Михаил Булгаков - Том 3. Собачье сердце. 1925-1927
— Да Господи! Да Боже ж мой! Да я же полгода бьюсь, чтобы наладить ее, проклятую. А она не налаживается. Уж такой народ. Уж до чего дикий народ, я вам скажу по секрету, прямо ужас. Двадцать тысяч раз им твердил: «Пишите, черти полосатые, пишите!» — ни черта они не пишут, только пьянствуют. До чего дошло: несмотря на то, что я перегружен работой, как вы сами понимаете, дорогой товарищ, сам им предлагал: «Пишите, — говорю, — ради всего святого, я сам вам буду исправлять корреспонденции, сам помогать буду, сам отправлять буду, только пишите, чтоб вам ни дна, ни покрышки». Нет, не пишут! Да вот я вам сейчас их позову, полюбуйтесь сами на наше фастовское народонаселение. Курьер, зови служащих ко мне в кабинет.
Когда все пришли, Чемс ласково ухмыльнулся одной щекой корреспонденту, а другой служащим и сказал:
— Вот, дорогие товарищи, зачем я вас пригласил. Извините, что отрываю от работы. Вот, товарищ корреспондент прибыл из центра, просить вас, товарищи, чтобы вы, товарищи, не ленились корреспондировать нашим столичным товарищам. Неоднократно я уже просил вас, товарищи…
— Это не мы! — испуганно ответили Бабкин, Рабинович, Азеберджаньян и Бандуренко.
— Зарезали, черти! — про себя воскликнул Чемс и продолжал вслух, заглушая ропот народа: — Пишите, товарищи, умоляю вас, пишите! Наша союзная пресса уже давно ждет ваших корреспонденции, как манны небесной, если можно так выразиться? Что же вы молчите?
Народ безмолвствовал.
Запорожцы пишут письмо турецкому султану
Тамбов, ПЧ-4.
…прошу срочно сообщить: для какой именно цели вами была приобретена местная газета «Тамбовская правда»?
Из служ. записки П от 7 мая с. г.
Сообщил рабкор № 56ПЧ-4, начальник 4-го участка пути тож, прикрыл поплотнее дверь в канцелярию и сказал:
— Поздравляю вас, дорогие сослуживцы. — Затем повернулся к счетоводу, ядовито расшаркался и добавил: — В особенности вам мерси, уважаемый товарищ Крышкин. Каркали, каркали: выпиши да выпиши, — вот тебе и выписал! Что ж нам теперь ему отвечать?
Молчание.
— Чтецы, читатели, — язвительно продолжал ПЧ-4, - жили мы тихо, мирно, никого не трогали. Так нет, газетку им, вишь, подай. Как же я теперь перед начальством оправдаюсь?
Молчание.
— Молчите? — горько спросил ПЧ-4, - засыпали человека — и к стороне? Сам, мол, отвечай, старая калоша, зачем своих подчиненных соблазнил на газету?
— Гневается? — спросил бухгалтер.
— И не приведи бог! — ответил ПЧ, — и рвет и мечет. Для какой, мол, цели выписали, запрашивает?
— Ехидный вопрос, — заметил старший дорожный мастер.
— Да уж будьте покойны, — отозвался ПЧ, — там умеют спросить. Там просто не спросят. Итак, ваше уважаемое мнение, товарищи читуны?
— Военный совет надо сделать. Придумаем что-нибудь, — посоветовал бухгалтер.
— Правильно! Садитесь, брательники, в кружок, — беспокойно скомандовал ПЧ, — вместе влипли, вместе и ответ держать. По-товарищески.
И все с громом сдвинули стулья.
— Запорожцы пишут письмо турецкому султану, картина знаменитого художника Айвазовского!
— Это Репина картина, — сказала образованная машинистка.
— Черт с ним, не важно! Итак, желающих прошу выкладывать проекты. Что б ему такое написать похитрей?
— Чтоб не подумал, что мы ее читали!
— Бож-же сохрани…
— Не оберешься неприятностей.
— Я имею проект!
— Ну?
— Написать, стало быть, таким образом: ввиду того, что обои во вверенной мне канцелярии вследствие гражданской войны…
— Вася, записывай…
— …совершенно износились, приобретен комплект газеты «Тамбовская правда» для оклейки упомянутого помещения.
— Здорово!
— Не очень здорово. Напишет запрос — на каком основании не оклеили чистой бумагой.
— А если так попробовать… Пиши, Васюк: вследствие страшной дороговизны папиросной бумаги приобретен мною для употребления служащими вверенного мне участка комплект газеты в качестве раскурочной бумаги.
Основание: газета «Тамбовская правда» печатается на скверной бумаге тонкого качества, полезного для здоровья. Кроме того, невозможность курить «Известия Исполнительного Комитета» вследствие их толщины.
— Хитро!
