Илья Штемлер - Поезд

– Так – та-а-ак, – неопределенно протянул Елизар и окинул взглядом открытое купе, точно прицеливаясь, с кого начинать проверку.

Нижнюю скамью занимала уже знакомая Елизару женщина, что заходила в служебное отделение. Сейчас она улыбалась, извлекая из сумки какие-то пакеты. И раскладывала их вдоль окна на бумажной салфетке. Напротив сидел паренек лет восемнадцати, светловолосый, чем-то похожий на пассажирку. Из-под коротковатых зеленых брюк случайными яркими утюжками горбились кроссовки. Одно время их сотнями скупали на юге, где предприимчивые мастеровые наладили производство модной обуви, и оборотистые дельцы везли кроссовки в северные города, брали за них двойную цену. Елизар тоже ввязался было в эту путину, но прогорел. Ему вообще не очень везло. Он медленно созревал. Когда-а-а ему еще Магда внушала, что надо обратить внимание на кроссовки. Сама-то она их скупала чемоданами и, не напрягаясь, оптом сдавала перекупщикам. А вот Елизар никак не мог переломить себя, а когда переломил, спрос на кроссовки упал; завалили ими северные города. Едва свои деньги выручил Елизар, зарекся гнаться за модой, ну ее.

– Куда путь держим? – Елизар разложил на коленях брезентовую канцелярию.

– До конца, – охотно отозвалась женщина, протягивая билеты.

– Двое? – принял билеты Елизар.

– Да. Сын со мной… На побывке был. За хорошую службу отпустили.

– Ну, мамо, – смутился чему-то паренек и толкнул под скамью сверкающие чернью солдатские сапоги.

Елизар аккуратно уложил билеты в ячейку и поднял глаза на кавказского парня.

– Тоже до конца еду, – с готовностью ответил тот. – Чай будет?

– Все будет… А где твой товарищ?

– Чингиз? Убивать пошел себя.

– Не понял.

– Курит в тамбуре. А табак – яд! Он тоже едет до конца.

– Билеты есть?

– Конечно, начальник, – кавказец протянул Елизару два билета. – Хочешь, титан разожгу, помогу тебе.

– А можешь? – Елизар и так знал, что эти ребята все могут, – месяцами в поездах ошиваются, фрукты-овощи возят на рынок.

Довольный разрешением, парень резво соскочил с полки.

Елизар обернулся к боковым местам секции и улыбнулся.

– Что, старая, цела? Не помяли мешком-то?

– Цела-а-а, – поддержала бабка. – И ведро со мной. Что ему сделается, железное ить… Когда мы в Армавир пришлепаем?

– В Армавир… Тебе в Армавир надо было в другой вагон билеты брать.

– А что, мы его просемафорим? – встревожилась бабка. – Ах, батюшки, чего ж это она, кукла крашеная, кассир?

– Не в этом дело, бабка, – терпеливо пояснил Елизар. – Армавир-то мы встретим-проводим честь по чести. Только вагон наш прицепной, на него спрос большой у тех, кто далее Минвод едет. А тебе все одно как. Армавир-то до Минвод будет.

– Господи, напугал-то… Я и сама дале еду. В Армавире мне ведро отдать надо куме. Год держу. Сказывала, как поеду обратно – выкину ей ведро.

– Да, ценность большая.

– А то… цинковое ить. – Бабка хитро прищурила глазки. – А что, служивый, может, билет при мне останется, надежней будет.

Елизар молча складывал ее длинный билет, выискивая взглядом нужную ячейку.

– А то прошлый раз проводник упился и тряпочку с билетами потерял, – жала свое бабка. – Весь вагон вверх дном перевернули, искали. Только что под колеса не заглядывали…

– Я непьющий, – степенно ответил Елизар. – А вы куда путь держите? – обратился он к мужчине, что сидел с другой стороны столика.

– Куда? – У мужчины оказался слабый застенчивый голос. – Билет до Гудермеса.

– Вы один, – уточнил Елизар.

– Со скрипкой, – мужчина указал на третью полку, где среди тюков и коробок пробивался черный футляр. Он бросил летучий взгляд на пассажирку, что выкладывала из сумки пакеты.

Елизар перехватил этот взгляд, усмехнулся.

– Скрипка… Помню, один аккордеон вез. В дороге его милиция прихватила. Там, в футляре, он золото прятал, ювелирный ограбил.

– Господи! – охнула старушенция.

– Как это? – растерялся скрипач.

– А так, – Елизар развел руками. – Граждане! Приготовьте рублики, постель буду раздавать. Чтобы без задержек.

