Алексей Толстой - Хождение по мукам
Окончание „Хождения по мукам“ — роман „Хмурое утро“ я начал в 1939 году и… кончил его ровно 22 июня 1941 года. И я не жалею, что между второй и третьей частью был такой длинный перерыв, потому что за это время я сам, в своей жизни, в своем отношении к жизни, к действительности, к нашей борьбе стал относиться гораздо более зрело, гораздо более углубленно».[15]
Так складывалась творческая история трилогии, о которой автор писал, что она — «ощущение целой огромной эпохи, начинающейся преддверием первой мировой войны и кончающейся первым днем второй мировой войны».[16]
После завершения третьей части возникла потребность свести все книги, разделенные большим временным интервалом, к единому стилю, придать им необходимую стройность единого сочинения. Этим писатель занимался вперемежку с другими работами до 1943 года, когда вышло однотомное издание в составе всех трех романов. Это издание, осуществленное Гослитиздатом, принято считать каноническим.
В настоящем издании текст романа печатается по собранию сочинений А. Толстого в десяти томах, тт. 5–6, Гослитиздат, М. 1959.
Сестры
Впервые под заглавием «Хождение по мукам» роман напечатан в журналах: «Грядущая Россия» (Париж), 1920, №№ 1–2 (главы первая — десятая) и «Современные записки» (Париж), 1920–1921, №№ 2, 3, 4, 5 и 6 (полностью). Первое отдельное издание: «Хождение по мукам», роман, изд-во «Москва», Берлин, 1922. Первое издание в СССР: «Хождение по мукам», роман в двух частях, издание автора, Л. 1925. Под названием «Хождение по мукам» — «Сестры» — многократно перепечатывался в собраниях сочинений А. Н. Толстого и в отдельных изданиях.
Хотя все герои романа «Сестры», за очень небольшим исключением, вымышлены, но в облике некоторых персонажей угадываются черты известных политических деятелей и литераторов. Жизнь Петербурга 1914–1917 годов, эпизоды первой мировой войны и подготовки революции А. Толстой воспроизводил, опираясь на собственные впечатления, а также широко используя газеты и документы тех лет.
Так, общество «Философские вечера», на заседаниях которого присутствует Даша, напоминает известное в те годы «Религиозно-философское общество». В «Центральной станции по борьбе с бытом», в «великолепных кощунствах», устраиваемых жильцами телегинской квартиры, не трудно распознать модные тогда сборища футуристов. Речи Сапожкова по содержанию и форме близки к крикливым манифестам и воззваниям кубофутуристов. Стихи, которые Жиров читает Даше — «Каждый молод, молод, молод, в животе чертовский голод…», — взяты из стихотворения одного из лидеров футуризма Давида Бурлюка. Скандальный футуристический маскарад, описанный в седьмой главе, воспроизводит маскарад русских футуристов в 1913–1914 годах.
Наряду с футуристами в романе представлены также литературные круги символистов — это участники заседаний общества «Философские вечера», посетители вторников Екатерины Дмитриевны — такие, как критик Чирва и Алексей Алексеевич Бессонов, о котором, выступая на своем юбилейном вечере 13 января 1943 года, А. Толстой сказал, что он представляет собирательный тип утонченно-высокомерного символиста.
Говоря об автобиографическом материале, который использован в первой части трилогии, следует отметить, что сам А. Толстой оценивал «Хождение по мукам» как «хождение совести автора по страданиям, надеждам, восторгам, падениям, унынию, взлетам…». Кроме того, исследователи отмечают, что образы Даши и Кати, перекликаясь с некоторыми женскими образами ранних произведений писателя, навеяны чертами характеров жены писателя Н. В. Крандиевской и ее сестры. Первой из них был посвящен роман «Сестры» при его выходе в свет.
На основе личных жизненных впечатлений автора описана сцена встречи сотрудника либеральной газеты «Слово народа» Арнольдова с полковником Солнцевым на приеме в Главном штабе (глава 14). А. Н. Толстому, как корреспонденту «Русских ведомостей», пришлось в подобной же ситуации беседовать с полковником Свечиным. Об этом эпизоде А. Толстой рассказал в 1934 году в статье «Общество».[17]
Текст романа «Сестры» подвергался наибольшей переработке из всех книг трилогии. Самые значительные изменения были внесены при подготовке издания 1925 года.
