Лев Правдин - Океан Бурь. Книга вторая
— Хочешь, у нас будет папа? — прошептала она и начала застегивать пуговицы на его рубашке.
Володя горячо задышал на мамины руки. Что они еще там надумали, пока он спал, до чего договорились?
— Никого мне не надо.
— А Снежкова? Знаешь, оказывается… он твой…
Она, наверное, хотела сказать, что Снежков Володин отец, но не сказала и прижала ладони к груди.
— Ладно уж, — проговорил Володя и отвернулся.
Мама покраснела и торопливо объяснила:
— То есть он будет как отец. Он тебя любит, и тебе будет хорошо.
— А тебе?
— И мне тоже. Давай завяжу шнурок.
— Я сам, — хмуро ответил Володя.
Опустившись на нижнюю ступеньку крыльца, он стал не торопясь шнуровать ботинки.
— Ну, сам так сам, — почему-то засмеялась мама.
Она погладила его давно не стриженный затылок, где уже закручивались темные завитки, и вздохнула. Отчего — тоже непонятно.
— Учти, всю эту кашу заварил ты сам. Вспомни, сколько лет ты мне твердишь про Снежкова. Я все это забывать уже стала, а ты мне покоя не давал. И теперь, когда все устроилось, как ты хотел, ты надулся. В чем дело? Скажи, как честный человек.
Володя молча возился со шнурками, которые всегда путаются и как-то сами собой завязываются в узелки. Да, по правде говоря, отвечать-то ему было нечего: мама права. А почему он вдруг «надулся»? Трудно ответить на этот вопрос. Все тут так запуталось, как шнурки.
— Он тебя любит, — сказала мама.
— А тебя?
Мама долго не отвечала. Она видела внимательный и вместе с тем осторожный, как у пугливой птицы, блестящий глаз сына, настороженно высматривающий каждое ее движение. Она знала: одним неверным словом, даже резким жестом можно спугнуть эту птицу. И тогда уж ничего не поправишь.
Наблюдая исподлобья, Володя увидел, как нежно заалели мамины щеки, как неудержимо залил ее шею и уши жаркий румянец и как в глазах закипели слезы. И она видела, что сын заметил ее замешательство, и заставила себя улыбнуться в ответ на его настороженный взгляд, отчего улыбка получилась неестественной, а Володе она показалась загадочной.
— И меня, конечно, — ответила она.
Ей хотелось, чтобы ее ответ прозвучал просто и весело, но, оттого что она очень старалась, у нее получилось неестественно и вызывающе. От этого она смутилась еще больше и притихла, и как будто растерялась, что с ней бывало очень редко. И Володя тоже притих и молча смотрел на маму. В реке звонко плеснула большая рыба, в лесу скрипнула старая сосна. Мама смущенно улыбалась.
А Володя все смотрел на нее, и она показалась ему сейчас необыкновенно красивой, похожей на ту девушку, которую он видел на афише около кино. Девушка, как значилось на афише, имела прямое отношение к той запретной и стыдной любви, даже смотреть на которую не разрешалось до шестнадцати лет.
И он вспомнил разговор о любви с мамой и с Васькой Рыжим. Мама тогда не захотела ничего объяснить, а Васька не поскупился, все рассказал. И вот теперь, увидев красивую мамину улыбку, он вспомнил именно то, что объяснил ему Васька, и поэтому он отвернулся и жестоко проговорил:
— Никаких нам любовников не надо.
Он ждал, что мама сейчас рассердится и накричит на него, но, к его удивлению, она звонко и, как ему показалось, весело рассмеялась. Она обеими своими горячими ладонями схватила его лицо и так сжала щеки, что у него смялись и вытянулись губы. Крепко поцеловав эти вытянутые губы, она, все еще продолжая смеяться, сказала:
— Ах ты, сын мой, сын! Ты уже совсем взрослый, и ты сам должен понять, как и мне плохо одной. Мне тоже нужна поддержка в жизни. И мне надо, чтобы меня кто-нибудь любил.
— Я тебя люблю больше всех на свете! — заверил Володя.
— И я тебя люблю больше всех на свете. И всегда ты будешь для меня самым любимым человеком. Но ведь тебе еще нужен Снежков, не отпирайся. Ну, вот и мне тоже нужен Снежков. Я это тебе прямо заявляю. Он нам обоим очень нужен. Прямо необходим. Понял?
Она ушла в дом.
Володя посидел на крыльце, растерянно ожидая, что же произойдет дальше. Но дальше ничего не происходило. Все еще стояла тишина, и он был один среди этой тишины.
Он один. И мама там в доме сидит одна и тоже думает. Одна. Всегда во всех его мыслях мама была только с ним и только для него. Никогда ему и в голову не приходило, что она может быть для кого-нибудь еще. И Снежков сейчас несется где-то по реке в своей моторной лодке и тоже думает, и скорей всего, о Володе и о маме.
