Анатолий Рыбаков - Водители
Поляков вскрыл конверт. Некий А. Березкин, ничего не сообщая о себе самом, предлагал новую конструкцию сварочной горелки, удобную для работы с мелкими автомобильными деталями. Чертеж этой горелки был сделан черной тушью на желтоватом клочке восковки. Само письмо написано на вырванных из школьной тетради листочках, круглым, аккуратным почерком.
Кто ты такой, А. Березкин? Сварщик, механик, токарь, шофер или директор МТС? Сам ты начертил свою горелку или это сделал по твоему корявому эскизу какой-нибудь районный техник? Молодой ты или старый, женатый или холостой, общительный ты человек или угрюмый? Помогают тебе твои начальники или нашелся и в вашей тайге свой Канунников? Коренной ты сибиряк или забросила тебя судьба в дальнюю сибирскую сторонку? Огляделся ты кругом, увидел ту же землю, с лесами и реками, с травой, которая пахнет так же сладко, как и на Тамбовщине, и, как простой русский человек, взялся за молоток или сел за баранку… Не ищешь ты патента на свою горелку, а просишь испробовать ее да «попользоваться». И пойдет твоя горелка странствовать по городам и селам, усовершенствуют ее ученые и инженеры, и вернется она в твою глушь года через два под замысловатым названием и со строгой инструкцией, как ею пользоваться. Зажжешь ее, покачаешь головой и скажешь: «Вот черти, здорово придумали!»
Глава двадцать вторая
Водитель работает в одиночку, но встречается на линии со множеством людей; он общителен в компании, но замкнут на работе. Высокие скорости развивают в нем удаль и смелость, ответственность делает его осторожным. Это определяет независимость его характера: распорядителей много, а отвечать – ему одному. Он хозяин машины и знает: чем меньше рук прикасается к ней, тем она сохраннее.
Демин допускал ремонтников к своей машине только тогда, когда стоял рядом с ней. Если он даже оставался ими доволен, то никогда не показывал этого – незачем людей баловать! Пробурчав что-то себе под нос, садился в машину и уезжал.
Все это Демин проделывал, отправляясь на обычную работу. Можно представить поэтому, что творилось, когда он ехал в дальний рейс. Он не выедет за ворота без твердой умеренности, что машина его не подведет. Лучше поработать несколько лишних минут в гараже, чем стоять потом много часов на линии.
– Собираешься, как на свадьбу, – ворчал стоявший рядом Антошкин. – Времени девятый час, а еще грузиться надо. Когда же мы в Москву попадем?
Пятьдесят шоферов выехали вчера в Москву за новы ми автомобилями. Антошкин отстал и должен был догнать их на машине Демина. Кончился срок лишения водительских прав, в кармане у него лежало только что полученное шоферское удостоверение, и сам Антошкин щеголял в новом, сером, в елочку, костюме с выпущенными на сапожки брюками. Его остренькая физиономия изображала полное довольство собой, своим видом и предстоящей поездкой.
– Когда надо, тогда и приедем, – ответил Демин, перекладывая инструмент в сумке, – а ты бы лучше свой коверкот дома оставил: машину обратно погонишь.
Иной шофер в комбинезоне франт, а на Антошкине и коверкотовый костюм висит как на вешалке. И где он успел его вывозить! Какую одежду на него ни надень, через час никакого вида не имеет. Антошкин знал за собой этот грех и принимал некоторые меры предосторожности, стоял в отдалении от машины и отстранялся от сновавших по двору землекопов и каменщиков.
На втором дворе шли строительные работы. Кладка фундамента заканчивалась. Уже подымались кверху кирпичные стены новых мастерских с пустыми оконными и дверными проемами. Вокруг котлована высились насыпи земли с протоптанными на вершине дорожками. Плотники обтесывали на земле стропила, топоры стучали по дереву, рядом с бревном ложилась длинная лента щепы – она вилась и изгибалась, как деревянный змей. От шоссе к мастерским прокладывали новую дорогу: мастерские будут иметь самостоятельный выезд.
Демин кончил сборы, уложил сумку и не просто бросил при этом подушку сиденья, а осторожно задвинул ее, попробовав, плотно ли она легла. Все это он проделывал с медлительностью, раздражавшей нетерпеливого Антошкина. Наконец Демин завел мотор и, стоя одной ногой на подножке, а другой нажимая педаль акселератора, подал машину к навесу, где стояли прицепы. Антошкин знал характер своего приятеля и не командовал – машина остановилась так, что оставалось только накинуть сцеп, ни на сантиметр дальше, ни на сантиметр ближе: расчет точный!
Демин присоединил прицеп, еще раз осмотрел на нем шины (на прицепе спустят – сразу не почувствуешь) и отправился в диспетчерскую за документами.
– Ты поживей! – крикнул ему вслед Антошкин.
– Успеешь.
