Борис Раевский - Только вперед

Леонид смутился. Да, Аня не дарила ему своей карточки. Но не объяснять же Виктору, что перед отъездом в Минск Леонид сам, без спроса, взял фотографию с ее столика. Попросту говоря, стащил...

— Займемся делом, — сердито пробормотал он.

Они опять принялись за статью. Но работа не клеилась.

Виктор взял листок бумаги и сосредоточенно занялся какими-то подсчетами.

Леонид пересел на диван, закрыл глаза. И сразу же увидел Аню. Вот они вместе бродит во зоосаду. Это было в тот день, когда он уезжал в Белоруссию. Аня давно говорила, что очень любит животных, особенно слона. От него веет таким спокойствием, такой силой и мудростью, что забываешь все свои маленькие огорчения и обиды.

Они долго наблюдали за слоном. Был он огромный, добродушный и, вероятно, очень старый. Его морщинистая кожа казалась потертой, пыльной, длинные дряблые уши, как вылинявшие тряпки, плавно покачивались при каждом движении.

Леониду все время хотелось попросить Аню, чтобы она вечером пришла на вокзал. Но он не решался. Так и уехал...

Мысли его перескочили к Виктору.

«Обязательно перегрызетесь, — вспомнил он зловещее предсказание Холмина. — Чемпионы — как голодные собаки: всегда меж собой лаются!»

«А мы вот и не перегрызлись», — обрадовался он.

Крепко подружились за последние годы Виктор и Леонид.

Они были самыми лучшими пловцами двух сильнейших команд, вечных соперников — «Большевика» и «Динамо».

Два друга были ярыми противниками в бассейне: ожесточенно боролись за честь своего спортивного коллектива, упорно стремясь обогнать один другого хотя бы на десятую долю секунды. Но кончался очередной заплыв, пловцы выходили из воды, и снова Кочетов и Важдаев становились друзьями.

Жили они в разных городах: Леонид, как прежде, в Ленинграде, а Виктор переселился из Киева в Москву. Но встречались друзья часто. После каждого соревнования — где бы оно ни проходило: в Горьком, Баку, Мурманске — безразлично, они оставались в этом городе на несколько дней, и тогда с утра до вечера их видели вместе. Они совместно тренировались, показывая друг другу свои последние достижения и «новинки», вместе ходили в театры, делились планами.

Если соревнования проходили в Ленинграде, Важдаев останавливался на квартире у Кочетова; когда соревнования были в Москве, Леонид прямо с вокзала отправлялся к Виктору.

Многие удивлялись, как могли так крепко дружить эти два постоянных соперника, люди с такими разными характерами. Кочетов был всегда спокоен, добродушен и в обычной жизни даже немного медлителен. Только на водной дорожке он преображался: там у него появлялись стремительность и необыкновенное упорство.

Важдаев, наоборот, отличался горячностью, любил остро, даже зло пошутить и вообще, как говорил Леонид, был «въедливым» парнем.

И все же они дружили.

На коротких дистанциях ни с Кочетовым, ни с Важдаевым не мог соперничать ни один пловец на всем земном шаре. А на средних дистанциях с ними могли тягаться только очень немногие заграничные чемпионы.

И все-таки Леонид был чуть-чуть сильнее Виктора. Болельщики уже привыкли: если Кочетов показывал 2 минуты 35,2 секунды, — значит, Важдаев пройдет эту дистанцию за 2 минуты 35,3 секунды. Одна или две десятых секунды — таков обычный интервал между ними. Поэтому большинство рекордов принадлежало Леониду, хотя и Виктор был пловцом сверхкласса.

Какая-то маленькая, почти неуловимая грань отделяла Важдаева от Кочетова. Виктор страстно стремился перешагнуть эту грань. Он упорно тренировался и добивался, наконец, своего: повторял последний рекордный результат друга. Но телеграф приносил весть, что и Леонид не терял времени даром.

Так, в вечном соревновании, и жили эти друзья, помогая друг другу и обгоняя один другого.

...Очевидно, Леонид, незаметно для себя задремал, сидя на диване. Проснулся он от резкого телефонного звонка. Протер глаза, потянулся. Виктор взял трубку.

— Кто говорит? — изумленно переспросил он и, зажав трубку рукой, прошептал:

— Осипов!

Дремота сразу слетела с Леонида. Он насторожился. Осипов был начальником отдела водного спорта во Bceсоюзном Комитете по делам физкультуры и спорта. Интересно, зачем он звонит поздно вечером?

— В Голландию? — переспросил Важдаев. — Кочетова или меня? Конечно, Кочетова!

Осипов что-то долго объяснял ему.

— Отдохнет! — сказал Виктор. — Не красна девица! Устал, так отдохнет!

Леонид, сидевший на диване, слышал громкий голос Осипова, убеждавшего в чем-то Важдаева.

