Правила бегства - Олег Михайлович Куваев

Мы снова молчали. От Саяпина исходило не то что спокойствие, а какая-то молчаливая и уравновешенная скука. Я первый раз видел, чтобы Рулев не мог «держать беседу».

Закурили.

— А вот этого я не терплю, извините, — живенько сказал Саяпин и отсел от стола.

— Пенсионеры здоровье берегу-у-ут, — усмехнулся Рулев. Я видел, что он начинает злиться. Я решил его поддержать.

— Вы на пенсии где жили?

— В Ге́ленджике, — с ударением на первом слоге сказал Саяпин.

— Юг. Море. Солнышко, — усмехнулся Рулев. — Сбережения, что ли, кончились, Иван Ильич?

— Жизнь кончилась, — Саяпин улыбнулся, показав свои прекрасные пластмассовые зубы. — Пять лет на пенсии и пять лет без жизни.

Глазки его теперь хитровато поблескивали.

— Как кончилась? — удивился Рулев. — Человек, говорят, и живет всего десять лет. Семь до школы, три после пенсии.

— Так. Кончилась.

— Непонятно, Иван Ильич.

— Детишки вы несмышленые: семь до школы, три на пенсии. Хе! Выдумывают же люди!

Рулев вдруг заулыбался. Он взял спирт, налил себе и Саяпину.

— Не-е, — твердо сказал тот. — Я только одну дозу пью. Дальше точка. Вот что, товарищ директор. Число сегодня какое?

— Седьмое апреля, — сказал Рулев.

— Завтра мне в стадо надо. Отел. Когда отел, зоотехник должен быть на месте.

— Организуем, — сказал Рулев.

— Что же вы без вещей-то? — спросил я.

— А вон мои вещи, — Саяпин кивнул на мешок. — У старого дружка на чердаке лежали. Точно знал, что вернусь.

Он взял мешок и вытряхнул его на пол. Выпала кухлянка, меховые штаны, короткие торбаса, «плеки» и резиновые сапоги. Саяпин любовно развернул кухлянку и вынул из ее рукавов маленький чайник с кружкой. И кружка и чайник были ветхими, черными от старости и налета.

— Вот мои вещи, — сказал он. — Хоть сейчас в стадо. Малокалиберку дадите, ножик у меня есть.

— Это все ни к чему, — сказал Рулев. — На вездеходе забросим.

— Ну-у, вездеход вездеходом, — вздохнул Саяпин. — На ногах-то надежнее. Мотор — вещь слабая против ног. Так как насчет завтра?

— Едем, — сказал Рулев. — Прямо с утра.

— Тогда идите, ребята. Я маленько посплю. Саяпин прямо при нас улегся на кровать, и пружины жалобно взвизгнули. По-моему, когда мы закрывали дверь, он уже начал похрапывать.

— Крепкий дед, — сказал на улице Рулев. — Очень крепкий загадочный дед.

* * *

Едва мы вышли из домика, как прямо над головами прогрохотал самолет АН-2. Где-то над тайгой он развернулся и снова пролетел над поселком, а затем, набирая высоту, пошел на северо-восток к Константиновой заимке.

Он исчезал на фоне неба, и долгое время были видны сдвоенные плоскости его, и доносился слабый гул мотора.

— К чему бы это? — спросил Рулев. — Куда бы это?

Через какое-то время мы снова услышали самолетный гул, он прошел над крышей. А еще минут через двадцать к нам постучали.

— Войдите, — крикнул Рулев.

Я забыл сказать, что у Рулева появилось кожаное вертящееся кресло. Раздобыл его наверняка отставной майор. И сейчас Рулев крутнулся в этом кресле от стола к входу и эдак полулег в нем, нога на ногу, в руке сигаретка.