— А знаете, что можно, — вдруг заявил один из приятелей ПЧ, — вот я придумал, Ванюша, проект…
— Излагай!
Приятель замялся.
— При дамах не могу.
— На ухо скажи.
При тихом хихиканье запорожцев, очевидно догадавшихся, в чем дело, приятель нашептал что-то ПЧ на ухо.
— Дурак, — коротко ответил ПЧ, — сядь.
— Колпаки для ламп делали!
— Запиши.
— Столы обтягивали!
— Дельно!
— Летние фуражки для дорожных мастеров!
— Для топки печей в служебных помещениях!..
Вечером ответ был готов, перестукан на машинке и отправлен:
«В ответ на отношение ваше за № 4393 от 7 мая с. г. сообщаю, что газета „Тамбовская правда“ приобретена мною для технических нужд вверенного мне участка, как-то: оклейка служебных помещений, топка печей, обтягивание столов, изготовление колпаков на лампы в канцелярии и изготовление фуражек в качестве летней прозодежды.
Что касается подозрения, будто бы на участке читали газету, сообщаю, что ничего подобного мною не замечено. А в случае обнаружения виновников принимаются срочные меры. С почтением, ваш ПЧ…»
Работа достигает 30 градусов
Общее собрание транспортной комячейки ст. Троицк Сам. — Злат. не состоялось 20 апреля, так как некоторые партийцы справляли Пасху с выпивкой и избиением жен.
Когда это происшествие обсуждалось на ближайшем собрании, выступил член бюро ячейки и секретарь месткома и заявил, что пить можно, но надо знать и уметь как.
Рабкор ЗубочисткаОдинокий человек сидел в помещении комячейки на станции ИКС и тосковал.
— В высшей степени странно. Собрание назначено в пять часов, а сейчас половина девятого. Что-то ребятишки стали опаздывать.
Дверь впустила еще одного.
— Здравствуй, Петя, — сказал вошедший, — кворум изображаешь? Изображай. Голосуй, Петро!
— Ничего не понимаю, — отозвался первый, — Банкина нету, Кружкина нет.
— Банкин не придет.
— Почему?
— Он пьян.
— Не может быть!
— И Кружкин не придет.
— Почему?
— Он пьян.
— Ну, а где же остальные?
Наступило молчание. Вошедший стукнул себя пальцем по галстуку.
— Неужели?
— Я не буду скрывать от тебя русскую горькую правду, — пояснил второй, — все пьяны. И Горошков, и Сосискин, и Мускат, и Корнеевский, и кандидат Горшаненко. Закрывай, Петя, собрание!
Они потушили лампу и ушли во тьму.
* * *Праздники кончились, поэтому собрание было полноводно.
— Дорогие товарищи, — говорил Петя с эстрады, — считаю, что такое положение дел недопустимо. Это позор! В день Пасхи я лично сам видел нашего уважаемого товарища Банкина, каковой Банкин вез свою жену…
— Гулять я ее вез, мою птичку, — елейным голосом отозвался Банкин.
— Довольно оригинально вы везли, Банкин! — с негодованием воскликнул Петя. — Супруга ваша ехала физиономией по тротуару, а коса ее находилась в вашей уважаемой правой руке!
Ропот прошел среди непьющих.
— Я хотел взять локон ее волос на память! — растерянно крикнул Банкин, чувствуя, как партбилет колеблется в его кармане.
— Локон? — ядовито спросил Петя, — я никогда не видел, чтобы при взятии локона на память женщину пинали ногами в спину на улице!
— Это мое частное дело, — угасая, ответил Банкин, ясно ощущая ледяную руку укома на своем билете.
Ропот прошел по собранию.
— Это, по-вашему, частное дело? Нет-с, дорогой Банкин, это не частное! Это свинство!!
— Прошу не оскорблять! — крикнул наглый Банкин.
— Вы устраиваете скандалы в публичном месте и этим бросаете тень на всю ячейку! И подаете дурной пример кандидатам и беспартийным! Значит, когда Мускат бил стекла в своей квартире и угрожал зарезать свою супругу — и это частное дело? А когда я встретил Кружкина в пасхальном виде, то есть без правого рукава и с заплывшим глазом?! А когда Горшаненко на всю улицу крыл всех встречных по матери — это частное дело?!
— Вы подкапываетесь под нас, товарищ Петя, — неуверенно крикнул Банкин.
Ропот прошел по собранию.
— Товарищи. Позвольте мне слово, — вдруг звучным голосом сказал Всемизвестный (имя его да перейдет в потомство). — Я лично против того, чтобы этот вопрос ставить на обсуждение. Это отпадает, товарищи. Позвольте изложить точку зрения. Тут многие дебатируют: можно ли пить? В общем и целом пить можно, но только надо знать, как пить!
— Вот именно!! — дружно закричали на алкогольной крайней правой.
