Александр Беляев - Том 4. Властелин мира
XII. Немая война
Штирнер сидел в кабинете за столом над чертежами и вдруг почувствовал неудержимое желание выйти из дома. Он уже поднялся и направился к двери, как промелькнувшая мысль заставила его остановиться: что, если он сам оказался под воздействием чужой воли? Неужели они открыли его секрет и действуют тем же оружием? Очевидно, их воздействие еще не обладало достаточной силой: Штирнер не потерял способности рассуждать. Но непреодолимое желание выйти на улицу он ощущал совершенно ясно. Легкий холодок прошел по спине Штирнера. Он погиб, если сейчас же не освободится от влияния чужой мысли! Что делать? Как спасти себя? А его ноги непроизвольно уже донесли его до двери. У двери висело шелковое драпри. Рядом проходили радиаторы отопления. С чрезвычайным усилием воли Штирнер сделал шаг в сторону, сорвал шелковое драпри, накинул его на голову и уцепился руками за металлическую трубу отопления. Тотчас же он почувствовал, как желание выйти на улицу уменьшилось. Посылаемые неведомым врагом электромагнитные токи быстро уходили в землю. Штирнер вздохнул с облегчением. Но это еще не спасение. Надо было обдумать создавшееся положение.
«В моей комнате, – думал Штирнер, – есть железная клетка, в которой я делал первые опыты. Если бы пробраться туда, войти в клетку, заземлиться… Как-нибудь отсижусь, а там видно будет. Но успею ли я добежать? Не разобьет ли противник мой волевой импульс, как только я отойду от заземления? Если бы еще не этот линолеум на полу! Черт возьми! Меня начинают бить моим же оружием. Это скверно. Прежде всего надо изолироваться. У меня есть металлическая сетка. Можно будет накинуть ее на себя… Потом я сделаю настоящий костюм. Но как достать ее? Эльза! Надо вызвать Эльзу».
Между Штирнером и Эльзой давно установился такой полный контакт, что довольно ему было подумать, даже без применения каких-либо усилений излучения мысли, как она немедленно являлась. Штирнер начал мысленно призывать ее, как всегда ясно представляя весь путь, который должна та пройти. Но Эльза не шла. Шелковая материя на голове Штирнера задерживала излучения…
– Проклятие! – Штирнер приоткрыл шелк и полуобнажил голову. В ту же минуту он почувствовал желание выйти из дома. Штирнер поспешно натянул на голову шелк и задумался. Одним глазом через щелку в шелковой материи он увидел недалеко на стене кнопку электрического звонка.
– Спасибо покойному Готлибу, он везде насажал этих звонков. Может быть, мне удастся вызвать слугу…
Звонок находился на расстоянии двух метров. Скользя рукой по металлической трубе, он стал приближаться к звонку. Труба окончилась. Следующий сектор отопления находился на расстоянии семидесяти сантиметров. Штирнер нагнулся, левой рукой ухватился за конец трубы, а правую протянул к трубе следующего сектора, следя в то же время, чтобы шелк не сполз с головы. Для этого он закусил края материи зубами. Так перебрался он к следующему сектору и, держась за трубу, нажал звонок.
– Что, если они послали внушение и слугам? Я пропал…
Штирнер с облегчением вздохнул, когда вдали послышались шаркающие шаги старика Ганса.
Ганс вошел в кабинет и с невозмутимым лицом вышколенного лакея, который умел скрывать удивление за маской почтительности, стал перед закутанным в шелк Штирнером.
– Ганс, в моей комнате… – сказал Штирнер и запнулся. Он еще никого не пускал в свою комнату. «Э, теперь не до того, – подумал он. – Я смогу ему внушить, чтобы он забыл все, что увидит там». – В моей комнате находится металлическая сетка. Принесите ее немедленно сюда. Вот вам ключ…
Придерживая одной рукой шелк, как будто стыдливо закрывая свою наготу, Штирнер вынул другой рукой ключ и подал его Гансу.
Ганс молча удалился и принес тонкую металлическую сетку.
– Набросьте на меня!
Старик исполнил приказание с таким привычным видом, как будто он подавал пальто.
– Благодарю вас, Ганс. Теперь идите… Постойте! Вы ничего не испытываете, Ганс? Никаких особенных желаний? Ну, например, выйти на улицу?
– Куда там на улицу! Если правду сказать, господин Штирнер, я чувствую желание полежать… Больные ноги отдыха просят!..
– А давно появилось у вас это желание?
– Да уж лет двадцать, как к кровати стало тянуть…
– Идите, Ганс!
Штирнер быстро прошел в свою комнату, помещавшуюся позади кабинета.