Никогда мама еще так не говорила о любви. Они просто не могли жить друг без друга — Володя и мама, вот и все. А Снежков?
Думая о нем, Володя никогда не задавал себе вопроса, будут ли они все любить друг друга. Ему нужен был только друг и помощник, нужен сильный, красивый и умный старший товарищ. Чтобы учил жить, оберегал, держал в строгости и всегда знал, что Володя должен делать, а чего не должен.
А дело-то вот как обернулось. Любовь. Маме нужно, чтобы ее любил этот самый необходимый Володе человек. Ох, как все перепуталось вдруг на большой доброй Земле Снежкова! Какие бури разыгрались в чистом Море Ясности!
Володя поднялся и пошел, стараясь ступать в следы черноусого механика. На том месте, где стоял самолет, нежная весенняя травка была примята и кое-где испачкана черными пятнами машинного масла. Здесь еще не выветрился запах бензина. Это был запах самолета, чудесный вольный запах голубых просторов, головокружительной высоты, где все ясно и откуда все видно намного дальше, чем на земле.
Подошла собака, которую Володя назвал Белкой, и, подняв голову, беспокойно зашевелила ушами. Что-то она уловила, недоступное человеческому слуху. Сколько Володя ни прислушивался, ничего. Тишина. И в этой тишине тайная мысль скребется, как мышка. Мама сказала, что ей тоже нужен Снежков. Это понятно. А вот зачем ей нужна его любовь? Раньше она о нем и слышать не хотела. И Снежков говорит, что ждал всю жизнь. Ох, как все непонятно! Разве можно так долго ждать? Володя знает: нельзя. Нельзя только и делать всю жизнь, что ждать. Надо искать, добиваться. А мама и Снежков, разве они этого не знают?
Наверное, это оттого, что он всегда думал только о том, что надо ему самому, и никогда не думал, что же надо маме или Снежкову. Значит, нельзя думать только о себе. Но ведь он не только о своем счастье заботится. Он хочет, чтобы всем было хорошо. Но как это сделать? Как сделать, чтобы маме и Снежкову тоже было хорошо? Он и сейчас еще этого не понимал, и поэтому, ему казалось, будто он в чем-то провинился перед ними. Вот какая беспокойная «мышка» тихонько скребется в его сознании.
Один он стоит в центре золотой, просторной поляны. Белка вырвалась из-под его руки и кинулась к обрыву. Тут и Володя услыхал, как застучал мотор на реке. Он подбежал к лестнице и сверху увидел плотик, на котором он вчера приплыл. К плоту приближалась голубая лодочка с подвесным мотором, а в лодочке сидел знакомый человек в красной клетчатой рубашке. Снежков. Мотор умолк. Лодочка, скользнув по зеленоватой воде, мягко ткнулась в плот. Снежков выпрыгнул так ловко, что лодочка даже не покачнулась.
Стоя на плоту, он снял рубашку и, как флагом, взмахнул ею.
— Давай сюда!
И сверкающая река, и синие горы, и обласканная добрым утром тайга дружно отозвались на этот веселый призыв и разноголосым хором повторили его, приглашая Володю к своим великим радостям.
Но он все это выдержал и даже не сдвинулся с места. Как стоял, так и остался на самой верхней ступеньке. Нет, так просто его не возьмешь! Еще походите да попросите.
Но не тот оказался человек Снежков, чтобы стал кому-то кланяться и уговаривать. Он просто перестал обращать внимание на Володю. И даже не смотрел на верхнюю ступеньку. У него есть свои дела.
Вот он несколько раз глубоко вздохнул, широко раскидывая руки, потом сделал великолепную стойку на руках, снова вскочил на ноги и без разбега прыгнул в воду. Его смуглое тело, тускло блеснув на солнце, словно врезалось в зелень реки.
Плот еще покачивался, когда Володя вбежал на скользкие бревна. Сильно выбрасываясь из воды, Снежков доплыл до середины реки, и там он, как большая рыбина, перевалился через волну и стремительно ушел под воду. Он не показывался так долго, что у Володи задрожали колени, и он позабыл дышать. Нет, не от страха. У него даже и мысли не возникало такой, что со Снежковым может что-нибудь случиться. Бесстрашные так запросто не погибают! Без борьбы не сдаются. А Снежков сильный и бесстрашный. Он красивый, как Конников, или даже еще красивее. Он человек, который убил медведя, и не хвастает этим.
Голова Снежкова неожиданно вынырнула совсем рядом с плотом, у самых Володиных ног. Ухватившись руками за крайнее бревно, Снежков сильным движением выбросил свое блестящее и упругое тело на плот.
Тогда Володя громко вздохнул.
