Виктор Конецкий - Дополнительный том. Лети, корабль!

Редактором первого сборника рассказов «Сквозняк» (1957) была М. С. Довлатова. Рецензировал его Ю. П. Герман.

Юрий Павлович Герман оказался первым рецензентом моей первой книги под названием, которое ему очень не понравилось, но я уперся и название сохранил — «Сквозняк». К этой моей непокорности Юрий Павлович отнесся снисходительно. А вот то, что я взял эпиграфом к повести «Завтрашние заботы» строфу из песни Окуджавы, вывело его из себя. Отсюда видно, как трудно старшие литературные поколения принимают новых. На моих глазах Леонид Соболев топал ногами на Юрия Казакова, возмущаясь его рассказом «Звон брегета». Возмущение бравого моремана базировалось на том, что Казаков сочинял рассказ о Лермонтове, а не о кипучих буднях нашей действительности.

Рецензии на наши первые сочинения были много-многостраничные. Имеются в виду «внутренние» рецензии. Их писали Успенский, Герман, Рахманов, Слонимский, Абрамов, Панова. Конечно, их рецензии содержали и толкования текстов в таком роде, чтобы прикрыть от цензуры, увеличить шанс «политической» проходимости рукописи в издательствах. Но многостраничность рецензий объясняется, мне кажется, еще и тем, что эти писатели испытывали необходимость выплеснуть свое эмоциональное ощущение от будущей книги, быть может, даже радостно-прихлебательское предчувствие ее возможного будущего успеха. Боже, как сияли наши наставники от наших удач! Они понимали, что каждое новое имя — есть шанс сохранения самое литературы.

В 1957 году Виктор Штейнберг сменил фамилию отца на фамилию матери. Этому предшествовало исключение его из партии «за тунеядство».

Я состоял на учете в парторганизации домоуправления и там заинтересовались — а почему рядом со старыми коммунистами-пенсионерами сидит молодой человек и почему он не работает? Домовая парторганизация отправила меня в райком Октябрьского района. У меня была справка от Маро Довлатовой, что я являюсь автором издательства «Советский писатель» и у меня есть договор на книгу. Заступилась за меня родственница Д. Шостаковича — ее имя не запомнил — жила она на Красной улице — объясняла в райкоме, что «писать книги это тоже работа». Тогда я понял, что надо менять фамилию, она раздражала больше факта тунеядства, еще было живо «дело врачей». Советовала так поступить и Довлатова.

Тогда же я задумал «Повесть о радисте Камушкине».

В 1957 году состоялся Всесоюзный семинар молодых прозаиков Северо-Запада СССР. Там Виктор Конецкий познакомился с Юрием Казаковым.

Историю их непростых отношений сохранили старые письма, опубликованные под названием «Опять название не придумывается»…

В. Конецкий в разговоре с В. Курбатовым: «Все-таки это неведомая вам радость — выйти поколением. Мы плечами опирались друг на друга, но спуску друг другу не давали».

Мы рассмотрели рассказ Виктора Конецкого. Были такие соображения, что на него, может быть, оказал влияние Джек Лондон. Эти рассказы о сильных людях, о северных штурманах, но нам думается, что не Джек Лондон повел Конецкого, а наша советская действительность, полная напряженной работы и труда. Она заставила обратиться к его теме, она дала ему таких людей… Пишет он о них очень любопытно, своеобразно, интересно. Меньше удаются Конецкому рассказы на так называемую тему любви. Когда он касается этой темы, он теряет самобытность, свежесть. Может быть, это звучит странно, но было бы хорошо запретить ему на несколько лет писать любовные рассказы, а писать ему надо о смелых, решительных людях, которые не боятся ничего, преодолевают все и человеческие препятствия и препятствия природы…

(Из выступления П. Далецкого.)

Виктора Конецкого принимали в Союз писателей 28 марта 1958 года.

На заседании Правления ЛО СП СССР выступили многие ленинградские писатели, среди которых были Л. Успенский («Тут колебаний быть не может»), А. Лебеденко («Это будет блестящий новеллист»). Были зачитаны рекомендации В. Пановой, Л. Рахманова и М. Светлова.

Как известно, Виктор Конецкий рекомендован в члены СП СССР руководителями Всероссийского семинара молодых прозаиков, состоявшегося в ноябре сего года в Ленинграде. Творчество В. Конецкого получило на занятиях семинара отличную оценку, поэтому нет надобности здесь подробно говорить о достоинствах его произведений. Хочу лишь отметить, что Объединение молодых прозаиков при ЛО издательства «Советский писатель», где в продолжение 2 лет занимался В. Конецкий, давно оценило его способности и не без оснований выдвинуло его в число участников семинара. Я с большим удовольствием присоединяю свой голос к авторитетному мнению руководителей Всероссийского семинара, а также рекомендую принять В. В. Конецкого в члены СП СССР. Л. Рахманов. 14 декабря 1957 г.