При выработке текста 1925 года принципиальной переработке подверглось берлинское издание 1922 года. Общее направление правки текста берлинского издания свидетельствует об идейной эволюции писателя, который переосмысляет истолкование революции как стихийной разрушительной силы, избавляется от пессимистического взгляда на историю, усиливает критическое отношение к буржуазному обществу и событиям империалистической войны.
Изменилось и изображение главных персонажей трилогии — Телегина и Рощина. В издании 1922 года Телегин был политически более наивен. Рощин же сразу и без колебаний становится сознательным врагом революционного народа. В редакции 1925 года их общественно-политические взгляды открывают возможность для показа автором эволюции героев в сторону сближения с революционным народом.
В изданиях романа «Сестры», следовавших за изданием 1925 года, текст его не подвергался существенным изменениям вплоть до включения романа в однотомник 1943 года, когда текст был подвергнут существенной правке, смысл которой состоял в том, чтобы придать стилевое единство всей трилогии в целом.
Восемнадцатый год
Впервые под заглавием «Хождение по мукам» напечатан в журнале «Новый мир», 1927, №№ 7—12 и 1925, №№ 1, 2, 5–7. Первое отдельное издание: «Хождение по мукам. Восемнадцатый год», ГИЗ, М.—Л. 1929. Перепечатывался в собраниях сочинений А. Н. Толстого и отдельными книгами вместе с романом «Сестры».
Сбор материалов для романа начат писателем в 1925 году. Роман написан в период с апреля 1927 года по июнь 1928 года. Позднее сам автор следующим образом определял отличие «Восемнадцатого года» от предшествующей книги трилогии. «Это был предельный историзм. Что спустя семь лет после „Сестер“ я взялся за вторую часть, это меня обязывало к каким-то фрагментам историческим. Я первый раз начал писать исторический роман».[18]
А. Толстой обращается к изучению ленинских работ и партийных документов. Одним из первых в советской литературе он воссоздает художественный образ В. И. Ленина, показывая вождя революции во время выступления на заводском митинге. Писатель использовал в этой сцене (глава 8) «Доклад о борьбе с голодом 4 июля 1918 года», сделанный Лениным на объединенном заседании ВЦИК, Московского Совета и профессиональных союзов, и высказывания из его «Речи на митинге в Лефортовском районе 19 июля 1918 г.».
По свидетельству исследователей, Толстой стремился к всестороннему историческому обоснованию материала. В архиве А. Н. Толстого были собраны статьи о гражданской войне, выписки из газет того времени, стенографические записи воспоминаний участников боев. Широко обращался писатель также к свидетельствам «с того берега» — мемуарам генералов Деникина, Алексеева, Краснова, что дало ему материал для характеристики разложения белой армии. Много времени он провел и в поездках по тем местам, где проходили описываемые события гражданской войны, стремясь насытить роман конкретностью, зримостью впечатлений. «Чем больше точности в деталях, тем художественнее, лучше, не говоря уже о том, что книжный материал дает только схему, а насыщает ее и глаз, и ухо, и ощущение», — писал он И. И. Скворцову-Степанову 30 июня 1927 года.
Исторического материала было накоплено такое большое количество, что его оказалось слишком много для одной книги. Он был использован в других произведениях, лишь тематически примыкающих к трилогии («Записки Мосолова», написанные в соавторстве с П. Сухотиным, роман «Черное золото» («Эмигранты»).
О том, насколько тщательно и ответственно работал А. Толстой над своим историческим романом, какое значение ему придавал, свидетельствует письмо редактору «Нового мира» В. Полонскому, завершающееся словами о том, что «Восемнадцатый год» будут читать не только к десятилетию Октября, но «может быть, через пятьдесят лет. Будут читать на многих языках земного шара. Я слишком серьезно чувствую свою ответственность».[19]
При перепечатке «Восемнадцатый год» не подвергался столь существенной правке, — как роман «Сестры». Частично текст романа изменен при включении в пятый том Собрания сочинений в издании Ленгослитиздата (1934–1936) и тщательно просмотрен при подготовке к печати однотомного издания трилогии (Гослитиздат, 1943), причем в обоих случаях автор стремился к уточнению военной и политической обстановки в стране и на отдельных фронтах, к сокращению публицистических отступлений, к тому, чтобы вместо показа бунтарски-анархической стихии русской революции подчеркнуть ее организующую силу.