Вошел летчик. Наверное, с улицы, после солнечного снежного ослепления, он ничего не видел, поэтому сказал только:

— Привет, ребята. Вот тут к вам… — и летчик отошел в сторонку. За ним вошел некто рослый, в распахнутой меховой куртке, в тяжелых собачьих унтах, с карабином за плечом, и еще я заметил на поясе под курткой тяжелый нож.

— Не я! — заорал Рулев. — Я никого не трогал, я был совсем в другом месте.

Пилот прыснул. Он был одет в аэрофлотскую шинельку, в нормальных полуботиночках, круглолиц и молод.

— Садитесь, — я пододвинул ему стул. Пилот сел, сиял летную фуражку и стал похож на деревенского красавца — русый волнистый чуб, ресницы на пол-лица, румян. Вошедший следом топтался, тоже, видно, ни черта не видел, хотя и был в темных массивных очках.

— Оружие к печке. Очки в карман, — скомандовал Рулев.

Рослый так и сделал. Стульев не оставалось, и он сел на рулевскую койку. От унтов по комнате протянулись мокрые большие следы.

— Дай-ка мне эту пушку, — оказал Рулев.

Я взял холодный ствол карабина, протянул его Рулеву.

— Осторожно, — сказал длинный.

Рулев клацнул затвором, на пол упал патрон. Рулев открыл магазин, вынул остальные патроны, ссыпал их, латунные, остроносые, в ладонь и протянул длинному;

— Так я и знал, — пробормотал он. — Ух, землю на вершок вижу. Эдик! Ты как с ним летаешь?

— Да ничего. Мы по делу зашли, — улыбнулся пилот Эдик.

— Вы председатель совхоза? — солидно и напряженно спросил длинный.

— А как же! Неужели он на председателя похож? — Рулев кивнул на меня.

— Семен Андреич Рокито, — представился длинный. — Вот мои полномочия.

Он вынул желтый бумажник и вытащил оттуда два сложенных листа. Я заметил, что это бланки Академии наук.

— Сеня, значит. Тезка? Ну давай, тезка, свои бумаги! Ух ты! «Предлагается оказать всемерную помощь». Кто же это мне предлагает? Руководитель центра региональных исследований. Не знаю такого, не знаком. Ну, а если по-человечески? Что за помощь?

— Жилье, транспорт, рабочая сила, снабжение. Да мало ли что понадобится.

— Так! — весело согласился Рулев. — Ну, а какой транспорт, какая рабочая сила? Что за жилье?

— Я начальник восточного отряда, — длинный снял наконец свои дымчатые очки. — Есть такая наука — стратиграфия. Мы бурим профиль. Отсюда к Низине и через нее на восток. Вот мы и будем бурить самую восточную скважину.

— Бурить-то я не умею, — вздохнул Рулев. — Я бы помог.

— Разнорабочие будут нужны. Тракторы.

— Вот что, тезка, — Рулев отвернулся к окну. — Забудь, что здесь существует совхоз. Считай, что здесь голое место. Рабочих у меня нет. Транспорта также. И что еще ты собираешься попросить — не знаю что, но знаю, что и этого у меня нет.

— У нас задание государственного значения, — Сеня улыбнулся, точно говорил с ребенком. — Есть обком. Есть министерство. Можем и через них давить.

— Вот обком пусть вам и помогает. У меня нет ничего. И не будет.

— Найдется, — усмехнулся Сеня. — У всех ничего нет. Нажмешь — и находится.

— Катись-ка ты отсюда прыткой рысью, — мирно сказал Рулев. — У них задание, а мы здесь вроде как на субботней рыбалке. Катись, тезка. Заходи в шахматишки сыграть.

— На Константиновой заимке ваши люди? — вмешался пилот.

— Мои.

— Они там рыбу, случайно, не ловят? На этом своем озере?

— Этому озеру глубина метр, — сказал Рулев. — Оно до дна промерзает. Никакой рыбы в нем нет.

— Что и требовалось, — сказал пилот. — Полетишь?

— Куда?

— Посадочную площадку на озере будем готовить.

— Для