Женщины - Ирина Александровна Велембовская
Аля не решилась взглянуть на Женьку, а он подмигнул ей и стянул с блюда пирожок.
— Чего ж ты не собираешься? — спросила мать. — После одиннадцати ни в один трамвай не влезешь.
— Нет, мам, мероприятие сорвалось, — пробасил Женька уже из комнаты. — У Володьки мать заболела, решили перебазироваться к Юрке, а у меня с ним отношения сложные, ну его к черту! Тем более что мы четко вопрос ставили: только с нашего курса. А он еще шпану какую-то приглашает. В общем, остаюсь дома.
Легкое замешательство скользнуло по лицу Екатерины Тимофеевны. Но она тут же сказала:
— Опять неплохо! Ну, займи девушку-то чем-нибудь…
Женька без всяких церемоний повел Алю показывать туристический альбом. И матери не пришлось в этот вечер напоминать ему, чтобы он оказывал внимание молодой гостье. Женька с этим здорово управлялся, без всякой натяжки. Екатерина Тимофеевна, исподволь наблюдавшая за Алей, про себя отметила, что и она держится так, как нельзя было и ожидать: сидит правильно, вилку, ножичек держит хорошо, жует незаметно, говорит хоть немного, но впопад. И нет в ней того, что Екатерина Тимофеевна помнила в себе: два года в городе прожила, пока рассталась с деревянной ложкой, высоко поднимала ее над хлебом, будто несла из общей чашки. Еще дольше не могла расстаться с платком: и в людях и дома покрывалась им низко, до глаз. А у этой и причесочка хорошая, и шейка свободная… Вот тебе и деревня!
…После часа Женька пошел проводить Алю до общежития. Вышел без шапки, как ходил всю зиму, и на большую темноволосую голову его лился свет от фонарей и летел снег.
— Вы не обратили случайно внимания, сколько я сегодня освоил пирожков? — серьезно спросил он.
— А зачем?.. — удивилась Аля. — Кушайте, сколько надо. Вы же… крупные такие.
Женька густо засмеялся.
— Хорошо сказано: крупные! Вырастила мама крошку: ботинки сорок шестой размер. — И вдруг предложил: — Пойдемте завтра в кино?
Аля считала, что это Екатерина Тимофеевна велела сыну, чтобы он ее проводил. И весь вечер он, видимо, развлекал ее, стараясь угодить матери. Но вот насчет кино?..
— Как же мы вдруг пойдем? — нерешительно спросила Аля.
— Почему «вдруг»? Отдадим государству рубль трудовых сбережений, и все в порядке.
— Нет, — тихо сказала Аля. — Знаете, некогда мне…
— А что у вас, защита диссертации? Ну, тогда до свидания.
Женька подержал своей чугунной рукой Алину руку в варежке, повернулся и пошел, скрипя по снегу своим сорок шестым размером.
Аля подождала: ей казалось, что Женька оглянется. И он оглянулся. Тогда она отняла варежку ото рта и крикнула негромко:
— Женя, погодите!.. Я пойду… в кино!..
…В темном зале кинотеатра до них, конечно, не было никому никакого дела. Но Аля волновалась, почти ничего не увидела и не услышала: она боялась, что заметит кто-нибудь из заводских и скажет Екатерине Тимофеевне. А Женька был спокоен, как медведь на лёжке.
— Типичная ерунда! — заключил он еще задолго до конца сеанса. — Но так и быть, проявим терпение, свойственное русскому человеку.
— Какая же ерунда? — шепотом спросила Аля. — Очень интересная картина.
— Это, Аля, у вас заблуждения молодости. С годами пройдет.
По дороге домой Женька болтал оживленно и будто между прочим спросил:
— Нравится вам новая работа? Лаки, шеллаки и тому подобное?
Але захотелось соврать: сказать, что лучше бы, конечно, получить какую-нибудь «культурную» специальность. Но она вдруг сказала правду:
— А что? Хорошая такая профессия: возьмешь изделие из столярки, в нем еще абсолютно никакой радости нет, дерево деревом… А потом знаете как заиграет! Вся фактура проступит…
— Что? — переспросил Женька.
— Ну, фактура… Узор на дереве, прожилочки такие, глазки. На окошке зимой так бывает, когда заморозит. — И, оживившись, добавила радостно: — Я вчера первый свой гардероб самостоятельно сдала. Комбинированный: массив полированный, а фанерка под лак. Я на задней стенке инициал свой написала даже. Может, купит кто и будет знать…
— Какой же инициал? — улыбнулся Женька.
Аля немножко сконфузилась, потом доверчиво посмотрела на Женьку и ответила:
— Ягодкина Алевтина Павловна.
Потом они немножко постояли в белом скверике, как раз против Дуськиных окон. Там горел свет и двигались тени. «Небось этот «угрюмый» сидит… — подумала Аля, вспомнив мрачного Дуськиного прихожера. — А может, Дуська одна…»
В последний месяц, когда жила там, Аля часто замечала, что у ее квартирной хозяйки глаза мокрые, мутные от горя.
А Жорка приходил все реже, а когда появлялся, они ссорились, правда, вполголоса.
Вдруг свет в окне загас.
Аля очнулась от своих мыслей, счастливая тем, что не надо уж идти в эту квартиру. Они встретились с Женькой глазами.
— Знаете, Аля, — сказал он, — я не хочу вас огорчать, но, по-моему, специальность ваша — дело уже почти мертвое. Деревянная мебель — это остаток варварства. Скоро все будет синтетическое. Легкое и красивое. Шкаф, например, будет весить полтора кило…
— Шутите?
— Какие могут быть шутки? Газеты надо читать, девочка.
При других обстоятельствах Аля, наверное, огорчилась бы таким сообщением, но сейчас она была занята другим: пригласит ли Женька ее еще раз? Такой хороший парень! Совсем не гордый и не озорной!
Но он молчал. И она решилась тихонько спросить:
— Придете еще?
Он ответил не сразу. На губах его что-то зашевелилось: не то улыбка, не то смешок. И Алино сердце тревожно толкнулось.
— Хорошо, — сказал Женька. — Приду. Только не завтра: зачет надо спихнуть. Вот когда станете студенткой, тогда войдете в мое положение.
6
Положение действительно было сложное. И не потому, что зачеты: «культпоходы» в кино, как понимал Женька, грозили повернуться другой стороной. Но он не был из породы обманщиков и помнил, что обещал прийти. Помнил весь день, но к вечеру задержался с ребятами за зубрежкой и, когда спохватился и взглянул на часы, понял, что опаздывает. И все-таки побежал в скверик. Аля увидела его и заулыбалась подрагивающими губами.
— Застыла я совсем!.. — сказала она жалобно.
— Ах ты, бедненькая!.. — Женька забрал ее негнущиеся пальцы в свою горячую лапу. — Идем вон в тот подъезд, там тепло, наверное.
Он не заметил, как сказал ей «ты». А она заметила. И покорно пошла за Женькой в теплый темный подъезд. Уже
