Владимир Рублев - На окраине города
— Надя! — позвал Виктор, беря ее за руку. — Ты с ума сошла, на таком ветру после жары быстро воспаление легких схватишь. Пошли, пошли в клуб.
— Не надо, Виктор Тарасович. Я сама знаю, что все это глупо, но… Нет, нет, я не то даже и говорю, простите… Вы идите. Я сейчас. Мне надо побыть одной…
Но пришла она в клуб нескоро, и лицо ее было припухшим и печальным.
28
«Ну, вот и прошел выходной день», — подумал Виктор, наблюдая, как гаснут на горизонте последние отблески заката. Виктор вышел на улицу, чтобы освежить голову после решения сложной математической задачи. Валя сегодня почему-то задержалась на заводе. А они оба так ждали этого вечера. То был единственный вечер в неделю, который они проводили вместе. Валя уходила на работу очень рано, и Виктор подолгу играл с Валериком, занимался хозяйственными делами, добросовестно проводил два часа за учебниками, а к обеду ехал в общежития. Он вздыхал, зная, что возвратится домой не раньше двенадцати, и уставшая за день Валя уже будет спать. Успокаивало лишь то, что она была с ним нежна и ласкова в те немногие свободные вечера, когда они вместе, хотя все еще не сказала ему окончательного «да».
«Почему же так долго нет ее? — вздыхает Виктор. — Может быть, что-нибудь по комсомольской линии у них сегодня? Но она бы сказала…»
А на улице — тишина. Холодно мерцают далеко-далеко в стороне города огни, временами налетает ветер, гоня с шелестом сухую листву, и доносятся невесть откуда звуки радио. Подрагивают голые ветки рябины, зябко жмутся друг к другу. Мысли Виктора незаметно переносятся в лесопарк. Хочется быть среди ребят, все ли хорошо у них?
Становится холодно. Зябко поеживаясь. Виктор возвращается в теплую комнату, где бабушка, присев поближе к печи, занялась вязаньем — вечным занятием всех бабушек.
— Знать-то, Виталька, на звездах гадал? — встречает она Виктора, тепло поглядывая на него. — Гадай не гадай, а пора бы жениться-то. Вот только невесту где найти? — с лукавинкой добавляет она.
— Невесту-то мы найдем… — улыбается тетя Оля, держа на руках Валерку. — Отец-то и эти годы уже председателем колхоза был, да и ты уже был у него.
Так, с шутки, начинается разговор об отце Виктора. Хмурится лицо Ольги: бабушка в первый раз со времени приезда Виктора рассказывает о последних днях жизни Тараса. Ольга с укором посматривает на мать: к чему бередить старое? Но та, вздохнув, произносит:
— Надо ведь знать тебе, Виталька, как убили твоего отца.
…Кое-кто из Злоказово до сих пор хранит воспоминанье о той далекой осени, когда в местной школе появилась новая учительница. Ее толстые косы цвета спелой ржи заслонили белый свет не одному поселковому парню, хотя и не до любви было: по ночам нередко гремели кулацкие выстрелы. Поговаривали, что в налетах на дома активистов участвует Илья Крапива. Он-то и стал ухаживать за Марией. Она жила у меня на квартире. Стоило появиться ей где-нибудь одной, как вскоре рядом вырастал он…
Мария уже подумывала об отъезде обратно на Украину, к родным, но в это время вернулся из армии твой отец. Мария его избегала: после ухаживаний Ильи она в каждом парне видела своего недоброжелателя.
Тарас пожил дома несколько дней и уехал в город к другу, с которым служил вместе в армии.
Илья, не ходивший все эти дни к нам, пришел вечером злой, насмешливый.
— Ну, Марья, решайся — замуж или нет!
— Ни за кого я не собираюсь выходить замуж…
— Врешь! — глаза Ильи злобно сверкнули. — Если в доме, где живет незамужняя баба, появился мужик — быть свадьбе… На Тараса метишь? Думаешь — не вижу?
— Полно-те, Илья, напраслину на девушку-то возводить, — вступилась я в разговор. — Она и к Тарасу-то, как к тебе.
— Молчи, сводня! Меня учить не надо, я…
Дверь открылась и вошел Тарас.
— Ну, мама, все в порядке, — радостно заговорил он, но увидев стоящего посреди комнаты Илью, удивленно оглянулся на Марию и меня.
— Это… что?
Я обо всем рассказала Тарасу, и он выгнал ухажера.
Дверь, прихлопнутая в сердцах Ильей, затрещала. Тарас выскочил за ним следом, послышалась приглушенная возня, затем резкое:
— Ой!
Маруся выскочила во двор. По саду, удаляясь, затихал топот бегущего человека. Тарас силился подняться с земли… «Ножом?!» — подумала Маруся и бросилась к Тарасу.