— Не согласен! — хмуро сказал Виктор. — Не к чему выдвигать две кандидатуры. Ехать должен Кочетов! — и он повесил трубку.

— Что случилось? — спросил Леонид.

— Вот мудрец! — взволнованно расхаживая по комнате, громко ответил Виктор и недовольно посмотрел на телефонный аппарат. — Намечаются международные соревнования по плаванию. В Голландии. Встретятся восемнадцать стран. И впервые примет участие в таком крупном международном соревновании Советский Союз. И вот, понимаешь, Осипов хочет на завтрашнем заседании Комитета из брассистов предложить в команду тебя или меня. Почему меня, когда ясно, что ехать обязательно должен ты? А видите ли, Кочетов, мол, устал. Он только что вернулся из Минска, где целый месяц тренировал белорусских пловцов и выступал на соревнованиях.

— «Но ведь Кочетов-то плавает лучше меня!» — говорю я Осипову. А он отвечает: «Вы тоже пловец международного класса. Я уверен, что и вы наверняка побьете там всех». — И к тому же он, — Виктор сердито ткнул пальцем в телефонную трубку, будто в ней находился начальник отдела водного спорта, — всякие дипломатические соображения приводит. Мол, Кочетова и так знают за границей, хотя и не регистрируют его мировых рекордов. А мы докажем им, что у нас не один такой гений — Кочетов. У нас и Важдаев прославленным заграничным чемпионам не уступит...

— Ну что ж! Осипов здраво рассуждает, — сказал Леонид. — Почему в самом деле должен ехать я, а не ты?

— Почему? — Виктор взволнованно остановился перед Леонидом и, глядя на него в упор, раздельно, отчеканивая каждое слово, произнес:

— Потому что ты плаваешь лучше меня. Потому что ты там поставишь новые рекорды, и никто — понял? — никто! — не сможет уж тогда замолчать их. А я, хотя наверно тоже побью заграничных чемпионов, но рекордов не поставлю...

Леонид внимательно всматривался в лицо Важдаева.

Отказаться от такой почетной поездки?.. Это сможет не каждый, совсем не каждый!

«Откуда в этом резком, даже на первый взгляд грубоватом парне такая преданность? Такая чистота!» — взволнованно думал Леонид.

Он знал, какой трудной была жизнь Важдаева. Виктор рано потерял родителей, больше двух лет бродяжничал, ночевал под мостами и на вокзалах. Десятилетним хлопцем он исколесил почти всю страну. Привыкнув к «вольной» жизни, трижды убегал из детдомов. Но в четвертый раз попав в детдом, Виктор остался. Ему понравился молодой воспитатель — неистовый физкультурник. Воспитателю тоже приглянулся высокий, задиристый паренек. Виктор стал играть в футбол, бегал на коньках. В этом детском доме и отыскал его тренер Михаил Петрович, с которым они потом не расставались. Тренер привил ему любовь к воде, обучил стильному плаванию. Он сделал из озорного, вспыльчивого парнишки чемпиона.

Леонид молча встал и порывисто обнял друга.

— Ну, хватит! Не девочка! — недовольно поморщился Виктор. — Итак, решено! Едешь ты! И не воображай, пожалуйста, что я о тебе пекусь. Слава спорта нашего — вот что самое главное.

— Да, это главное, — сказал Кочетов. Он помолчал и прибавил:

— Но еду не я, а ты!

— А впрочем, — Леонид улыбнулся, — что мы спорим, как маленькие? Комитет завтра решит!

Так, ни до чего не договорившись, друзья снова сели писать статью. Они работали до поздней ночи.

Утром Виктор поставил на стол тарелку с десятком крутых яиц и кастрюльку с горячими сосисками.

— Блестящие блюда, — сказал он. — Без них холостяки всего мира просто пропали бы...

После завтрака он оделся и ушел.

— Отнеси статью в «Комсомольскую правду», — сказал он на прощанье Леониду.

— А ты куда?

— Дела! — неопределенно ответил Виктор.

Кочетов поехал в просторное здание на улице Правды, где помещалась редакция газеты.

Статью пришлось переделывать. Она не влезала в отведенный ей «подвал». Когда Кочетов сократил статью и продиктовал ее машинистке, было уже два часа дня. В пять часов Леонид должен был выступать по радио.

Он уже оделся и хотел уходить, как его позвали к телефону.

— Наверно, не меня?! — удивился Кочетов. — Никто же не знает, что я в редакции!

— А это уж вы сами разбирайтесь, — сердито сказала пожилая секретарша, с весьма заметными усами. — Полчаса трезвонят по всем редакционным телефонам.

— Леня? — услыхал Леонид в трубке голос Важдаева. — Наконец-то нашелся! Я уже все провода оборвал. Передаю трубочку! — ехидно добавил он.