– Ну погодите! – сердито ворчал он, приводя в движение машины. Внизу загудели мощные моторы, загорелись лампы, машина заработала. «Выстрел» был послан, и он достиг цели.
В окрестностях города стоял большой грузовой автомобиль, на площадке которого была установлена радиостанция не совсем обычного устройства. Это была станция, спроектированная по схеме Качинского, для передачи с усилением излучений мысли.
Шофер, Зауер и Готлиб были в особых костюмах, сделанных из тончайшей проволочной сетки, прикрывавшей все тело, не исключая лица.
– Наряд не совсем обычный, – смеялся Качинский, – но, если мода узаконит его, он покажется даже оригинальным. В будущем мы просто станем делать в наших костюмах тончайшую металлическую подкладку. К сожалению, я не знаю, как обойтись без вуали. Но ведь носили же вуаль женщины! А мы будем изготовлять наши вуали не толще и не тяжелее шелковых. Снаряд послан, – говорил Качинский. – Я послал Штирнеру приказ выйти из дома и идти сюда.
– А как мы узнаем, что снаряд попал в цель? – спросил Готлиб.
– Я думаю, он так или иначе известит нас, если и не явится, – сказал Качинский. – Дело в том, что мы имеем и механическую приемную радиостанцию, кроме нашего собственного «приемника»-мозга. А в ней имеется прибор, автоматически записывающий излучения другой станции.
И Штирнер действительно «известил» их, хотя и совершенно неожиданным для нападающих образом.
В тот момент, когда Качинский без изолирующего костюма отправлял новую «мысль-снаряд», он вдруг упал на площадку автомобиля, сделал попытку подняться и упал снова.
Он хотел сесть, но голова, а за ним и все тело свалилось на сторону.
Зауер и Готлиб бросились к Каминскому.
– Вы ранены? Контужены? Как вы себя чувствуете? – спрашивали они его. – Что у вас болит?
– Ничего не болит, и чувствую себя вполне здоровым, – отвечал Качинский, делая новую попытку сесть и вновь падая на сторону, – но, черт возьми, я совершенно потерял чувство равновесия!..
Зауер, Готлиб и шофер были поражены. Готлиб поспешил накинуть на Качинского металлическую сетку, чтобы оградить его от новых излучений.
– Ну да, конечно!.. Чему же вы удивляетесь? Штирнер, очевидно, парализовал мозговые центры, которые управляют равновесием. Однако он далеко ушел в своих работах! Чувство равновесия – один из сложнейших и наименее разработанных вопросов. Профессор Бехтерев…
«А все-таки эти изобретатели совсем особая порода людей, – думал Зауер. – Его свалили с ног, и он беспомощно копошится на земле, как раздавленный червь, а сам рассуждает о своей рефлексологии!..»
– Это он нарочно, – продолжал Качинский, – чтобы показать своему противнику, с каким опасным врагом нам приходится иметь дело. Чувство равновесия…
– Это все очень интересно, господин Качинский, но сейчас нам надо позаботиться о вашем здоровье. Я думаю, – обратился Готлиб к Зауеру, – нам придется на этот раз отступить и эвакуировать нашего первого раненого в этой необычайной войне, чтобы подать ему медицинскую помощь.
Несмотря на протесты Качинского, который хотел продолжать дуэль на расстоянии, Зауер и Готлиб решили отступить.
– Помните, что на вас лежит ответственность за миллионы людей. Что, если Штирнер убьет вас или, скажем, лишит разума?
– Ну что ж, едем… – со вздохом согласился Качинский.
– Да, Штирнер – опасный противник, – продолжал Качинский, лежа в автомобиле. – Он обладает более мощным орудием. И сила его передачи так велика потому, что он, очевидно, пользуется направленной волной. Попробуем и мы действовать направленными волнами!..
– Вы лучше скажите: как вы теперь будете жить без чувства равновесия?
– Может быть, мне удастся найти его! – ответил Качинский.
Готлиб с сомнением покачал головой.
Качинский выглядел совершенно беспомощным. Он не мог даже протянуть руки, она тотчас падала в сторону как плеть, хотя все члены его тела были совершенно невредимы.
– Посмотрите, Зауер, нет ли какой-нибудь записи на ленте аппарата.
Зауер посмотрел. Лента была испещрена кривыми линиями.
– Здесь что-то начерчено, но я ничего не понимаю…
– Я скоро сделаю прибор, который будет переводить эти знаки на буквы. – Качинский сделал безуспешную попытку протянуть из-под сетки руку. – Поднесите к моим глазам ленту, Зауер! Так… гм… он хочет напугать меня!.. Вот какую мысль он излучил:
