Февраль - кривые дороги - Нина Артёмовна Семёнова
Отец засмеялся, но спросил серьезно:
— И как же ты защищал меня?
— Я возьму гранату и как брошу! Только каски во все стороны! Ты что — не веришь?
Андрюша жмурит сросшиеся, как у отца, брови, и нос у него при этом собирается в гармошку.
— Не веришь, да?
— Ну почему? Верю, да что-то не могу припомнить, когда это было.
— А! — машет рукой Андрюша. — Ты у меня, папа, большой забывака…
А потом наступает вечер, и отец все-таки уходит. Андрюша мучительно соображает, куда это он уходит на целую неделю. Вовкин папа, так тот каждый вечер дома. А мама утешает Андрюшу:
— Папа уезжает в командировку, сынок.
Отец с досадой смотрит на маму. Потом берет сына за руку и выводит в другую комнату. Возвращаясь, он с раздражением говорит:
— Зачем ты обманываешь ребенка? Ни в какую командировку я не еду. У меня другая семья, и ему лучше знать об этом.
Андрюша давно уже знает. Только никак не может понять, что значит «другая семья»? В замочную скважину он видит, как мама надевает очки: она всегда ссорится с отцом почему-то в очках.
— Я не позволю издеваться над моим сыном!
— А кто издевается, кто?
— Ты! Мало того,' что бросил нас, ты еще ходишь к нам нервы трепать!
Отец опускается на детский складной стульчик и закрывает лицо руками.
— Что же мне делать? — тихо спрашивает он.
— Совсем нас забыть!
— Но Андрюша — мой сын!
— Надо было раньше думать об этом и не заводить другую семью!
«Другая семья, — думает Андрюша, — но при чем же я? Почему я должен один сидеть в комнате и ждать, пока они наругаются? Может, я спать хочу?»
Однажды, когда отец пришел, а мамы еще не было дома, Андрюша нерешительно попросил:
— Папа, расскажи мне про другую семью.
Отец немного растерялся, но все же рассказал, и тут оказалось, что никакой «другой семьи» у него нет, а есть только «моя Ника», как сказал отец.
— Она очень добрая и веселая. Приду домой усталый, злой, а она посмотрит в глаза вот так — куда и усталость девается! И никогда не ругается, не кричит. Вот она какая, моя Ника!
«Мояника, — думает Андрюша, — как клубника. Ой, и вкусна с молоком!»
— А она тебя любит? — спрашивает он строго.
— Мне кажется, да.
— А меня?
— Очень. Иначе разве бы присылала она тебе подарки?
Андрюша задумывается. Что правда, то правда. Мояника каждую субботу присылает ему с отцом подарки. И что всего удивительнее, каждый раз именно такой, какой хочется Андрюше больше всего. Как будто ей кто по телефону сообщает.
— А знаешь что, папа, — предлагает Андрюша, — если она такая хорошая, твоя Мояника, ты приведи ее, и будем жить вместе.
Отец смущенно улыбается и треплет сына по стриженой голове.
— Нельзя.
— Но почему?
— Ну, почему?… Во-первых, мама не захочет.
— Маму я уговорю, — радуется Андрюша.
— Вот что, сын, — говорит отец, — забудь-ка лучше об этом и пойдем в кино.
Андрюша вспоминает, как они идут в кино, а потом едят мороженое в «телевизоре». Это кафе такое, похоже на телевизор — все стеклянное.
— Ах, вот ты где!..
Это Мария Сидоровна разыскала наконец Андрюшу и принялась его отчитывать. Андрюша не слушает. Он уже привык к этим отчитываньям и знает их наизусть. Но все слова произнесены, и Андрюшу уже молча ведут за руку. Единственное, что теперь надо угадать, куда: в столовую или в спальню? Но нет, Мария Сидоровна решила, как видно, нажаловаться и тащит его в директорскую. Он не идет, упирается, но тут происходит чудо. Вместо наказания директорша Агния Гавриловна протягивает ему коробку:
— Посылка тебе, Андрюша.
Сначала Андрюша не поверил, но, открыв коробку, так и ахнул. На дне ее, чуть наклонясь бортом набок, лежала лодка. Точь-в-точь, как у Вовки Каплина! Забыв обо всем на свете, он сейчас же помчался к реке. Скоро сюда же прибежал и Вовка со своей лодкой, но только презрительно усмехнулся, когда Андрюша показал ему свое сокровище.
— А ну, давай наперегонки! — крикнул в сердцах Андрюша.
— Чего-чего? — как будто не понял Вовка, глядя на него своим прищуренным левым глазом, который и так был у него меньше правого.
— Чья быстрей? Давай!
— Ну, давай, — равнодушно протянул Вовка.
Они пустили по воде лодки, а сами побежали за ними по берегу.
— Смотри, смотри, моя впереди!
— Нет, моя!
И правда: Вовкина лодка вырвалась вперед и поплыла, поплыла.
— Быстрей, быстрей! — стал подгонять Андрюша свою лодку, но она вдруг совсем остановилась и закружилась на месте. Вовкина тоже остановилась, зацепившись бортом за траву. Ребята недоуменно глядели друг на друга и не знали, что делать.
— Твоя взяла, — признался наконец Андрюша, но Вовка снова закричал:
— Пошла, пошла!
Это была Андрюшина лодка, Вовкина же продолжала стоять в траве. Андрюша бежал по берегу и радовался: вот какая хитрая у него лодочка, сначала остановилась, обманула Вовку, а теперь несется на всех парусах прямо к морю! А вдруг и в самом деле к морю? В море не догонишь. И, не долго думая, он прыгнул за ней в воду. Когда он снова выбрался на берег и стал выкручивать штаны, подбежал Вовка. Ветер взвихрил ему волосы, и он был страшен со своим прищуренным глазом.
— Ага! — кричал он. — Это не в счет! Давай еще раз!
Андрюша посмотрел на его взволнованное лицо и сказал:
— Я спать хочу.
От обиды Вовка чуть не заплакал, а Андрюше стало скучно. Ему всегда становилось скучно, когда кто-нибудь плакал. Не слушая больше Вовку, он лег на берегу, прижал к животу лодку и заснул. Правда, сначала он только притворился, что заснул, чтоб Вовка поскорей ушел. Закрыл глаза и стал думать об отце. Думал, думал, пока отец не подошел, и не поднял его, и не понес. И тут Андрюша увидел Моянику. Она стояла в лодке посреди большой реки и махала рукой, звала к себе. И отец понес его прямо по воде к этой лодке. Все втроем они сели в лодку и поплыли в море. Греб Андрюша, а отец и Мояника сидели на корме, смотрели на него и улыбались. У Мояники была большая коса, она упала за борт и плыла теперь по воде рядом с лодкой.
«Полный вперед!» — крикнул Андрюша и рванул весла, но не удержался и упал прямо на Моянику. Она обняла его, но целовать не стала, а только посмотрела в глаза глубоко-глубоко. Вот так же она, наверное, и отцу смотрела, когда он приходил усталый.
