Альберт Мифтахутдинов - Очень маленький земной шар
— Ты знаешь, Виктор, он уже защитил кандидатскую.
— Годы нас всех крутят, — о чем-то своем вслух подумал Виктор, — но в основном мы остаемся прежними.
— Основного у нас не отберешь…
Они засмеялись.
— А здесь Вольф чуть-чуть моложе, чем есть. Я ведь с ним виделся месяц назад. Он улетал в Пильхинскую тундру, а я сюда. Глаза получились и улыбка… Вот только молод больно… Знаешь, он таким был лет пять назад. А может, в этом все и дело, что и через пять лет он будет таким же, а?
Виктор согласно кивнул.
А М. вспоминал, что же было тогда, пять лет назад. Кажется, день рождения Вольфа. А потом была ночь, и М. провожал Дину. И тогда, наверное, она решила, что любит его и вообще не представляет, что дальше будет делать без М.
Но он-то знал, что ее вызвал на преддипломную практику ее старый друг, хороший парень — геолог, и он не хотел ему зла, но ему нужна была Дина, и М. не знал, что же теперь делать.
А через месяц наступила весна, геологов забросили в поле, Дина улетела к отрогам Южного хребта; там была ее партия, парень, который ее вызвал, остался на буровой, в Анадырской тундре, а М. перевелся к геологам и последним вертолетом добрался до Ламутской партии, двухсотки, где проработал сезон младшим техником. Его партия оказалась самой западной, самой отдаленной, М. несколько раз за сезон вызывал по рации Дину, но ничего не получалось, а парень с буровой говорил с ней два раза. Во всяком случае, оба раза М. слушал в эфире их разговор, потому что когда переговариваются геологические парии, их слушают все соседи. М. решил увидеть ее в поле. Все эти сто дней он думал о ней и тосковал. И когда в конце сезона начальник Ламутской партии вызывал добровольцев на перегон лошадей, М. упросил начальника, и тот отправил его, каюра Хечикьява и старшего техника.
Со всех партий полевые лошади перегонялись к устью Черной речки, где их ждали баржи. Из партии туда было два пути: один через болота — тогда на дорогу уйдет одиннадцать дней, второй через Южные горы — тогда на дорогу уйдет четырнадцать дней. И начальник предложил самый короткий путь, и все согласились. Но через три дня пути, когда нужно было сворачивать или на юг, или на восток, М. предложил изменить маршрут.
Старший техник-геолог не понимал, зачем надо тащиться через Южный хребет. Все доводы М. не стоили ничего. Он волновался и никак не мог убедить старшего техника. И тогда он сказал правду:
— Я за весь сезон ни разу не поговорил с Диной. Ты же сам однажды чуть не охрип на рации, вызывал Южную…
Хечикьяв слушал их разговор.
Старший техник расстелил карту, долго курил и высчитывал, потом сказал Хечикьяву:
— Идем на юг.
Лицо Хечикьява было непроницаемым.
…В партии у Дины отдыхали один день, и М. был счастлив, а Дина решила, как тогда, что любит М. и вообще не представляет, что дальше будет делать без него.
А Хечикьяв молчал, а потом, уже в поселке, рассказал тому хорошему парню с буровой, что М. к Дине заходил на Южную, а маршрут был другим.
Бюст Хечикьява стоял рядом с Вольфом. У него было красивое узкое горбоносое лицо. Высокий малахай и нос, и узкие стиснутые губы придавали ему сходство с индейцем. Такие лица можно встретить только в Беринговской тундре на границе с Корякией, а Хечикьяв был родом оттуда.
Виктор заворачивал голову Вольфа, а М. смотрел в прищуренные зоркие глаза Хечикьява.
— Зачем ты это сделал, Хечикьяв? — спросил его М.
Хечикьяв молчал.
— Ты о Дине? — спросил Виктор.
М. кивнул.
— Действительно, зачем ему это надо было?
— Просто они с тем парнем были старые друзья. До буровой тот парень несколько сезонов работал с Хечикьявом…
— А теперь?
— Теперь… — М. вздохнул. — Что теперь? Парень на Чукотке, я здесь, а Дина замужем за другим, он работал у них в Южной…
Виктор покраснел.
— Понимаешь, — сказал он, — я знал, что Дина вышла замуж, только не говорил тебе об этом. Ведь она сейчас в Москве.
— Здесь? В Москве?
— Да… Я видел ее на прошлой неделе. Защитила диплом и полетит на Чукотку, к мужу.
У М., наверное, изменилось лицо.
— Уж не собираешься ли ты сейчас идти к ней? — забеспокоился Виктор.
— Нет… Да… конечно…
— Нет, нет. Идем домой. Нас ждет Ольга. Как же, она омлет приготовила!
— Да, — сказал М., — да. Омлет — это правильно…
М. не хотел вызывать лифт и поднимался до пятого этажа по ступеням.
