Виктор Вяткин - Последний фарт
— Хотите бежать — это ваше дело. Но не рассчитаться с людьми — это подло!
— Непременно! Непременно! — замахал рукой Попов. — Все до последнего гроша! — Он украдкой затолкнул тюк под стол.
— Боже мой, да вы сейчас похожи на грабителя. Вы лжете! — Она подошла к столу. — Вам не удастся обворовать!..
— С ума сошла! Как смеешь? — побагровел Попов.
— Смею! Вы в этом убедитесь!
Попов скользнул по ней глазами и расхохотался.
— Уморила-с! Позвольте полюбопытствовать, каким это образом? Может, — в драку со мной? А? Дура, ты дур-р-ра!
— Нет, не кулаками! Просто чуть свет пойду в поселок и все расскажу! — Лена хлопнула дверью и вышла.
Попов притих. Такая сумасшедшая и верно способна поднять людей. Кроме того, он не хотел встречаться с Токедо. Японец должен был появиться со дня на день, но Попов сделал выбор, и теперь было самое подходящее время обставить японцев.
Василий Михайлович уложил все необходимое. Кто знает, сколько продлится путешествие? Пожалуй, следует прихватить комплект зимней одежды. Он вынес тюки на кухню, попросил корейца разбудить его в пять, а сам принялся укладывать ценные бумаги. Когда часы пробили одиннадцать, тихо открылась дверь и на пороге появился Пак. Василий Михайлович удивился.
— Ты зачем?
— Чито говорить капитану Токедо, когда он не найдет своего друга? Бедный морячка получит такую печаль? — вздохнул кореец, кланяясь.
— Вон! — заорал Попов, схватившись за задний карман брюк.
— Сыпасибо! — невозмутимо отвесил поклон Пак. — Помирай здесь, помирай там, наша думай все равно! — махнул он рукой на тайгу. — Совсем голова работай нету. Капитана Токедо присылай вам. — И он положил на стол маленький конверт. Попов вскрыл письмо, быстро прочитал. Лицо его стало багровым.
— Кто передал, когда?
— Другой люди, моя не снай. Моя не смотри.
Попов на миг задумался. Токедо сообщал, что в шесть утра он будет у него дома. Значит, жди раньше.
— Я думаю, предложить тебе службу и дальше, — мягко сказал Попов.
— Твоя плати, моя служи! — не задумываясь, ответил Пак.
— Иди, завтра решим, — кивнул он.
Пак, кланяясь, так же бесшумно ушел. Попов приоткрыл дверь и временами поглядывал на Пака. Пак походил, затем сел на тюки и задремал. Тогда Попов закрыл дверь и открыл окно, опустил на землю рюкзак, пальто. Положив в карман документы и набросив на плечи пижаму, он вышел.
Кореец приоткрыл один глаз, посмотрел ему вслед и снова задремал.
Василий Михайлович подобрал с земли тюк, пальто, перелез через забор. Перебежав улицу, он постучал в окошко Мякинину, и они вместе ушли из поселка. Мякинин служил приказчиком коньячной фирмы «Густав и К°». Он давно задумал прихватить, что можно, от хозяев и скрыться.
— Ну вот и все. Мы опять вместе, как в детстве, — Лена разделась и легла рядом с сестрой. — Помнишь, мы всегда с тобой шептались под одеялом. — Она обняла сестру и вдруг расплакалась.
— Лена, бог с тобой. Ты чего? — Лиза приподнялась на локте.
— Не знаю. Видимо, устала. Все одна и одна, а ты словно чужая. Хочется, чтобы никто больше не стоял между нами.
Лиза положила руку на ее голову.
— Эх ты, мышонок! Видела я как-то в зоопарке змею. Лежит себе в искусственном гроте, положив голову на камень, и не шелохнется. Принесла служанка беленьких мышей в клетку и ушла.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — удивилась Лена и внимательно посмотрела на сестру.
— А ты послушай.
Лена покорно умолкла.
— Вдруг один мышонок вздрогнул, замер, уперся лапками, как бы сопротивляясь, а сам пополз к змее.
— Не понимаю, к чему ты это?
— Попал однажды в подобную клетку знакомый тебе мышонок… — продолжала Лиза, не ответив сестре. — Заметался он в поисках пропитания, и ничего у него за душой, кроме смазливой мордашки и белой шубки. — Она сжала пальцами виски. — Привлекательной гувернантке не просто без знакомых и рекомендации. Устроилась, но тут же пришлось уйти.
Леночка сжала ее руку.
— И снова то же. И снова… А все держалась. Все принца ждала, а он так и не пришел. Сложилось что-то похожее на положение белой мыши в клетке. Не подай руку случайный человек…
— Попов? — встрепенулась Леночка и села. — И это все ради меня?
Лиза тоже поднялась и обняла сестру:
— Это был другой. Тот человек имел большие связи, помог устроиться на службу в «Русское товарищество котиковых промыслов». Он отнесся ко мне хорошо, сделал много доброго, но затем неожиданно был отозван в свою страну…
— Саяки? Ты его любила? — тихо спросила Лена.
Лиза не ответила, прислушалась.
— Все еще боишься своего Попова? — шепотом проговорила Леночка. — Я же рядом! Ну что ты! Теперь на него наплевать. Но как ты с ним?..
Лиза улыбнулась и тоже заговорила шепотом:
— Началась война, и «Товарищество» свернулось. Я лишилась работы, а тут и бабушка умерла. Положение отчаянное, и выбирать не приходилось…
— И ты могла?
— Как видишь…
На кухне завозился Пак. Сестры приумолкли: кореец внушал им недоверие.
Теперь уже скрипнула дверь в кабинет Попова. Загремели на кухне ведра.
— Безала хозяина, ай, яй, яй!.. — послышался голос Пака на кухне. Хлопнула входная дверь.
Лиза обрадованно вскочила.
— Неужели освободились?
Лена прошла в кабинет Попова. Столы пустые. Узла нет. Не было на вешалке и пальто Василия Михайловича.
— Тш-шш-шшш… — поднял руку Попов. — Теперь бы только не спугнуть. — Он вытер лицо и пошел в обход зимовья. Мякинин вынул из кобуры пистолет и сунул в карман.
Дождь хлестал косым ливнем. С веток падала хвоя, сережки тополей прилипали к лицам. Ноги погружались в мох, точно в вынутую из воды губку. Попов тихо бранился. Приказчик следовал по пятам такой же мокрый и оборванный, с заросшим бородой лицом.
Путешествие оказалось трудным. Появление двух странных русских настораживало таежных жителей. Голод вынудил их застрелить домашнего оленя. Слухи быстро расползлись по тайге, и дальше их встречали просто враждебно. Наконец они добрались до зимовья татарина. Подходили, осторожно таясь за деревьями. Дверь в избушку оказалась раскрытой. Было тихо, и только дождь пощелкивал по стенам да шевелил листья кустарника.
Но вот в зимовье что-то стукнуло. Донесся шорох.
— Там! — Попов бросился к двери. Под нарами зажглись два зеленых глаза, и, чуть не сбив с ног купца, метнулась мимо росомаха.
Они вошли в зимовье. В углу валялась опрокинутая бадья, на полу — клочья оленьей шкуры. У очага — чайник, ведро, груды породы. На шесте лежали рукавицы, обрывки брезента.
Попов бросился в кладовку. На полу валялись обглоданные кости, рассыпанная мука. Мякинин полез под нары. Попов стоял у дверей. Странно. Никаких признаков человека. Попов вышел, прошел по заросшей тропинке. И шурфов совсем не видно. Если бы он не вспомнил этого приметного дерева, то никогда бы не разыскал землянки. Дождь все хлестал. Ключ вздувался. Будет паводок, надо торопиться.
Но куда же девался татарин? Убежал или замерз в тайге?
Не встречался он и в Оле. Имущество все на месте. Тут что-то случилось, но что?
Попов долго ходил вокруг зимовья. Что-то блеснуло. Попов поднял, прикинул на руке — самородочек. Да, от такого фарта не уходят.
Из зимовья выбежал Мякинин с лотком.
— Ты погляди, — показал он на собранные в уголке желтые крупинки. — Да тут несметные богатства. А? — Лицо его растянула улыбка. — Нам счастье приперло, Василь. Инородцы его! Факт! Доведись тебе или мне, да разве мы бы не перевернули тут все вверх дном? Я насыпал пару мешочков этих песков!
— Зачем? — холодно спросил Попов.
— Как зачем? Застолбим ключ. Если не сами развернемся, продадим.
— Ну, ну, действуй! — равнодушно сказал Попов и отвернулся.
Мякинин убежал в избушку. Купец обошел терраску, сделал затесы на деревьях, зарисовал их в записной книжке и пошел в зимовье.
Из трубы печки уже тянуло дымком. Мякинин лопатой ковырялся в углу. Нары были разворочаны. На столе лежали собранные кости, кучка муки. На печи в чугунке грелась вода.
— Чего это ты? — покосился Попов.
— Ела же росомаха, и мы поедим.
— Я не о том. Чего ищешь, милейший?
— Не хитри, Василь, а то ты не знаешь? — Мякинин метнул на Попова недоверчивый взгляд.
— Брось, брось, дорогуша! Еще нечего делить, а ты уже того… — Попов похлопал приказчика по спине. — Дай-ка лопату.
— Я ничего, а вот ты… Факт. Помни, Василь, на мне далеко не уедешь!
Попов не ответил и принялся копать земляной пол подряд. Мякинин наблюдал.
Уже потускнел день. Сварилась и дурно пахла похлебка. Ключ еще больше вспучился и лизал переход, сделанный еще Бориской. Среднекан вышел из берегов, мял кусты, метался на перекате. Попов бросил лопату.