Антошкин любил подтрунивать над Деминым, но сам был высокого мнения о нем. На базe уже несколько шоферов-стотысячников, и все-таки Демин первый наездил сто тысяч и гнал уже вторую сотню. Другой такой машины в гараже нет. Моторчик чистенький, белой перчаткой проведи – не запачкаешь! Рессорные листы и те будто новенькие: черные, а не ржавые, как обычно бывают. Сиденье и спинку Демин подогнал по своему росту. На дверках подложил резину, и теперь они закрываются плотно и мягко, стекло не разобьешь. Вся машина собранная, подтянутая, ничто не скрипит, не стучит, не болтается. Под кузовом – запасной бензобак. А сейчас еще канистру с собой взял, горючего хватит до Москвы и обратно, не нужно бочки с собой таскать. И баночка для автола у него особенная. Где он все это достает? Были весной городские соревнования по экономии горючего. Кто первое место взял? Демин. В общем, ничего не скажешь. Ковыряется только долго. Полчаса как за путевкой ушел, а дела-то там всего на пять минут.
Получив путевку, Демин явился в кабинет директора. Поляков разговаривал по телефону. Возле него стоял главбух. На его обычно важном лице застыло виноватое и встревоженное выражение. Разговор шел с Москвой, и Демин услышал только последнюю фразу: «Сегодня у вас будет наш водитель, товарищ Демин, прошу передать ему». Поляков положил трубку и, по привычке не снимая с нее руки, объяснил Демину, что сегодня до десяти часов вечера он должен быть в министерстве у товарища Голицына, получить у него пакет и завтра к вечеру доставить его на базу. Все это Поляков записал на листке бумаги, который Демин, присоединив к другим документам, положил в карман гимнастерки.
– Пакет получите обязательно, – добавил Поляков, – если задержитесь в дороге, то будьте в министерстве с утра. Но постарайтесь это сделать сегодня. – Он помолчал, потом добавил: – Вы получите письмо за подписью министра о выделении нам денег на строительство мастерских. Письмо в трех экземплярах: нам, тресту и банку.
– Есть, – сказал Демин. – Разрешите ехать?
– Отправляйтесь.
Демин вышел из кабинета и направился через гараж, отыскивая глазами Нюру. Она сдавала свою машину в ремонт и ходила вокруг нее, переговаривась с приемщиком. Демин окликнул ее:
– Привет, Анна Никифоровна!
Она обернулась:
– Здравствуй!
Он неловко постоял возле машины:
– В Москву посылают.
– Счастливого пути! – насмешливо ответила она.
Он хотел сказать, что завтра к вечеру обязательно вернется, они еще успеют пойти в театр, но Нюра, увидев проходившего по гаражу Смолкина, побежала к нему, взяла под руку и, заглядывая ему в глаза, о чем-то весело заговорила. Толстое лицо Смолкина расплылось в блаженной улыбке. Демин пошел к своей машине.
– Поехали, что ли? – крикнул Антошкин.
Демин молча сел в кабину. Зарычал мотор. Звякнул сцеп. Машина выехала за ворота.
В Швейпроме уже дожидались Демина. Квадратные тюки с форменной одеждой для ремесленников были быстро погружены, укрыты брезентом и увязаны. Осмотрев груз, Демин приказал затянуть веревки потуже. Представитель клиента, он же проводник, мужчина в брезентовом дождевике с болтающимся на спине капюшоном, с фанерным чемоданом в руках, направился было к кабине, но Демин взглядом показал: в кузов!
– Это почему? – возмутился проводник.
– За грузом надо смотреть, – хладнокровно ответил Демин, – а в кабине представитель автобазы едет. – Он указал на Антошкина.
Кряхтя, проводник полез в кузов. Демин еще раз обошел машину и прицеп, подтянул веревки посмотрел, как сидят рессоры, шины, и сел за руль.
Дальний рейс! Шум ветра, знойное солнце, вечерняя прохлада бескрайних полей, запах леса, серебро озер и рек, города и села, случайные ночевки, новые люди, новые места. Широта и простор! Ни светофоров, ни милиционеров!
Едешь и едешь… Асфальт дороги, черный в середине и серый по краям, поднимается в гору, которая издали кажется крутой, как скала, но, когда приближаешься к ней, делается все отложе. С ходу взлетишь на нее, даже не заметишь подъема. И снова мчишься, оставляя за собой синеватый дымок. Полуденный зной накаляет крылья. Кабину наполняет горячее дыхание мотора. Повернешь ветровое стекло – теперь продувает со всех сторон. Хорошо! Руки на баранке, ноги на педалях, чуть прибавишь газ – мотор фыркнет, усиливая свой монотонный стук. Машина набирает скорость. Стрелка спидометра ползет вверх. Быстрей и быстрей… Шины свистят по асфальту. Сосед твой смолк, голова его откинулась в угол кабины, он дремлет, закрыв глаза, а ты несешься вперед, отмеривая короткие километры, посматривая на дорожные знаки: круглые, квадратные, треугольные, желтые, красные. Едешь и думаешь…
