Анатолий Ткаченко - Гроза в августе
Еще молния, еще гром, еще плотнее ливень. Сквозь щели в окнах и двери в комнату потекла прохлада, будто там, в мерцающем и бушующем пространстве, на деревьях и травах намерз тоненький зябкий ледок.
Через минуту вроде посветлело. Да, вон над лесом в размытом влагой облаке пробилось серое сияние. И левее сереет туча. Зерна дождя налились светом, а за рекой, может быть, на том же березовом пятачке, они падали блистающими струями.
Послышались голоса мальчишек. Выбив мяч на асфальт, они шлепали по лужам, хохотали. Хлестко, как удары в ладони, отскакивал от забора мяч.
Гром скатился за город, глох и слабел в лесах и долинах, в безлюдье, злился, обещая свое новое скорое пришествие. Дома поднимались от земли, росли в небо вышки, росло само небо, и вот в окнах соседнего дома зажегся солнечный свет.
Я зажмурился, а когда открыл глаза, — на улице сеялся редкий слепой дождичек, и вся наша комната была полна ярким, зелено-голубым днем.
Медленно повернулся.
В углу сидела моя бабка, тихо перебирала спицами. Она была спокойна, как-то по-особенному чиста лицом, будто омыл ее этот прохладный дождь. И даже руки ее молодо, розово светились.
— Бабушка, — позвал я.
Она вскинула лицо, прозрачно глянула своими стеклянно-голубенькими мокрыми глазками, ожидая вопроса, придержала спицы.
— Ты где была?
Удивленно сжав губы, она что-то хмыкнула и сказала:
— А ты сам-то куда ходил?
Пока я думал, что ей ответить, она, глянув на окно и слезно сощурившись, быстренько проговорила: «Слава тебе, господи!», задвигала мягкими, неслышными ногами и в минуту распахнула балконную дверь и форточки. Вместе с ветром к нам вошло пространство.