Было поздно.
Он никогда не думал, что это так трудно — позвонить и дождаться, когда тебе откроют дверь. И прежде, чем позвонить, он выкурил сигарету.
За время, отпущенное на одну сигарету, он о многом передумал и заготавливал слова, но они тут же вылетали из памяти.
В ту весну, когда он встретился с Диной, он уже разошелся с женой и считал, что свое отлюбил. А если человек уже отлюбил, вторая любовь — или большое горе, или такое счастье, после которого рано или поздно приходит беда.
Они были счастливы с Диной. Ради нее он совершал много невозможного, он каждый день удивлял и восхищал ее. Она знала, что все это ради нее, и гордилась им.
Но когда он уехал в Магадан и от него потребовалось самое простое — вызвать ее с Чукотки, он испугался. Он сам не мог себе объяснить, но в душе предательски щелкнул рычажок благоразумия. Возможно, он боялся, что с этим кончится сказка, в которую они вместе верили. В последний разговор по телефону Дина ждала, когда он скажет просто и весело: «Собирай рюкзак и мотай ко мне, я же без тебя не могу», — но он говорил совсем не то, Дина плакала по телефону, и М. был несчастлив вдвойне.
И теперь жизнь мстила ему одиночеством…
М. позвонил.
…Потом они долго сидели с ее отцом на кухне, пили хорошее вино, говорили о геологии, о Чукотке, о Дине, которая уехала туда вчера. Отец знал все. И М. понял, что мужчина не волен совершать поступки, которые несут страдания женщине.
Отец предложил заночевать у них и постелил ему в ее комнате.
Здесь было много ее вещей. И его вещей тоже — в основном игрушек. М. любил дарить ей игрушки. И по тому, как были «ни расставлены, он чувствовал, что она дорожит ими. И ему было радостно и горько.
М. ходил по комнате тихо, осторожно, боясь задеть что-нибудь, боясь спугнуть что-то, чему он еще не знал названия.
Потом М. трогал ее вещи, листал ее книги, пил из ее полевой кружки, нашел полпачки ее сигарет и закурил, хотя не любил без фильтра: все хотел оживить в памяти ее запах, но вещи были холодными.
И постель была холодной, и того запаха, который он оживлял в памяти, запаха ее волос, темных чукотских ночей, запаха тишины, настоянного на нежности, он не мог вспомнить.
И вдруг он физически ощутил, что так хорошо, как хорошо было ему с ней, ему уже не будет ни с кем.
Он всю ночь курил и ушел рано, оставив на столе записку с номером своего гостиничного телефона.
Он шел по пустынной утренней Москве. Ему хотелось участия, думал зайти к Виктору и Ольге, но было еще рано, и когда он пришел в гостиницу, то сразу же заказал далекий южный город, где был единственно родной человек — его маленький сын.
Жена не удивилась звонку. За совместную жизнь она привыкла не удивляться ничему, связанному с М.
— Разбуди сына, — попросил он.
М. представил, как она идет к постели и поднимает малыша, и ему было до боли жаль ее, как было жаль Дину, как было жаль себя.
— Ну что же ты, папочка, все пишешь, что приедешь, а сам все не едешь и не едешь?
— Работа у меня такая, сын.
— Мама говорит: ты путешественник. Геолог, значит, да? Полярник, значит, да?
— Да, сын, геолог. Работа у меня такая…
— А я хочу с тобой ездить! А то мама никуда не ездит.
— Хорошо, сын, будем вместе ездить… ладно?
— Ладно! Ну, ты приезжай, папочка, ладно? Я еще подожду. Я еще не пойду в школу, ты приезжай, ладно?
— Хорошо, сын, конечно, приеду. Поцелуй маму, она у нас хорошая… слушайся ее.
— Да я и так слушаюсь, а ты все не едешь… А мама плачет. Ты не плачь, мам, ведь он приедет. Пап! Пап! А дедушка Теин не приедет?
— Нет, не приедет.
— А почему он не приедет? Мы с ним так хорошо тогда танцевали, а ты нас фотографировал. Я хочу к дедушке Теину!
— Вот поедем на Чукотку, тогда увидишь дедушку Теина. А фотографии я тебе обязательно пришлю.
— Присылай фотографии! Только скорей! Приезжай, а потом присылай фотографии…
На другом конце провода в далеком южном городе положили трубку.
М. чувствовал опустошенность и усталость.
— Надо спать, — сказал он себе.
Проснулся он вечером и пошел к Виктору. Но соседка сказала, что Ольга и Виктор выехали за город, им кто-то срочно звонил, и вернуться они обещали завтра. М. торопливо распрощался и вышел на улицу.
На углу он купил сетку, сунул ее в карман (надо бы вина сухого купить, ребята просили), но тут зажглись вечерние огни.
