыто темнотой. Светлана чувствовала, с какой силой он сдавил пальцами спинку стула, на котором она сидела.

Светлана кончила давать подушку. Сестра принесла следующую. Дыхание у девочки оставалось затрудненным.

Вдруг ресницы раскрылись.

- Доченька! - прошептал Володя.

Девочка не ответила. Только ресницы вздрогнули.

- Ты меня слышишь? - шептал Володя. - Я прилетел к тебе.

- Она не слышит, - ответила с трудом Светлана. - Она без сознания.

Володя приподнял девочку. Прижал к себе.

И опять тишина. И опять Володя стоит за спинкой стула. Светлана дает подушку за подушкой кислород. Смачивает и смачивает марлю на воронке мундштука.