Елизара увлекало начало дороги, первое знакомство со своими пассажирами. Словно он складывал групповой портрет людей, связанных с ним цепью особых, близких отношений. Кто из них доставит радость, кто огорчения? Что сулят они Елизару в долгие часы поездной жизни? Сколько раз бывало – после ухода из вагона последнего пассажира такая тоска овладевала Елизаром, что хоть оставляй эту окаянную работу и спеши следом за теми, чьи укороченные чемоданами фигурки пропадают в тени вокзальных порталов, чтобы исчезнуть навсегда. А скольких из них Елизару доводилось впоследствии встречать! И странно, мало кто узнавал Елизара в другой, городской жизни. Он узнавал, а его – нет. Казалось, должно было быть наоборот – их много, а он один. Нет же… Вероятно, и на самом деле у него такая неприметная физиономия, не запоминается, как степной пейзаж за окном бегущего поезда. Или в глазах пассажиров сам проводник все одно, что полки, столики, плафоны… Елизар на это не обижался, глупо. Поэтому каждую новую поездку встречал добросердечно, с интересом. Стоит только взглянуть вдоль коридора, на то, как свешиваются с полок, сидят на скамьях, обратив к нему любопытные, ждущие взгляды его пассажиры, как сразу же овладевает наивное сознание значительности дела, которым он занимается… Когда Елизар делился своими мыслями с Магдой, та поднимала его на смех. В такие минуты Елизар всерьез обижался на свою подругу. Но не надолго…

Проверка билетов занимает не много времени. Но надо торопиться. Того и гляди, в вагон нагрянут ревизоры. Факт, что билеты не собраны, может быть истолкован как уловка проводника: набрал в вагон «зайцев» и хитрит. Дескать, не уследил, время посадки сократили, вот и напустил всех желающих… Редкий ревизор при этом удержится от искушения самому проверить билеты. А там, глядишь, и впрямь кого-нибудь обнаружат. И окажется проводник, как говорится, без вины виноватый.

Елизар уже подбирался к последнему купе, когда в коридоре появилась Магда. Подобно бывалому моряку, сохраняющему стать при качке, Магда шла вдоль коридора уверенно, словно по уличному тротуару, несмотря на то, что вагон сейчас кидало на стрелках. В руках у нее белел бланк – листок учета заселенности.

– Что, уже «бегунок» несешь? – проговорил Елизар навстречу Магде. – Ну и торопишься… Я только с «колдуном» вожусь, а ты уже «бегунок» таранишь.

– Копайся, копайся, – ответила Магда. – Так ты до самого конца не перестанешь копаться. Я уже и постели раздала… Не было гостей-то?

– Не было. Застряли, видать, где-то.

– И из штабного никого. Тихарят что-то, не собирают.

– Ты б сходила, поглядела.

– Больно надо, – ответила Магда. – Сами придут, куда им деться.

Действительно, странно. Если и впрямь сели ревизоры, так что-то не чувствуется паники. Давно бы Яша появился с указанием от начальника поезда: как себя показывать, на сколько выставляться… Конечно, Елизар мог и переждать, как говорится, в холодке. Ему скрывать нечего, не за что вносить оброк в общую кассу. Но не Елизару ломать закон – сейчас нет товара, так потом будет. Закон для всех един, не Елизару его нарушать, всю бригаду против себя восстанавливать из-за рубля-другого. Да и Магда этого бы не допустила, кто-кто, а она нос по ветру держит серьезно. И Елизар ей не чужой…

– Ладно, схожу погляжу, что там делается, – передумала Магда. – К тому же пинча не подключили, катаемся, как в мешке, от всего мира отрезаны.

– Сходи, сходи. Дай им прикурить. Наверняка у Аполлона в ящике завалялся какой-нибудь пинч, пусть плохонький. Он человек хозяйственный, – поддержал Елизар. – Да и «бегунок» снеси, чего меня ждать. Мой вагон набит. И все до конца едут.

Магда спрятала бланк в карман, обошла Елизара, упираясь в плечо его школьного кителя.

– Кстати, как там мои? Где пристроились?

– В служебке разместились, где еще? Старик какой-то чокнутый.

– Чокнутый… Такой скандал поднял – еле успокоили. У меня, говорит, позывы, мне в туалет надо без очереди, а в плацкартном не пробиться, вечно толпа. Буду в купейный бегать.

– Да, – ответил Елизар. – Нахлебаюсь я с ними, чувствую.

Верный своей привычке, Аполлон Кацетадзе вместе с электриком совершил первый прикидочный обход поезда, взяв на карандаш замеченные недостатки и упущения. Одни можно устранить своими силами, к другим придется подключать слесарей в пути. А ведь все это должны были исправить в Северограде… Правда, до хвостового, что в суматохе подцепили из резерва, Аполлон не добрался – пассажиры отвлекли, затеяли спор из-за двойников. Пришлось посылать электрика Гаврилу Петровича. Беда с ним. В общем, мужик ничего, покладистый, только спать любит, завалится где-нибудь и дрыхнет. Давно хотел избавиться от него Аполлон, да руки не доходили. Покричит-покричит и забудет…