От всего сердца рекомендую Виктора Конецкого в Союз советских писателей. Я убежден в том, что это очень талантливый человек. М. Светлов. 15 декабря 1957 г.

В. В. Конецкий был участником семинара молодых прозаиков, проходившего в ноябре в Ленинграде. На семинаре были отмечены очень хорошие рассказы В. Конецкого. Это — писатель талантливый и растущий. Талант В. Конецкого — свежий, искренний, горячий. Я рекомендую В. Конецкого в члены СП СССР. В. Панова. 16 декабря 1957 г.

За несколько дней до приема в СП пьяненькие друзья — Конецкий и Курочкин — позвонили критику Дымшицу (он был среди «принимающих»), который написал статью-донос на роман В. Дудинцева «Не хлебом единым». Единственное слово, которое услышал доносчик от представившихся ему начинающих литераторов, было «сволочь».

Виктор Конецкий был принят в Союз писателей единогласно.

Матерь, родная моя, ожидальница. Почему все еще не еду: денег, матерь, нету (мать гостила на даче у друзей. — Т. А.). Кроме долгов нету ничего.

Книгу сдал («Сквозняк». — Т. А.) Сегодня она пошла на рецензию к Юрию Герману и зам. гл. ред. «Звезды» Кучерову. Если все будет хорошо, то редактором у меня, очевидно, будет сам Герман. Уезжать сейчас не могу и по этой причине. Очень тут большая и сложная заваруха: если книгу возвращать на доработку не будут, то она может пойти быстро, а этого не хочет Маргарита (Довлатова М. С. — Т. А.), т. к. два рассказа из ее сборника рассказов молодых, а этот сборник выйдет позже, что нельзя. Поняла что-нибудь? В общем, заваруха.

Сейчас сижу денно и нощно зарабатываю деньги — пишу для «Костра» всякую морскую чепуху. Я даже в Летний сад собраться не могу. Печатать научился как машина. Кроме всей срочной работы делаю тот рассказ о рыбачке и девушке («Две женщины». — Т. А.). Его надо срочно кончать, т. к. весьма вероятно, что очерк выкинут и из книги — тогда на замену надо иметь готовый рассказ…

Июнь 1956.

У меня до удивления и недоверия здорово. Книга уже у художников. Спорю с ними ежедневно, т. к. делают на обложке луну, звезды, чаек, прибой и еще черт знает что.

Рецензия пока получена одна — от зам. гл. ред. «Звезды» Кучерова, но очень хорошая. Просто хвалебная: «веет свежим ветром», «свой голос, читатель отличит среди других», «есть хороший юмор», «поэтично, хотя автор описывает далеко не легкую и приятную жизнь», «поэзия преодоления трудностей», «немногословно, одной-двумя фразами рисует образ, неожиданно приоткрывает замысел». Особенно хвалит «Сквозняк» и любовные рассказы. «Рассказы волнуют и вспоминаются», «язык почти всегда выразителен, точен», «сборник несомненно хорош, читается с удовольствием» и т. д. и т. п… Критикует только очерк и чуть-чуть «Под водой» (про водолазов).

Из-за такой хорошей рецензии издательство, не дожидаясь Германа, включило книгу в план этого года (сдавать в набор 1 октября). Редактор Довлатова. Она схватилась намертво… Название «Сквозняк» не очень удачное (есть в нем что-то фельетонно-эстрадное), но ничего другого не выдумать…

Рассказ «В утренних сумерках» (про юнгу) Кучеров сразу взял в «Звезду». Он уже ушел в набор…

Очень мучает то, что вы сидите там без продуктов, а я не еду и не везу их, так же как и долг… Хоть сдохни, никак не вывернуться с деньгами. Развалились ботинки совсем — пришлось чинить. Вчера пришла дворничиха и сказала, что у нас не уплачено за июнь за квартиру…

15 августа 1956 г.

Привет, матерь, из Малеевки! (Дом творчества писателей. — Т. А.) Только что бегал в первый раз ужинать. За столом не один. Со мной сидит тощая прожорливая девица с волосами на пробор, в черном свитере и на кривых каблуках. Ей лет тридцать. Она опрокинула себе в блюдо с люля-кебаб полную перечницу и стала вилкой вытаскивать перемолотый перец обратно в перечницу. Я сказал, что это удобнее делать ножом. Она перешла на нож, но потом махнула рукой, хмыкнула и сожрала всю свою люлю вместе с перцем. Она съела даже кусок лимона, который от перца стал коричневым. Я уже-таки не вру сейчас… Нет, я не вру. Она проглотила потом салат из крабов, порцию яблочной повидлы и два яблока. Одно из них было мое, но я этого еще не знал. Теперь я жду следующей еды, чтобы отомстить. Следующая еда будет в 22.30. Она в распорядке дня называется так: «Принятие кефира живущими писателями происходит с 22.30 до 23.00». Вот так.