Потом, когда болел Тарас, она много бессонных ночей провела у его койки, помогала мне во всем как родная. Я уже тогда поняла: они полюбили друг друга.
После выздоровления Тарас отправился вместе с пятью коммунистами поселка в деревни — организовывать колхозы. В одной из деревенек он и осел, оставшись работать председателем артели. По окончании учебного года в школе туда приехала и Маруся. Они поженились. Да недолгим было их счастье: Тараса убили. Беременная Маруся уехала на родину.
И лишь через много лет, когда вернулись из заключения бывшие участники банды, что орудовала здесь, стало известно: Тараса убил Илья Крапива вместе со своими сообщниками.
Тягостная тишина повисла в комнате, когда бабушка умолкла.
— А где же сейчас этот самый… Крапива? — мрачно спросил Виктор.
— А кто его знает, — ответила тетя Оля. — Всякое болтают: и скрылся он, и в Сибири помер, а толком-то никто ничего не скажет.
— Крапива, Крапива… — задумчиво повторял Виктор. Что-то знакомое чудилось в этой фамилии. И вдруг…
— Крапива?! — вырвалось у него. — Илья Антонович?!
— Ну да, — кивнула тетя Оля. — Отца у него Антоном звали, живодер первейший был.
Она еще что-то говорила, но для Виктора все окружающее сейчас было словно в тумане.
Бледный, осунувшийся, приехал он на стройку. Хотелось сразу же пойти в женское общежитие, чтобы посмотреть его, приглядеться повнимательней к этому затаившемуся убийце, который ни разу ничем не выдал себя.
«Неужели он не догадывается, что я — сын Тараса?» — Эти мысли были до того мучительны, что Виктор уже через десяток минут ушел со стройки в женское общежитие.
Илья Антонович встретил его как обычно:
— А-а, здоровеньки булы, начальство… В гости, значит? По девчачьи души?
Виктор молча кивнул, а сам все смотрел и смотрел, как Илья Антонович ловко раскладывает сосновые чурбаки. Тот раза два покосился на Виктора и, наконец, выпрямился, утирая пот с лица и шеи:
— Что, аль дело есть до меня? Опять, знать-то, жалобы девчачьи?
Виктор тихо мотнул головой:
— Нет… — и вдруг решился: — Илья Антонович, вы… знали Тараса Лобунько? — и замер, стараясь уловить растерянность или волнение у коменданта.
— Кого? — прищурился тот.
— Лобунько Тараса Платоновича.
— Это что — отец что ли ваш будет? — равнодушно справился Илья Антонович, ощупывая заскорузлым пальцем лезвие топора, и уже заинтересованно спросил: — Письмо из дому, знать-то, получили?
Нет, не уловил, не почувствовал фальши Виктор в голосе Ильи Антоновича. И все же, словно магнитом притягивало его к этому пожилому кряжистому человеку. Не знал Виктор, каким усилием тушил Крапива волнение, продолжайся этот разговор еще десяток минут, и кто знает, может быть, он бы себя чем-то выдал. Но во двор торопливо вбежала секретарша начальника строительства и еще от ворот крикнула:
— Лобунько! Рождественков к себе вызывает.
Этот голос словно встряхнул Виктора. Он вздрогнул и досадливо подумал: «Что это я, как во сне. Ведь ясно же, что глупо таким образом узнавать у человека, не он ли совершил убийство. Тут надо другими путями».
Виктор, не прощаясь, пошел к воротам, лишь через десяток шагов он услышал, как звонко и торопливо застучал комендантский топор.
Рождественков был на территории стройки и разговор с ним занял очень немного времени.
— Здравствуй, здравствуй, Виктор Тарасович! — поспешил он навстречу, едва завидев воспитателя. Да, умел Александр Петрович ладить с теми, кто был сильнее, авторитетнее его. Понял он, что с воспитателем жить лучше в мире и дружбе: орешек не по его зубам. И уже всячески искал этой дружбы с Лобунько Александр Петрович: охотно поддерживал любые предложения воспитателя, шел навстречу и тогда, когда кому-то из молодых рабочих требовалась путевка в дом отдыха или на курорт, и тот обращался к Лобунько, в общежитиях появились новые скатерти, шторы, переоборудовали красные уголки.
Рождественков подошел, доверительно протягивая руку:
— А я для нашей молодежи подарочек, подарочек припас. Никто и не угадает — что.
— Баян, наверное? — улыбнулся Виктор.
— Э-э, берите выше. Не угадаете. Телевизоры! Два телевизора для красных уголков. За такой подарочек, конечно, можно было поблагодарить председателя постройкома.
— Так вот, молодежный бог, — засмеялся Александр Петрович. — Могу и о намеченной покупке сообщить. Дело-то к зиме подвигается. Партию лыжных комплектов решили мы на заседании купить для молодых рабочих. Одобряете?
